Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон - Страница 42

— Никакая я не любимица, — возразила Корделия. — Почему бы тебе не поговорить с ним самим?

— Я так и сделаю. А как насчет дяди Прайди? Он как будто безобидный старик.

— Конечно, его следует позвать, а там уж — как сам решит.

Дядя Прайди сказал:

— Бекон сегодня лучше, чем вчера: вкусный, слоистый, в меру жирный. Я получил приглашение, юная леди. Означает ли это, что я должен переменить костюм — вы ведь знаете, у меня нет другого?..

— Нет, дядя Прайди. Это не имеет значения. Они будут рады видеть вас в чем есть.

— Там дадут поесть?

— Обязательно.

— Тогда я согласен. Принесите мне пригласительный билет, когда пойдете к своим: вдруг они станут соблюдать формальности. А что, почек больше нет?

— Я тоже получил приглашение, — сказал мистер Фергюсон, — и с удовольствием пошел бы, Корделия, ведь Эстер — ваша сестра. Но вы знаете, как мне трудно выкроить время…

Говоря это, он не спускал с невестки пристального взгляда, давая понять, что ему небезразлично ее мнение.

— А пока, — добавил он, — передайте им это с моими наилучшими пожеланиями.

Распечатав конверт, Эстер обнаружила в нем чек на сто гиней. От радости она закружилась по комнате, а потом, напевая, обежала весь дом и помахала чеком у каждого перед носом.

Мистер Скотт-старший, долговязый мужчина с седой бородой и сильным акцентом уроженца Глазго, вел дела с Чеширской железной дорогой. Его жена была гораздо моложе него — пухлая дама из Обана.

Стивен явился в церковь с небольшим опозданием, и Корделия увидела его только после службы. За завтраком он сидел через два человека от нее — их разделяли Тедди и девушка по имени Юнис. Мистер Блейк настоял на том, чтобы его старшая дочь также выходила замуж по всем правилам, поэтому свадебный завтрак состоялся в "Альбионе". Дядя Прайди усиленно налегал на салат и холодный отварной язык.

Корделия и Стивен держались на расстоянии, как случайные знакомые, несколько перебарщивая в своих усилиях вести себя естественным образом. После того, как он десять минут просидел вблизи нее, решимость Корделии начала ослабевать. Одно его присутствие… Она старалась держать себя в руках, но это оказалось нелегким делом.

"Что с нами будет?" — думала она. Стивен предлагал бежать в Лондон, чтобы затеряться там. Наверное, можно затеряться — но насколько надежно? Если бы можно было стереть свой след из памяти других людей — вот это была бы настоящая свобода. Она и так чувствовала себя мошенницей, изо всех сил старалась быть верной Бруку. Нет, бежать нельзя. Порядочная женщина с ужасом отвернулась бы от одной только мысли. Она станет отверженной. Грязь, грязь! Сейчас родные гордятся ею. Для них это будет ударом, от которого они не смогут оправиться. Возможно, глупо придавать значение людской молве. Какое они имеют право судить и выносить приговоры? Но если она убежит, ей уже никогда не жить в ладу с собой.

Торжество было несколько более скромным, чем ее собственная свадьба. К удивлению Корделии, в числе приглашенных оказался и мистер Слейни-Смит — не такой напыщенный, как тогда, однако так же преисполненный чувства своей значительности. Она впервые увидела миссис Слейни-Смит, щуплую, веснушчатую женщину в платье цвета лаванды, с шепелявым голосом и привычкой нервно поглядывать через плечо. Очевидно, она всегда существовала в тени своего мужа, его властной, скептической и всегда правой личности.

Наконец нарезали свадебный пирог, и началось всеобщее веселье. Хорошо подготовившийся мистер Скотт встал и произнес речь, начав с комплиментов своей новоявленной дочери и почему-то закончив похвалой Роберту Брюсу. Мистер Блейк, которого вся семья уговаривала не касаться темы часов, долго гудел и хохотал, прежде чем приступить к ответному слову. На этот раз он сравнил супружество с солнечными часами, которые обязаны в любую погоду показывать точное время.

