Холодное солнце - Крестовский Евгений - Страница 36

– Да это Борман! – воскликнул Бармин, только сейчас признавший пса. – То-то я смотрю – шкура волчья! Это, Эдик, собачка одного охотника. В общем, это – друг человека, с которым мы когда-то встречались в тундре.

– Ничего себе друг человека! – воскликнул Артист. – Перегрыз гражданину горло – и хоть бы что!

– А тебе жалко? Было бы гуманней, если б этот упырь тебе яйца отстрелил?!

– Да, – Эдик задумчиво почесал себе затылок, – Борман спас Эдуарда! Бред…

Пес скрылся за поворотом.

– Надо держаться за ним. Этот волкодав будет нам получше любого фонарика. Только бы не потерять его из виду. Куда-нибудь он нас обязательно выведет, – крикнул Бармин.

Они едва поспевали за псом.

Случалось, что собака убегала вперед, и тогда Эдик, нервы которого были взвинчены до предела, впадал в истерику. Однако собака вновь откуда-то появлялась, сообщая о себе глухим рычанием.

Они еще не знали, что поисковый отряд из пятидесяти автоматчиков с горным мастером, знающим эти выработки, идет по их следу, стремительно сокращая расстояние. Боясь потерять собаку из виду, беглецы не заметили, что оставляют следы в толстом слое каменной пыли…

Внезапно собака юркнула вбок и заскулила откуда-то из-за стены. Сколько беглецы ни старались, они не могли обнаружить в стене проход. Бармин извлек из коробки последнюю спичку и оторвал от своей промасленной куртки приличный кусок.

– Последняя спичка, – пробурчал он.

– Последняя? – возопил Эдик. – Значит, конец?! Собака предала нас! А еще друг человека! Вероломная тварь!

Артист в отчаянии заметался по подземелью, вопя что-то невразумительное и хватая себя за волосы.

Бармин чиркнул спичкой и, ловя углом промасленной материи язычок пламени, зажег факел. А в голосе Эдика появились бабьи воющие нотки. Подойдя к Артисту, Бармин со звоном приложил свою заскорузлую ладонь к его дряблой щеке.

Вой оборвался.

– Тебе надо было петь в опере! – сказал Бармин…

Минут через пять они отыскали в стене узкий лаз, скрывавшийся за куском прорезиненного брезента, некогда служившего частью вентиляционной трубы. Такие трубы использовались для продувки горных выработок после отпалки горной породы.

Ход был настолько узким, что, казалось, человеку ни за что в него не протиснуться.

– Я не полезу! – взвизгнул Артист. – Хватит с меня! Сначала трубопроводы, теперь крысиные норы!

– А я полезу, – спокойно сказал Бармин, глядя, как коптящее пламя факела засасывает в дыру. – Ты лучше туда посмотри!

Напрягая зрение, Эдик пошел вперед. Бармин, освещая путь, направился следом.

– Там вода… Откуда она здесь? Ах, да… Что ж, выбора у нас нет, – тяжело вздохнул Эдик. – Только твоя голова туда не пролезет! – фыркнул он.

– Моя голова везде пролезет! А вот заслуженная задница народного артиста Заполярья едва ли!

– Ты мою задницу не трогай! – по-петушиному напрыгнул на Бармина Эдик. – Я верткий! Я ужом проползу, если надо! Я в детстве сквозь оконные решетки пролезал! – Артист свысока посмотрел на Бармина.

– Зачем?

– За колбасой. Она в буфете кинотеатра на подносах горками лежала. Меня ребята за плечи держали, а я колбасу хватал.

– Чем?

– Пальцами ног! – Эдик гордо смотрел на Бармина. – Правда, колбаса была какая-то невкусная.

Их факел погас, и тут же они отчетливо услышали людские голоса. Погоня была уже рядом…

У разбитой вышки ревели моторы полудюжины тягачей. Поодаль толпилось десятка три вооруженных людей. Это были охранники, среди которых попадались и добровольцы из числа служащих Буферной зоны Объекта. Со стороны ТЭЦ к месту сбора спешили УАЗы и «Нива», их, отчаянно прыгая по кочкам, пытались обогнать мотоциклисты.

Предстоящая прогулка в тундру обещала всем большие мурашки на спине. К тому же объявили хороший приз. За голову каждого беглого косого Блюм выкладывал кругленькую сумму.

