Песнь жизни (СИ) - Лисина Александра - Страница 11

– Тебе нужно отдохнуть.

– Где… Белик?

– Он спит, – торопливо пробормотала Мирена, подхватывая под руку беспокойно заозиравшегося сородича. – С ним все в порядке. Всего лишь отдыхает.

– Третьи сутки?!

– Малыш иногда много спит, – напряженно добавил Шранк, чувствуя, что так просто этот помирающий эльф от них не отстанет. Сам издохнет, но выяснит, что почем. Ногтями вцепится в доски, зубами прогрызет дорогу, а все равно добьется своего, потому что магия Белки была сильнее. – И тебе пора, кстати. Еле стоишь уже, ушастый. Еще минута, и нам придется волочь тебя на себе. Так что будь добр – соверши еще один подвиг и вернись в комнату, пока живой, а то второй раз помощь Белика может уже не понадобится. Ты же не хочешь заставить его надрываться, таща твою толстую тушу через всю таверну?

Он угадал: знакомое имя произвело нужный эффект. Не обратив никакого внимания на "ушастого", Линнувиэль вяло мотнул головой и, неожиданно успокоившись, послушно качнулся в сторону дверного проема. Но тут силы очень не вовремя закончились, и он едва не рухнул лицом вниз, да заботливые руки не позволили: перехватили, легко приподняли и слаженно втащили на измятую постель, где обескровленный эльф измученно обмяк и потерял, наконец, сознание.

Таррэн проследил, как суетится над ним Мирена, как озабочено хмурят брови Корвин с Маликоном, как задумчиво глядит в сторону Хранителя Сартас, и тяжело вздохнул:

– Только этого нам не хватало.

Шранк поджал губы и, предчувствуя грядущие проблемы, мрачно кивнул.

– Согласен: хуже некуда. Может, прибьем его сразу, чтоб не мучился?

Темный эльф надолго замолчал.

Второе пробуждение оказалось гораздо легче и приятнее: ласковое солнце весело стучалось в распахнутое окно, лицо обдувал прохладный ветерок, в хорошо проветренной комнате не поджидало никаких посетителей, в теле поселилась восхитительная легкость, не имеющая ничего общего с недавней позорной слабостью, а картины прошлого заметно потеряли свою значимость. Поблекли, превратив недавние переживания в красочный, удивительный и весьма подробный, но все-таки сон. И больше не тревожили смятенными мыслями сознание очнувшегося эльфа.

Линнувиэль озадаченно повертел головой и довольно уверенно сел, одновременно пробуя левую руку. Сперва осторожно, а затем все смелее, с радостным удивлением ощущая, что плечо вполне послушно. А если и отдает иногда ноющей болью в кисти, то недолго и вполне терпимо. Похоже, через пару дней о ране можно будет вовсе забыть.

Эльф облегченно вздохнул, стремительно оделся, по привычке уделив внешнему виду максимум внимания, опоясался, обул услужливо поставленные рядом с постелью сапоги. Подхватил свои парные клинки и твердым шагом вышел, мысленно гадая, каким словами обложат его спутники за дурацкую идею так не вовремя испустить дух. То, что сглупил, уже понял – надо было не играть в героя древних сказок, а сразу спросить знающего человека о яде. Может, и не пришлось бы потом пачкать чистые полы собственной кровью.

События последних часов помнились ему довольно смутно, странные видение будто проходили сквозь грязное стекло, искажаясь и меняя знакомые очертания. Ничего конкретного, кроме обрывков какой-то песни, бесконечно нарастающей боли в изорванном плече, череды испуганных лиц и…

Он сильно вздрогнул, замерев на середине движения и едва не выронив родовые клинки, когда перед внутренним взором, как сквозь бесконечность, медленно проступили знакомые голубые глаза – невероятно крупные, зовущие, манящие… Линнувиэль ошалело потряс головой, и видение неохотно исчезло, оставив после себя горький привкус сожаления, огорчения и необъяснимой тоски. Настолько явной, что он даже растерялся, не зная, как понимать собственное, дрожащее от напряжения тело, вздумавшее волноваться на то, на что ему реагировать вовсе не положено. Какой-то дурной пацан! Проклятая Гончая, подло прокравшаяся в его мысли! Хватит и того, что молодой лорд к нему неровно дышит!

Наконец, он сумел взять себя в руки и быстро спустился в обеденный зал.

– Доброе утро!