Хью Скотт — к этому времени он стал соредактором своей газеты — поблагодарил обоих отцов за добрые пожелания, а гостей — за подарки. Пока он говорил, Корделия обратила внимание на ерзавшую на своем стуле Юнис Трент. Внезапно девушка вскочила и заверещала:

— Ой! Там что-то… Ой! — и она, подобрав юбки, метнулась прочь, едва не сбив с ног ошеломленного официанта.

— Что это с ней? — поинтересовалась миссис Блейк. — Она подвержена припадкам?

Двое или трое гостей подбежали к бьющейся в истерике девушке; официант тоже бросился на помощь. И тут, на глазах у дюжины человек, на пол откуда-то спрыгнула мышь и тотчас улепетнула под буфет.

Началась паника. Дамы с криками пытались залезть на стулья; две из них упали в обморок. Официанты принялись отодвигать буфет. Хью Скотт вооружился ножом, а остальные — железными прутьями, какими помешивают золу в камине.

— Она убежала!

— Нет, она еще где-то здесь.

— Не двигайтесь!

— Откройте дверь!

— Ага, вот она где. Дайте палку!

Мышь удалось выгнать из-под буфета, но она улизнула и нашла убежище под низеньким столиком — подставкой для кадки с папоротником. Кадку сняли и передвинули столик.

— Ловите! — заходилась от возбуждения маленькая Энн. — Только не сделайте ей больно, она такая хорошенькая!

— Ну-ка!

— Осторожно — это мои пальцы!

— Вот она! Ах! Ах!

В последний момент загнанная в угол мышь сделала последний, отчаянный рывок к свободе: молнией пересекла ковер, обежала сверкающие ботинки мистера Слейни-Смита и выскочила в вестибюль отеля.

Постепенно восстанавливался порядок. Некоторые дамы имели жалкий вид — им помогли слезть со стульев, а двух упавших в обморок привели в чувство при помощи бренди. Юнис рыдала. Ее гладили по голове и уговаривали: ну-ну, все уже кончено. Потом ей дали глотнуть шампанского. Рядом суетился управляющий отелем, рассыпаясь в извинениях и отчаянно жестикулируя.

Мистер Блейк и мистер Скотт пришли в негодование. "Просто неслыханно, — заявили они, — чтобы в наше время в роскошном отеле водились вредители, появляясь на свадьбах и пугая благородных дам." Много чего еще было сказано; впрочем, под конец счастливый мистер Скотт испортил торжественность обвинения тем, что навел палец на бутоньерку управляющего и несколько раз воскликнул: "Дорогой друг, почему бы вам не обзавестись кошкой?"

Управляющий продолжал подчеркнуто вежливо извиняться, однако в глубине его души засели гнев и подозрение. Он водворил гостей на их места и отправился учинить допрос с пристрастием портье, коридорному и метрдотелю. Тем временем Хью Скотт, явно получавший удовольствие от этого происшествия, приготовился произнести речь.

Однако его опередили. Из-за стола поднялся другой человек и, привлекая всеобщее внимание, постучал костяшками пальцев по столу. Это был дядя Брука, с клочковатой бородой и выступающей челюстью. Завидев у него в руках коробку из-под сигар, Хью моментально закрыл рот и приготовился слушать.

— Конечно, — начал Прайди, — мне бы следовало вручить вам подарок еще до того, как мы сели за стол, но часом раньше, часом позже… Должно быть, крышка соскочила у меня в кармане. Но это ж надо — столько шума из-за обыкновенных мышей. Просто в голове не укладывается. Маленькие, чистенькие, здоровые мышки…

— Как? — воскликнул Хью. — Это была ваша мышь?

— Правильнее сказать, ваша, — уточнил дядя Прайди. — Однажды Эстер сказала, что любит мышей, а я как раз не знал, что подарить вам на свадьбу, вот и подумал, что это будет оригинальный подарок. Они совсем ручные и обучены разным трюкам. Но вы устроили такой переполох, что бедняжки до смерти перепугались. Им не втолкуешь. Они не привыкли к шуму.

— Ну, Прайди, и дурак же ты, — молвил Брук. — Неужели не хватило ума сообразить, что не все разделяют твои вкусы?

Корделия первой обратила внимание на одну деталь.

— Дядя Прайди, там что, были и другие мыши? Где они — остались у вас в коробке?

Он открыл крышку.

— Нет. Все разбежались.

— Сколько же их было?