От мира сего - Крелин Юлий Зусманович - Страница 16

— Мы-то! Огонь ребята! Выпили?

Выпили.

— Водочка с маслинами!.. Перед банкетом!.. Тоже страсть как хорошо. — Виктор, как представитель точных наук, старался говорить о главном, о глобальном.

— А ехать надо, — Толик вдруг проявил степенность. Виктор поддержал:

— Вообще-то пора. А, Сергей?

— Посидим еще? — Сергей, видимо, понял их так. Может, так и было точнее. — А там подождут. Степень наша или их?

— Да ты что!

— А помнишь, как по телевизору тебя передавали? А мы сидели в кабачке каком-то, и так хорошо сидели, так не хотели уходить. Было? — Сергей решил взять в союзники представителя художественной интеллигенции.

— Ох, было. Хорошо, очень хорошо сидели тогда.

— А сейчас как сидим? — Сергей совсем рассентиментальничался.

— И сейчас. — Ему подсюсюкнули.

— А может, опоздаем? — растаял Виктор.

— Нет, нет. Это ж хамство банальное! — Кто-то еще не потерял головы.

— Все! Поехали. — Сергей встал. Поехали.

Поехали на банкет, посвященный защите диссертации Сергеем. На банкет в ресторан, где собрались друзья, коллеги, близкие диссертанту люди, чтобы отметить это значительное событие в его жизни.

ОПЕРАЦИЯ

— Да дай же ты этот крючок. И тяни вот тут. Вот смотрите… здесь вот… все ж так подойти легче к этому месту.

— А не лучше ли отсюда подойти?

— Ты, милый, устав знаешь? Солдаты генералам советов не дают. Не должны давать — понял? Нет, все равно отсюда лучше подойти.

— Осторожно. Связка порвется. Осторожно.

— Ну что! за манера! такая! вечно! под руку! говорится все! Ведь так действительно всегда будем рвать. Черт вас всех побери! Все стали самостоятельно мыслить! Иди и работай сам, коли такой самостоятельный! А здесь не лучше ли по частям выделять? Все же легче перевязывать. Что за хождение! Чьи это студенты?! Таскаются туда-сюда! Чьи это? Твои? Еще раз увижу — уволю! Ты что! С такими руками, как у тебя, надо не в хирурги идти, а водку в ресторане подавать, да и то если на столе не белая скатерть. Господи, до чего безрук.

Начальник склонился, стал выделять кишку перед сшиванием и замурлыкал песенку.

— Эх, сейчас будет сшиваться любо-дорого. Смотри, как швы ложатся. Хорошо… Опять ты дергаешь! Не можешь завязать нормально! Ведь все это лишняя кровь. Ну, чему я вас всех учил — за кончики держи нитки. Ведь всю грязь по животу размазываешь. Дай сюда. Смотри. Вот так надо.

Начальник покраснел. Орет. Потом повернулся, кого-то увидел сзади — улыбнулся, подмигнул. Операция продолжается. Наконец он сшил все, что хотел сшить, и отошел от стола.

— Сами зашьете живот, а потом в кабинет. Обсудим. — Он подошел к собаке, погладил по морде. — Выживет пес, наверное. Хорошая у него морда.

В кабинете он ругался, шутил, поучал, но, в общем-то, был доволен опытом.

— Это у нас двадцать первый эксперимент. Картина довольно ясная. Надо писать статью. Сроку даю неделю. В следующую среду чтоб статья лежала у меня на столе. Авторов впишу я сам, и кого именно, и в каком порядке.

Настроение повышалось.

— И чтоб всегда был такой порядок с авторами. Не думайте, что вы работаете только на себя. Все работают на клинику. Некоторые занимаются поисковыми темами. А статьи быть должны — план. Тут все научные сотрудники. Вот ты, например, сделал статью, а он нет, и в ближайшие два года у него не будет ничего, тема такая. Его могут выгнать, как бесперспективного, — закон. Значит, мы вписываем его в соавторы — никто и не придерется. Так надо работать. Не бойтесь, что один с сошкой, а семеро с ложкой. Один за всех и все за одного.

Мы, как всегда, молчим, слушаем. Все согласны.

Собака хорошо вышла из наркоза. Настроение повышается.

— А у соседей, слыхали: двое ребят наклепали статью и отдали непосредственному шефу, подписав и его впереди. Тот приписал впереди фамилию главного шефа и отдал ему на визу. Тот прочел и говорит: «На такие пустяки четыре автора» — и вычеркнул две последние фамилии.

Все смеются. Начальник больше всех. — А это человек человеку кто? То-то. Настроение повышается. Все довольны.