– Здравствуй, Линнувиэль, – настороженно отозвался привставший из-за стола Сартас, внимательно ища на лице сородича следы вчерашнего безумия.

– Как себя чувствуешь? – не менее напряженно поинтересовался Корвин. Аззар и Атталис вопросительно подняли брови, а Маликон лишь приветственно кивнул. Но все смотрели на заметно посвежевшего сородича одинаково цепко, остро, готовые даже к тому, что тот опять начнет нести форменный бред.

Линнувиэль, приблизившись к столу, бодро кивнул.

– Благодарю, неплохо. Рука работает, боли почти нет. Что у нас на завтрак? Пироги, мясо, горячая каша… я голоден, как дикая хмера! Скоро на людей бросаться начну!

Симпатичная служанка, как раз пробегавшая мимо, споткнулась и едва не выронила поднос с чистой посудой. После чего испуганно вспикнула, подхватила пошатнувший ворох мисок и стремглав упорхнула на кухню, откуда немедленно донесся трагический шепот.

Эльф негромко кашлянул, чувствуя, что нечаянно породил еще одну страшную сказку про "злобных остроухих монстров", и поспешил занять пустующее место. После чего жадно оглядел накрытый стол и с голодным блеском в глазах вцепился в первую попавшуюся под руку дичь. Он ел быстро, почти позабыв о манерах и том, что уважающему себя Перворожденному нужно приступать к еде не сразу, а немного погодя, вести за столом неторопливую беседу, вяло и словно неохотно отщипывая крохотные кусочки мяса. Даже тогда, когда хочется с рычанием вонзить в него зубы и рвать, пока не опустеет тарелка. Надо хранить достоинство, а не уподобляться диким смертным, готовым драться за каждый проглоченный кусок и убивать ради черствой горбушки хлеба.

Линнувиэль не сразу обратил внимание, что вокруг воцарилось тяжелое молчание. Не сразу заметил обращенные в его сторону, полные неодобрения и неприятного удивления взгляды, а когда сообразил, что действительно готов рычать и грызть стол от голода, который неожиданно стал совсем зверским, смущенно шевельнул ушами.

– Прошу прощения. Забылся.

Перворожденные снова смолчали, явно выбитые из колеи поведением собрата, но затем милосердно кивнули, прощая истощенному магу некоторое пренебрежение правилами этикета.

– Жив, ушастый? – окончательно разрушил вдумчивую атмосферу насмешливый голос Воеводы, вошедшего в этот момент с увесистым мешком на плечах.

Линнувиэль, не отрываясь от куриной ножки, согласно кивнул.

– Надо же… и правда, жив. Вон, как за ушами трещит. Скоро кроля перегонишь по хрусту. Капустки не желаешь? А морковки? Говорят, здорово стачивает слишком длинные зубы.

– От кроля слышу, – невозмутимо отозвался эльф, сосредоточенно жуя. – А морковку сам грызи, если хочешь. Что же касается зубов, то я знаю более простой способ избавить тебя от неудобства – всего один удар, и на десяток сразу станет меньше. Оказать услугу?

Шранк тихо присвистнул от двери.

– Ого! Что-то ты больно наглый сегодня, как я погляжу! Никак выспался? Кошмары больше не тревожили?

– Нет.

– Видать, крепко по башке приложило… совсем на себя не похож, – покачал головой Страж и вопросительно взглянул на спустившегося на голос друга. – Таррэн, ты что с ним сделал?! Погляди только! Жрет, как клювохвост в период нереста, куски глотает почти не жуя, а уж хамит не хуже нашего Белика!

Темный эльф предупреждающе покосился, молча веля болтуну заткнуться, пока не накликал неприятностей, но слегка опоздал: Хранитель уже отвлекся и неожиданно нахмурился, позабыв про зажатую в руке кость.

– Белик? – переспросил он, и присутствующие дружно напряглись. – А где он, кстати?

– Спит, – ровно ответил Таррэн, незаметно показывая говорливому смертному увесистый кулак.

– Так долго?

– С ним иногда бывает. Шранк, ты принес, что я просил?

– Принес, – покладисто кивнул Воевода, скидывая мешок. – Одежду сами смотрите – я ж на глазок брал, но думаю, что подойдет. С обувью тоже порядок, а вот пояс найти не смог – у Бе… нашего малыша слишком узкая талия. Надо или на заказ шить, или подрезать.