Империя звёзд - Бэрд Элисон - Страница 58

— Ужас какой, — прокомментировала Лорелин, примеривая шаль. — Не могу сказать, что высокого мнения о зимбурийской моде.

— А им не полагается быть красивыми, — пояснил Заим. — В Зимбуре считается вульгарным для женщины привлекать к себе внимание на публике. На самом деле Халазар даже издал декрет, что ни одну женщину вообще не должны видеть на улице — под страхом смерти. Высокородные дамы обходят его тем, что их носят в паланкинах с задвинутыми шторами, а бедным приходится выкручиваться. Шарфами полагается закрывать лица: они достаточно тонкие, чтобы сквозь них смотреть, но не настолько, чтобы разглядеть лицо. Шаль надо обернуть вокруг головы, и руки под нее спрятать. Пока ты следуешь букве закона и ни одну часть твоего тела никто не видит, можешь идти, куда хочешь.

— Что ж, хотя бы маскировка хорошая, — заметила Лорелин и исчезла под шалью.

— И помните, что вы — жены: вы должны почтительно идти за мной, гуськом. Впереди первая жена, потом вторая и так далее. Последними идут наложницы. Не налезайте друг на друга: вам полагается идти аккуратной цепочкой, чтобы каждый прохожий мог сосчитать, сколько у меня жен. Таков обычай. И ни за что на свете не забегайте вперед меня, или вас обвинят в недостойном поведении. Когда мы смешаемся с толпой у храма, тогда можете рассредоточиться, и никто уже не заметит.

В город они въехали через Западные ворота, попав прямо в жуткий район, где жили, кажется, только тени, которые осторожно выглядывали из разбитых окон или прятались в переулках — живые призраки, бедняки.

— Как видите, Места живописные, — сказал Йарисс.

Дамион и Лорелин нечасто видели такую нищету, даже в самых трущобных переулках Раймара или Иардйаны. Фургон проехал мимо воняющих мясных рядов, где стойла были под завязку набиты птицей, свиньями, козами и, к отвращению Дамиона и Лорелин, крысами и ящерицами и даже самыми разными насекомыми. Для столь большого количества зимбурийцев все съедобное годилось на стол. Но через некоторое время дома стали больше и как-то приятнее с виду. Люди столпились во внутреннем дворе какого-то здания, ворота приоткрывались, пропускали очередного посетителя и закрывались снова. В центре толпы стояла девочка в красно-золотом платье, и ее маленькая фигурка была отягощена грузом цветочных гирлянд и драгоценных камней.

— Что это тут происходит? — спросил Дамион.

— Свадьба, — ответил Йарисс.

— Свадьба? Но ей же не больше двенадцати!

— Зимбурийский закон требует женить молодых. Так больше детей получается.

Лорелин посмотрела на запруженные народом улицы.

— Зачем тут надо большедетей? И без того народу слишком много.

— Повеление Халазара. Мы должны заполнить все земли и завоевать все народы. Больше людей — больше солдат. Зимбурийский мужчина теперь может заводить себе столько женщин — и детей, — сколько захочет.

— Но как он их прокормит?

— Никак, естественно. Часто семьи разоряются, и дети голодают. Младенцев женского пола вообще почти всех убивают, не давая шанса умереть от голода. Их здесь ценят куда меньше, чем мальчиков, а приданое девочки вообще может разорить семью до полной нищеты. Этой невесте очень повезло, что она осталась в живых.

— А зачем вообще давать приданое? — спросила Лорелин. — Если по закону мужчина обязанжениться, не нужно приданое, чтобы его заманить.

— Приданое — традиция. А насчет того, что убивают девочек при рождении… — Йарисс мрачно мотнул головой. — Я как подумаю о своей дочери и о жизни, которая у нее будет, так уж не знаю, не лучше ли ей было умереть, — Киран, я из-за тебя чувствую себя полной свиньей, — тихо сказала Лорелин. — Твой народ тоже страдает, а арайнийцы вряд ли вообще знают, что бывают такие страдания.

Фургон миновал просторную арену, где стояли на пьедесталах статуи, изображающие битву гладиаторов с быками и львами. Ворота были закрыты, но из-за круглых стен доносились крики толпы. Йомар напрягся, вспомнив давние ужасы, а Лорелин положила ему руку на покрытое шалью плечо. Он промолчал.