— Пошли в шашлычную. И все пошли.

ТВЕРДОСТЬ

«Хусаинов прекрасно вышел к штрафной площадке, передал мяч Амбарцумяну, и тот с ходу забил гол. И тут же свисток».

— Классическая спартаковская ситуация! — Начальник вскочил в полном восторге. — Последняя минута — гол! Великолепно! И правильно сделали. Хватит держать оборону. Еще Суворов вещал: «Лучшая оборона — нападение!» Футбол — та же война. Хусаин прекрасно прошел. А какой дриблинг по краю! Они его из сборной выкинули, а он еще не сказал своего.

Сидевшие вокруг, в основном его помощники по больнице, слушали и иногда поддакивали.

— Ну, Амбарцумян тоже не лыком шит. — Доцент наш не очень-то понимал и уж совсем не любил футбол, но на особо ответственные матчи Нач его приглашал, и он старательно смотрел и, возможно, даже стал разбираться в этой игре.

Начальник же до безумия любил сидеть у телевизора, особенно когда передавали футбол. Он прекрасно во всем разбирался и очень любил, чтобы кто-нибудь смотрел вместе с ним и слушал его комментарий, пророчества и футбольные прозрения. Когда передавали матч, он запрещал звать его к телефону. Его нет. Ни для кого!

Началось радостное хождение по комнате. Он любил, когда «Спартак» выигрывал, а последнее время это было не часто. Наконец он выключил телевизор и:

— Лариса, давай чай!

Жена его упаковывала чемодан.

— Сейчас.

Минут через десять она вошла и стала накрывать на стол. Серо и молчаливо было ее лицо. Когда она вышла, он сказал:

— Обострение у нее, боли, а тут вдруг решила — вынь да положь ей дачу. Едем на этот месяц на дачу. «Пей, гуляй — однова живем». Сил нет, лечиться надо — нет, подавай дачу!

Опять вошла.

— Мальчики, вам, может быть, кофе? Мы-то пьем чай по вечерам.

— Нет, нет. Мы тоже чай.

— Порадовали меня, ох порадовали спартаковцы. Ну, я Сергею покажу. Мы с ним вчера битый час проспорили. Он мне доказывал, что «Спартак» выиграть у этих не может. Ну, я завтра с ним поиграюсь.

Битый час доказывал Сергей! Битый час вчера Сергей и все слушали прогнозы и рассуждения о предстоящей игре. Прогнозы оправдались.

— Тебе сахар положить?

— Положи, и пусть остынет.

Жена вышла опять. Было видно, как в другой комнате она раскрыла шкаф и вновь склонилась над чемоданом. Он посмотрел туда, потом встал, потом опять сел.

— Вот ведь дура! Что за блажь — дача! Я ей сказал, что блажи потакать не буду. Придумала этот идиотизм — пусть все берет на себя. Как это говорят англичане: каждый пусть берет от жизни все, что он хочет, но платить за это надо полной ценой. — Он усмехнулся. — Я палец о палец не ударю. Дача ей понадобилась. Лежать ей надо, а не дачу. Логофет за этот сезон заметно вырос. Как играл! Слушай, кто будет оперировать моего завтра? Я не приеду.

— Кому скажете?

— Начинай тогда ты, а если приеду, я зайду в операционную. Он посмотрел в ту комнату:

— Может, ты кончишь это изуверство?

— Машина заказана на десять утра.

— Нет. Я ее проучу. Палец о палец не ударю. С блажью человеческой надо бороться. Потакать таким вещам нельзя. Должен же человек думать о себе, о здоровье…

Телефонный звонок сбил его гнев.

— Скажи, что меня нет. Впрочем, узнай, кто говорит!

— Алло… Здравствуйте, Николай Иванович.

— Подойду, подойду!

— Дома, дома… Конечно… Сейчас подойдет… Спасибо, все в порядке… Как обычно… Все здоровы. С годами каких только болезней у нас не бывает… Это вы у него спросите… До свидания. Передаю трубку.

Она принесла ему телефон.

— Здравствуйте, Николай Иванович… Что, что? Вроде бы рак? Можно, конечно, слетать… Да, понимаю, что не горит уж так… Ну, если все равно лететь надо, так лучше завтра… С утра так с утра… Когда самолет?.. Хорошо, к одиннадцати я буду готов… Я возьму с собой, на работу… Договорились… Нет, действительно, лучше к десяти домой… Все… Ну, привет… Конечно, после позвоню. Надо ж отчитаться… Ну, до скорой встречи… Ну, а чего ж договариваться, если надо… Ну, не такой уж покладистый, но ведь все равно не избежать… Да. Да…