Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Книга стихов

Ратушинская Ирина Борисовна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Книга стихов - Ратушинская Ирина Борисовна - Страница 53

Изменить размер шрифта:

«Пропел петух...»

Пропел петух,

Но ангел не трубил.

И мы живём на этом островке

Крутого времени.

Немного сохнут губы.

И дети бегают,

Которым всеми снами

Не утолить желания летать.

Какая сила

Их влечёт к обрыву?

«Полунощный взвар...»

Полунощный взвар

Синевы — травы —

Буйной крови.

Спят сыны,

Как на гербе львы:

Профиль в профиль.

А на нас — года

Налегли плащом:

Лапы в горло.

А к ногам — вода,

Поиграть лучом,

Светом горним.

Ей подай — звезду,

Да ещё — звезду —

До Петрова дня!

Переклик:

— Я жду!

— Я сейчас приду,

Подожди меня!

Я приду — дожив,

Чтоб до дна — дожечь,

В голубой нажим —

Всей твердыней плеч!

Я уже в пути:

Загадай полёт!

Господи, прости...

Не меня ль зовёт?

АНГЛИЯ

В этой стране хорошо стареть,

В этой стране хорошо расти.

Первая треть, последняя треть.

Время собаку себе завести:

Пёсьего мальчика — глаз из шерсти

Не разгрести.

В этой стране — ходить по траве,

Вдумчиво разжигать камин,

Считать корабли в ночной синеве.

У них и флаг — синева, кармин,

Но всё-таки белое во главе:

На каждом их льве.

Странно, как здесь уважают львов.

Это эстетика всех ворот,

Стен, и оград, и старых домов —

С римских времён, с южных широт.

Странный народ.

Юным положено уезжать.

В Австралию или ещё куда.

В этом сходятся плебс и знать:

Выросли — стало быть, из гнезда.

Плачут ли мамы?

Нет.

«Добрый зверь...»

Добрый зверь,

Который со мной в ладу,

Тот, которого я у двери жду,

Кого можно ловить за штанины,

Тот, нелепо ходящий, длинный,

У кого в задних лапах приятно спать

На ленивом и мягком звере «кровать»,

Кто с утра наливает мне белого зверя

Под названием «молоко», —

Говорят, теперь далеко.

Врут.

Не верю.

Он сейчас придёт. Я сижу в окне.

Добрый, тёплый зверь, он придёт ко мне.

Не заметив тех — как насквозь пройти,

Странных запахов нанеся в шерсти,

Он ко мне придёт.

Я к нему скакну:

Зря ль я службу нёс твоему окну?

Зря ли ждал, никому не веря,

У твоей, у холодной двери?

Мою песенку, как натёк свечной,

Не спугни тогда, мой живой ручной!

ЭМИГРАНТКЕ

Дома тебе — на вершине холма,

Спелых каштанов из старого парка,

Добрых окошек — утешить неярко

Зябкого зверя по кличке зима.

Храбрый зайчонок, пустившийся в путь,

Гордая птаха в заломленной шляпе!

Всё хорошо — и не страшно ничуть...

Так и напишем маме и папе.

Дома тебе: чтобы лёгких шагов

Звук узнавал по вечерним кварталам.

И — чтобы этого всё-таки мало —

Сказочных туфелек, синих снегов.

ЮЖНЫЙ ВЕТЕР

Долго ль, коротко здесь пробуду ли —

Нарисуй мне белого пуделя

Вот на этой,

Нещадно битой мячом стене,

Уцелевшей не то в ремонте, не то в войне.

И — да мир вашим стенам и кровлям,

Когда уйду,

И — да будет ваш город с водой и небом в ладу,

Чтобы ваша летопись —

Вся из целых листов,

Чтоб века струились меж кружевных мостов,

Чтоб ограды травой и мхом покрывал туман,

Чтоб цыганки отчаянно врали про ваш талан —

А сбывалось бы.

И чтоб синицы в садах,

Шпили — в тучах, и лебеди — на прудах,

Чтоб сквозь семь побелок

наш пудель вилял хвостом.

Ну, а что тебе?

Расти. Я скажу потом.

«Ты пошто яришься, волчий глаз?..»

Ты пошто яришься, волчий глаз?

Ты затем ли будишь, волчий свист?

С трёх китов к чему ты сорвалась —

Хоть вели казнить, да отзовись,

Осударыня-планета-мать!

Лишь сурепкой шевельнёт в ответ:

— Вам ли, несмышлёнышам, пытать?

Лишь во мне вам, чада, сраму нет.

«Но однажды, однажды...»

Но однажды, однажды —

Закончится вся моя стирка,

И Господь меня спросит:

— Хорошо ли стирала, раба?

О мой ангел Ирина,

Встряхни оскудевшей котомкой:

Сколько миль голубых

На истлевших прищепках висит?

«Блажен, кто не знает названья звезды...»

Блажен, кто не знает названья звезды,

Что ниже луны и хохочет, и пляшет,

Бесстыдно, как россыпь дешёвых стекляшек,

Обманно, как шаг от судьбы до беды.

Блажен, кто не мучит начало пути

Под чёрные с белым дрожащие стрелки.

Бессмертные бездны играют в горелки,

И юным метелям концов не найти.

Блажен, кто смеётся,

И имя своё

Горам прокричит, низвергая лавины,

И вспомнит земных виноградников вина,

Покуда плеча не коснулось копьё.

А если коснётся — не сметь обернуться,

На голос — очнуться, в полёте — проснуться,

И глаз не поднять, и ни имени молвить —

Но встать, задохнувшись, и вечность исполнить,

Оглохнув от боли: падение в рост.

Блажен, кто не знает значения звёзд.