Ради любви… - Хэсли Одри - Страница 13

— А папа нам уже сказал, что ты опоздаешь, потому что он дал тебе такое лекарство, чтобы ты подольше поспала.

— Да, моя радость, — пробормотала Шерил, с трудом удерживаясь от смеха при виде хитроватого выражения на дорогом личике. — Он дал мне лекарство, но такое противное, что лучше бы уж мне сделали укол.

— Наверное, оно было очень-очень противное, если хуже укола. — Улыбка сбежала с лица малыша. — А вот мне сегодня сделали укол. — Сидди вздохнул и добавил: — И на завтрак совсем ничего не дали.

— Радость моя, когда мы вернемся домой, то наготовим тебе целую гору всяких вкусностей, — посмеиваясь, пообещала Леонора. — Ну а теперь мне лучше отправиться домой и навести порядок в галерее. Ты не возражаешь, если мама проводит меня до машины?

Сидди не возражал и напоследок обнял бабушку и поцеловал.

В коридоре они встретили Габи, и та, будто извиняясь, сказала:

— Боюсь, операция Сидди на пару часов отложена. Поступил тяжелый больной, его сразу же отправили на операционный стол, потому что и минута промедления может стоить ему жизни. Доктор Спенсер зайдет к вам, как только освободится.

Леонора вздохнула.

— Как хорошо, что случай Сидди далек от таких крайностей, когда больные сразу попадают под скальпель… — Она озабоченно взглянула на Шерил. — Я просила тебя пойти со мной, потому что нам надо поговорить вдали от любопытных маленьких ушек.

Пока они выходили из больницы, Шерил рассказала Леоноре, что произошло между отцом и сыном вчера вечером.

— Ты только подумай, малыш даже не удивился, узнав, что Сидни его отец! Просто сказал, что ждал его, поскольку на свой день рождения загадал, чтобы папочка объявился. Словом, принял Сидни так, будто всегда знал его.

Шерил умолкла, вспомнив, как жестоко обошлась с Сидни, сказав, что те чувства, которые он испытывает к мальчику, не могут быть любовью.

— Ох, Леонора, вчера я так грубо говорила с Сидни… Не поверила, что он способен любить сына. Вечером хотела объяснить ему, что не то имела в виду, но… Ты не поверишь, какую глупость я сделала. — И она рассказала о микстуре, запитой изрядной порцией коньяка. — Знаешь, я даже не помню, как попала в постель!

Выговорив последние слова, Шерил густо покраснела.

— Ну а я знаю, как ты туда попала. Просто я попросила Сидни отнести тебя в спальню, — спокойно сообщила Леонора. — Когда я приехала, ты крепко спала на диване в гостиной. Еще и шести не было.

— В какую же рань ты выехала? — воскликнула Шерил. — Бедняжка, да ты, как я вижу, и в самом деле не спала.

— Да, — согласилась Леонора, затем помолчала, будто подыскивая слова. — Что касается Сидни… Думаю, тебе не стоило оправдываться, он наверняка и сам понял, что ты не то хотела сказать. — Она умолкла и задумалась, прикусив нижнюю губу. — Но в общем, дорогая моя, я за тебя беспокоюсь. Не нравится мне твое состояние.

— Вот увидишь, как только мы с Сидди вернемся домой, я сразу успокоюсь, — заверила Шерил, внушая эту мысль не столько Леоноре, сколько себе.

— Ты-то успокоишься, — грустно согласилась с ней Леонора, подходя к машине. — Но есть еще кое-кто… В отделении уже ни для кого не секрет… Теперь наверняка узнает вся больница… И это не только из-за Сидди, хотя сегодня утром, когда сестра услышала, как он называет Сидни папой, у нее от удивления глаза на лоб полезли. Тут и сам Сидни виноват. Эта парочка просто купается в своем новообретенном родстве. — Она помолчала, решив, что сейчас не время пересказывать свои страхи и опасения. — Видишь, какой болтушкой я становлюсь, когда пытаюсь отвлечь себя от того, что действительно у меня на уме! — Леонора заставила себя улыбнуться. — Возвращайся к Сидди, а я поеду наводить порядок в галерее. Позвони мне, как только нашего малыша вернут из операционной в палату.

— Конечно, сразу же позвоню. И, смотри, будь осторожнее в пути.