— Оттуда слышен запах крови, — тихо сказал Дамион.

Киран Йарисс поднял голову, сворачивая на другую улицу.

— Нет, это из храма — мы уже близко. От ежедневных жертвоприношений животных каждый храм Валдура воняет, как скотобойня.

Вскоре стало видно большое здание — точнее, то, что от него осталось. Высокий храм был полуразрушен, сильно поврежден и силами элеев, и освобожденными зимбурийскими крестьянами сотни лет назад. Рабы многих рас трудились на развалинах: шурканцы, мохарцы, каанцы и люди какого-то племени, подобных которым Лорелин и Дамион раньше не видели: светлокожие, очень мускулистые, с покатыми лбами, тяжелыми челюстями и выраженными надбровными дугами, Даже у их женщин были очень мускулистые руки и плечи. Йарисс назвал их дагодами: очень древняя раса из пустынных областей дальнего юга, как он сказал, и почти вымершая. Они ценились у работорговцев за невероятную силу и умение переносить любые трудности и лишения.

В разломанных саманных стенах стоял идол, подсвеченный мерцающими жертвенными огнями: каменный колосс, рядом с которым копошащиеся люди казались карликами. У идола были два крыла, как у ангела, расправленные в стороны, и перья на внешних краях изгибались языками пламени. Вокруг гигантской фигуры развевалась царская мантия, и эта мантия и крылья были облицованы листовым золотом. На голову статуи была возложена корона, тоже украшенная листовым золотом и блестящими самоцветами по краю. Но лица у статуи не было — его черты закоптились и расплавились, как при сильном пожаре.

Дамион поднял глаза вверх.

— Помнишь рассказ Эйлии о древней Священном Войне и об идоле Валдура? — шепнул он Лорелин. — Это должен быть он! Смотри, видишь, спереди в короне углубление? Там находился Камень Звезд.

— Одни говорят, что Камень уничтожил лицо идола своей магической силой, — сказал Йарисс — другие, — что горожане сами разбили лицо статуи во время Священной Войны. Халазар решил восстановить это лицо, но придать ему свои черты, конечно же.

— Ну и наглость! — взорвалась Лорелин. — Как он смеет считать себя богом, мерзкий и глупый коротышка…

— А ну, заткнулись все! — прошипел разозленный Йомар. — Услышат. Мы уже почти у двери.

Йарисс остановил фургон и привязал лошадей к кольцу в каменной стене.

— Оставьте копья и все оружие, которое не можете унести с собой, и накройте мешковиной, — велел он. Потом вывел их в колышущуюся толпу у главного входа и быстро подался обратно. — Здесь никто не заметит, что вы без сопровождения, — шепнул он. — Я буду ждать вас прямо в фургоне, чтобы убраться побыстрее.

Они вошли в просторный внутренний зал с разбитыми колоннами и приблизились к идолу. У его каменных ног находилась низкая квадратная дверь: вход во внутреннее святилище. Там приносились жертвы, и только жрецам был разрешен туда вход. Там было темно и страшно и, как говорят, находились алтарь и шахта-колодец, куда кидали трупы жертвенных животных — потому что никому из смертных не дозволялось есть освященное мясо. Дамион уставился на темную дверь, захваченный ужасом и еще каким-то непривычным для себя чувством — не страхом, не мрачным очарованием, а смесью этих ощущений. Сделав над собой усилие, он оторвал взгляд от двери.

Нарушители знали, что в своей женской одежде не смеют приближаться на выстрел к священной двери — или будут избиты за такую дерзость. Но у них было преимущество невидимости: ни один мужчина не снизойдет до взгляда на эти мрачные фигуры, затаившиеся и ждущие в тени, так что нежелательного внимания они не привлекут. Они медленно прошли вдоль стен и молча встали за колонами.

Потом из святилища вышел верховный жрец. Беренгази приносил в жертву животных: руки блеснули красным в свете факелов, когда он вознес их вверх.

— Привести осужденных! — крикнул он, и другие жрецы появились из боковых приделов и встали рядом с ним.

Дамион и его друзья быстро разделились и разошлись. Ударили барабаны, и звук их приближался. Шестерых заключенных крестьян вели солдаты, каждого по двое. Трое из смертников были стариками, остальные трое — едва ли не мальчишками. В толпе раздались всхлипывания женщин и глухие ругательства мужчин. Солдаты покрепче стиснули рукояти оружия.