Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Книга стихов

Ратушинская Ирина Борисовна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Книга стихов - Ратушинская Ирина Борисовна - Страница 10

Изменить размер шрифта:

«С польским грошиком на цепочке...»

С польским грошиком на цепочке,

С ветром шляхетским по карманам

По базару иду, базару

Против солнца сегодня в полдень.

Я молчу почти без акцента:

Не прицениваюсь, не торгуюсь,

Потому что солнце слезится —

То зелёным, а то лиловым,

Ударяет в голову звоном,

Как медведь учёный, по кругу

Ходит, грошики собирает.

Вот я кину свой грошик в шляпу,

Обезьянка мне вынет счастье —

И пущу я его по ветру,

Не читая.

А что с ним делать,

Раз кириллицей — моё счастье?

Разве только пустить на волю...

Ох, оно б меня отпустило!

1980 Киев

«Ах, какая была весна!..»

Ах, какая была весна!

Весь апрель — под знаком вокзала.

Как преступно она дрожала —

Вкось заброшенная блесна!

Деревянную крестовину

Вышибала настежь — луной,

Шла бессонными мостовыми —

Тень раздваивала за мной.

Как в объятьях душила, бестия,

Как лечила: не умирай!

Ни России — ни вьюг — ни Пестеля —

Вот он, твой завещанный край!

Узнаёшь ли — листок с оскоминой,

Старой музыки бледный круг,

Смех солёный да свет соломенный —

Не разнять окаянных рук!

Как вступала свирель приливами,

Как отлив горчил — не беда —

До чего мы были счастливыми

В двух неделях от «навсегда»!

Как отважно читали повесть

С эпилогом про сладкий дым...

Он ушёл, тот весенний поезд.

Слава Богу, ушёл живым.

1980 Киев

«Я знаю, в это трудно поверить...»

Я знаю, в это трудно поверить,

Но все мы жили —

Хотя недолго, —

Но все мы рыли свои каналы

И одевались по странной моде.

Мы были юны, остроконечны,

И на ногтях — золотые точки,

И мы отражались в наших каналах —

Легковолосы, в кругах из нимбов —

А наше время вздымало гребень,

И от предчувствий немели губы,

Но все мы жили.

А ваше завтра

Нас осеняло пустынным утром.

И что нам было до наших хроник,

Когда мы живы?

Потом напишут.

1980 Киев

«Плачешь, родина отсутствующая моя...»

Плачешь,

родина отсутствующая моя?

Раскидала детей,

И куда уж теперь собрать?

Да и где сама,

на каких небесах края...

Убиенная,

что ж ты плачешь опять?

Что ты душу рвёшь подкидышам во гнезде,

Что ты стонешь голосом,

от которого — дрожь устам?

Что ещё с тобою, в какой ты ещё беде,

Убиенная?

У какого ещё креста

Не отплакала,

По каким ещё площадям

Не кричала в безумьи кощунственные слова?

Ты стучишь ко мне

(О, я знаю: не пощадят

Те, которые постучат вослед)

И хрипишь: — Жива!

1980 Киев

«Вот, я найду слово...»

Вот, я найду слово —

Хитро выманю из тетрадки —

И возьмусь за него снова,

И слеплю из него лошадку.

Небольшую лошадку — кроху.

Я ей буду давать овсянку,

А когда с «геркулесом» плохо —

Молоко из консервной банки.

Ах, как скачет моя лошадка!

Бьёт копытами между строчек!

Нет ни сладу с ней, ни порядка —

Лупит клавиши и хохочет!

Ах, как цокает по глаголам —

Аж соседи кричат: потише!

Ну и ладно: взбрыкнёт над полом

И уйдёт танцевать на крыше.

1980 Киев

«Господи, что я скажу, что не сказано прежде?..»

Господи, что я скажу, что не сказано прежде?

Вот я под ветром Твоим в небелёной одежде —

Между дыханьем Твоим и кромешной чумой —

Господи мой!

Что я скажу на допросе Твоём, если велено мне

Не умолчать, но лицом повернуться к стране —

В смертных потёках, и в клочьях, и глухонемой —

Господи мой!

Как Ты решишься судить,

По какому суду?

Что Ты ответишь, когда я прорвусь и приду —

Стану, к стеклянной стене прислонившись плечом

И погляжу,

Но Тебя не спрошу ни о чём.

1980 Киев

«Опять в горсти дешёвый карандашик...»

Юрию Галицкому

Опять в горсти дешёвый карандашик.

Которое письмо —

Из града в град,

Из века в век,

На дудочку!

Когда же

Увидимся? Увидим. Жизнь покажет.

Приедешь ли? Уеду?

Век покажет.

Последний класс. Раздача всех наград.

(вступает дудочка)

— Во грядущем ли, во былом

Мы срастёмся, как перелом.

Ах, не гипс и не медь — травой

Нам залечат слово «живой»,

Диким зельем — не извести! —

Нам затянет дыру в горсти...

Что ж, Петербург, венчай во адресаты!

Которое письмо — конверт, как шрам,

Зализываю! — Смятый, как цитата,

Надорванный — но он дойдёт когда-то!

— Пиши.

— Пишу.

Кому же, как не нам.

1980 Киев