– Что ж ты, дура, винтаря взял? Да еще с оптикой! – хохотал охранник, хлопая соседа по плечу и дыша ему в лицо водкой и луком.

– А что? Нельзя?

– Да можно. Только пока ты щелкать косых одиночными будешь, мы их с Петро очередями пошинкуем. Пошинкуем, а бабки поделим. Ты к нам потом не лезь со своим стаканом!

– Вам, мясникам, только бы шинковать! Тут ума не надо.

– А что, солить их, что ли?

– Солить не солить, а Береза за каждого живого косого втрое дает!

– Втрое за такую падаль? – охранник недоверчиво посмотрел на соседа. – А кто такой Береза?

– Березу не знаешь?! Да это рейхсфюрер из Поселка. Начальник тамошней дружины. Кстати, можешь сам у него спросить. Вот он у вездехода стоит.

– А зачем они ему живыми нужны?

– Для «сафари». Береза на Пионерском сафари устраивает. Говорят, не охота – сказка! Там на приличные бабки, между прочим, люди играют, не то что Илюша тут нам выделил…

Вереница тягачей и автомобилей выехала за колючую проволоку. Наперерез последнему УАЗу бросился охранник. Водитель притормозил.

– Опаздываешь, паренек! – весело сказали ему. – Садись, гостем будешь!

Охранник втиснулся на заднее сиденье.

Уже через несколько минут колонна развалилась, и охотники веером рассыпались по тундре. У каждого был свой наикратчайший путь к цели. Каждый стремился поспеть к пирогу первым. Где-то там, за сопками, стоял «Урал» с беглецами.

– А если они разбегутся, как тараканы? – спросил водитель УАЗа сидевшего рядом охранника. – Что делать будем?

– Не разбегутся, – ответил тот. – Их вертолетный десант на мушке держит. Нас ждут… А ты что же такую важную пушку взял? – обратился он к «пареньку», скалясь гнилым ртом. – Много ли пистолетиком наковыряешь?

– А мне много не надо! Я процесс люблю!

Когда УАЗ подкатил к месту, указанному вертолетчиками, там уже начался бой. Охотники, прячась за вездеходами, медленно приближались к «Уралу», вокруг которого вжимались в тундру косые. Далеко не у всех из них было оружие.

Охотники стреляли длинными очередями, не давая косым поднять голову. И все же те огрызались. Наиболее ретивые охотники натыкались на пули, трое из них были ранены, а один, что еще недавно без остановки веселился, убит. Пуля угодила ему в лоб, когда он, горланя похабную песенку, перебегал от вездехода к вездеходу, от живота полосуя очередями машину беглецов.

Те, кто держал косых на мушке до подхода охотников, в пекло не полезли. Свою задачу они выполнили, и вертолет, приземлившись в километре от «Урала», забрал их на Объект…

Вооруженный только пистолетом охранник направился было со всеми, но остановился.

– Не идти же с «косыми» в рукопашную?! – сказал он водителю. – Нет, это не охота! Садят очередями. Никакого интереса.

– А ты что ж АКМ не взял? – спросил его водитель.

– Да не люблю я этого мясного дела! Не охота, а какой-то отстрел! Мне тонкая работа по душе, так, чтобы и у зверя был шанс.

– Согласен, – вздохнул водитель, вытаскивая из-под сиденья карабин. – Я тут первое время вообще отказывался в этих охотах участвовать. Дико было на людей ходить, как на волков!

– А потом?

– Потом ничего, втянулся… Смотрю на косых как на хищников, и никаких эмоций при этом не испытываю. Ничего не поделаешь, охота здесь – единственное развлечение. – Водитель передернул затвор своего карабина. – А ты из центра? Что-то я тебя не припомню.

– Из Буферной зоны. Науку охраняю… Вот, решил размять кости.

– Понятно. Я, конечно, в кашу не полезу. Все равно потом бабки на всех, кто участвовал, поделят. Так что можешь на кусок рассчитывать.

– Слушай, друг, а что, если косые вон там просочились? – Охранник указал рукой на карликовые деревья в низине.

– А что! Могли… Они, гады, плоские. Змеями проползут!

– Махнем туда? Может, кого из косых перехватим.

– Можно попробовать, – согласился водитель. Переваливаясь с кочки на кочку, УАЗ спустился в

распадок. Не успели они проехать и километра, как водитель закричал: