Остров масок - Мур Улисс - Страница 18

– Это дом, где мы живём! – объяснила Джулия. – Это наш парк, утёс. вот и ограда.

– В самом деле? – удивилась Росселла. И попросила мужа: – Покажи им раму, дорогой!

Алберто повернул картину, и ребята увидели ручку, вставленную в позолоченную раму, и металлический цилиндр, на котором была выгравирована сова – символ Питера. Зубчатое колесо соединяло цилиндр, усыпанный маленькими металлическими иголочками, с ручкой.

Альберто повернул ручку и сказал:

– А теперь послушайте.

Иголки словно побежали по тонким металлическим пластинам, и послышалась красивая мелодия.

При звуках этой музыки Рику вдруг показалось, будто он перенёсся в детство. Зазвучала та самая мелодия, которую он слышал однажды много лет назад в магазине Питера Дедалуса, куда пришёл с отцом купить часы. Он не сомневался, потому что мелодию эту помнил так же хорошо, как собственное имя.

– С тобой всё в порядке, мальчик? – спросила Росселла.

Рик словно вернулся издалека. Музыкальная шкатулка продолжала звучать, а Джулия и супруги Колла с удивлением смотрели на него.

– А. Что?

У него щипало глаза и пылали щёки, как бывало каждый раз, когда он вспоминал отца.

– Рик… – Джулия взяла мальчика за руку. – Всё в порядке?

– Это его. – сказал рыжеволосый мальчик, указывая на музыкальную шкатулку. – Это работа Питера. Я узнал её.

– Конечно, это просто чудо, – сказал Альберто Колла, опуская картину на пол. – Не знаю даже, с чего начать поиски. Нелегко найти человека в таком большом городе, как Венеция, и при таких скудных сведениях о нём.

– Вы поговорили с часовщиками в лавках на мосту? – спросила Росселла.

– Поговорили, – ответила Джулия, – но, похоже, никто ничего не слышал о нём.

– Может, у Питера есть какое – нибудь прозвище? – предположил Альберто.

– Вообще – то он мог использовать другое имя, чтобы оставаться в безопасности.

– Значит, этот человек не хочет, чтобы его нашли?

Джулия кивнула:

– В каком – то смысле. Он бежал, – прибавила она.

– И оставил нам письмо, в котором извиняется за ошибку, допущенную в прошлом, и говорит, что начнёт новую жизнь здесь, вдали от всех, – сообщил Рик.

– В таком случае почему бы не уважить его желание? – сказала Росселла.

– Потому что. Мы думаем, Питер унёс с собой секрет, который принадлежал Улиссу Муру. И мы. хотим открыть его.

– Но это же фантастика, Альберто! Это словно поиски сокровища!

Синьор Колла задумчиво погладил усы:

– Всё, что у нас есть от него, это музыкальная шкатулка.

Помолчав, Рик сказал:

– Мы нашли также его шахматную доску. и бумагу, где написано, что, если хотим связаться с ним, нужно правильно написать ДЕДА.

– А что это, какая – то загадка? – удивился Альберто.

– Совершенно непонятная, – ответил Рик. И прибавил: – Между прочим, письмо получено из его же изобретения. Он придумал машину для обработки архивных документов. Когда искали в нём его имя, машина и выдала это сообщение.

– Странно, очень странно, – проговорил Альберто. – Часовщик – изобретатель, укрывшийся в Венеции, любящий шахматы и музыку, оставляет послание, лишённое на первый взгляд всякого смысла. По – моему, тут можно сделать только одно.

– Мой муж всегда находит решение любой проблемы! – похвалила его Росселла.

– Если, конечно, вы по – прежнему готовы продолжить поиски. – прибавил синьор Колла.

– Конечно, и будем вам благодарны! – воскликнула Джулия.

– Хорошо. В таком случае. наденем плащи и отправимся в путь! А я попробую упаковать эту картину. Мы возьмем её с собой.

– А куда пойдём? – поинтересовалась девочка.

– В больницу Святой Марии, – ответил Альберто Колла.

Альберто, Росселла и ребята вышли из дома. Синьор Колла закрыл ворота большим, богато украшенным ключом, повесил его себе на грудь и спрятал под жилет.

Нести картину он поручил жене, а сам взял какую – то другую вещь, завёрнутую в ткань.

Все четверо прошли вдоль канала и переправились по мосту на другую сторону.

По пути Колла объяснил свой план.

– Рядом с больницей Святой Марии находится один из четырёх крупнейших музыкальных институтов города, – сообщил он, – консерватория, ещё несколько лет назад там преподавал наш маэстро Антонио Вивальди.

– Тот, который написал «Времена года»? – спросила Джулия.

– Да, именно он, – подтвердил Альберто Колла. – Так что, если эта музыкальная шкатулка – наш единственный след, думаю, там мы сможем узнать, какую музыку она исполняет. Кто, как не преподаватели лучшей в городе школы, может ответить на такой вопрос.

– И спросить их об этом, естественно, сможем только мы с тобой, Джулия – сказала Росселла.

– Почему? – удивилась девочка.

– Потому что школа женская. Девушки учатся там петь и играть на скрипке, но никогда не показываются публике: они всегда выступают за решёткой.

– Да тут, я вижу, все стремятся всё прятать и скрывать! – рассердился Рик. – Решётки, секреты, маски! Хоть что – нибудь вы делаете открыто?

Альберто Колла ответил не сразу. Он прижал к себе свёрток, который взял из дома, словно испугавшись, что может потерять его, и проговорил:

– По правде говоря, очень немногое.

– Вы хотя бы не носите маски, как другие венецианцы, – заметила Джулия.

– Маска скрывает только черты лица, – задумчиво произнес Альберто. – И нужно немало постараться, чтобы скрыть душу. Так или иначе, мы пришли, – объявил он. – Росселла, ступайте в школу, спросите. Наверняка узнаете много интересного про эту музыкальную шкатулку.

Рик и Альберто остались у входа и услышали, как уличный газетчик кричит у подножия огромной конной статуи:

– «Бабьи сплетни»! Сегодня вечером все идём в театр Святого Ангела смотреть комедию Гольдони «Бабьи сплетни!»

– Наконец – то хоть одна хорошая новость, – улыбнулся Альберто Колла. – Это должно быть очень забавно. А ты бывал когда – нибудь в театре? – обратился он к Рику.

Тот покачал головой.

– Если вы с Джулией захотите, можем пойти. Сколько времени думаете пробыть в Венеции?

Услышав этот вопрос, Рик вдруг осознал, как промчалось время. Он и Джулия ничего ещё не успели найти, а солнце уже клонится к горизонту и небо окрашивается золотистым цветом.

Надежда найти Питера всего за несколько часов была, конечно, чересчур оптимистичной.

– Думаю, только до вечера, – ответил он.

– Жаль. А то хорошо посмеялись бы.

Рик вспомнил, что вечером они встретятся с Джейсоном, и забеспокоился: а вдруг что – то случилось в Килморской бухте, вдруг они с Джулией никогда не смогут вернуться туда?.. Он с нетерпением ожидал возвращения Росселлы и Джулии из музыкальной школы, и, когда те вышли, сразу понял по их лицам, что они ничего не узнали.

– Тайна, – сказала Джулия, обращаясь к Рику. – Никто из преподавателей никогда не слышал этой музыки. Значит, это более поздняя музыка.

–  Поздняя? – переспросил Альберто. – Как это понимать?

– Да нет. Это я так…

Но Рик прекрасно понял, что имела в виду Джулия: видимо, мелодия, которую издавала музыкальная шкатулка, сочинена не в восемнадцатом веке, а в следующем.

– Выходит, мы сделали дырку в воде, – вздохнул Альберто.

– Не совсем, – сказала Росселла, показывая листок бумаги. – Учитель скрипки дал нам адрес одного багетных дел мастера, который, возможно, сделал эту раму и укрепил на ней музыкальную шкатулку.

– Ничего не остаётся, как отправиться к нему, – заключил Альберто.

Они долго шли вдоль каналов, по лабиринтам улочек и снова оказались на площади Святого Марка, где уже появились вышедшие на прогулку дамы в широких, похожих на огромные купола платьях.

Альберто привёл ребят в кафе под портиком одного из зданий, окружавших площадь.

– Каждый раз, когда бываем здесь, – сообщил он, – непременно заказываем ванильный шоколад.

На вывеске значилось: «В честь торжествующей Венеции». Но Альберто сказал, что венецианцы называют это заведение просто кафе «Флориан» – поскольку так звали усатого синьора, который подал им горячий сабайон в медном котелке. Сабайон – это один из самых известных итальянских десертов: яичный крем с добавлением вина.