Шерил медленно возвращалась к зданию больницы, мысли ее шли вразброд, но у нее не было желания приводить их в порядок. Когда она уже шла по коридору, ее нагнал Сидни.

— Ты выглядишь усталой, — сухо отметил он.

— Что прекрасно иллюстрирует мои страхи, — с притворной легкостью добавила Шерил. — Кстати, я все еще ругаю себя за то, какой идиоткой оказалась, запив коньяком лекарство. Я даже не помню толком, что было дальше. Вроде бы напилась и безобразно куролесила…

— Забудем об этом. Сестра сказала тебе, что операцию пришлось немного отложить? Привезли больного, которого надо было срочно прооперировать.

— О, я рада, что у Сидди не такой экстренный случай! — воскликнула Шерил, отметив, что Сидни, похоже, в том же состоянии, что и она, — напряженный и нервный. Но ей, как ни странно, лучше удается это скрывать. — Сидни, ты будешь там, когда они начнут оперировать?

Он покачал головой.

— Не думаю, что операционная — подходящее место для отца, особенно если учесть, что он сам хирург.

— Да, конечно… — пробормотала Шерил, чувствуя, что его нервозность грозит и ее выбить из колеи. — А что обычно делают родители, когда их ребенок находится в операционной?

— Ну, мы что-нибудь придумаем.

Задержавшись у дверей палаты, Сидни попытался улыбнуться, но у него плохо получилось, и Шерил испытала острую жалость. Ничего не сказав, она просто прикоснулась к его руке, выражая сочувствие. Сидни отвернулся и так резко отдернул руку, что Шерил даже пошатнулась. Набрав в легкие воздуха, он хотел что-то сказать, но так ничего и не сказал, а просто повернулся, и глаза их встретились. Что-то вдруг вспыхнуло между ними. И хотя это не было волной первобытного желания, грозящей захлестнуть их обоих, Шерил содрогнулась. Она сразу прикрыла глаза, ослепленная тем, что увидела.

Когда Шерил вновь посмотрела на него, глаза его были холодны и строги. Сидни уже успел подавить в себе какие бы то ни было чувства и, взявшись за ручку двери палаты, деловито сказал:

— Я хочу, чтобы ты встретилась с хирургом и анестезиологом — они оба сейчас у Сидди. Эти двое здесь лучшие специалисты. Самые лучшие.

6

Когда каталка увозила малыша в операционную, Сидни и Шерил держались за руки. Сильные загорелые мужские пальцы сплелись с тонкими пальцами женщины, что лучше всяких слов выражало их общие мысли и ощущения. Дойдя до операционной, оба по очереди поцеловали ребенка, затем двери закрылись, и они остались одни.

— Пойдем отсюда, — буркнул Сидни и, не дожидаясь ответа, потащил Шерил прочь из здания.

В больничном саду они сели на лавочку. Шерил огляделась: мирное спокойствие природы все так же контрастировало с тем ужасающим хаосом, в который погрузилась ее жизнь. Ах, если бы все было как прежде, безнадежно подумала она: Сидди здоров, мы дома, а Сидни исчез из нашей жизни, вернее, просто не появлялся. Шерил подавила всхлип. Тщетные и пустые желания, время вспять не повернешь.

— Ничего, Шерил, ничего, — пробормотал Сидни, обняв ее и прижав к себе. — Не стесняйся плакать.

Но она продолжала глотать слезы, терзаемая воспоминанием о том, как жестоко подавил Сидни проблеск живого чувства, на какой-то миг вспыхнувшего между ними. Однако теперь он обнимал ее, и так нежно…

— Сейчас я успокоюсь, со мной все в порядке.

Она взяла предложенный Сидни платок и подумала, что никогда теперь не будет с ней все в порядке, потому… потому что она все поняла. Ведь если сейчас Сидни и обнимает ее нежно, то лишь как мать своего ребенка, а не как любимую женщину. Нет, он не любил ее, просто время от времени вожделел.

— Шерил, не страшно, если ты поплачешь.

— Нет, это… — Она не хотела быть для Сидни только матерью его ребенка, этого слишком мало! — Чувствую, что если сейчас заплачу, то уже не остановлюсь… Извини.

— Извинить? — Он взглянул с такой нежностью, что у Шерил перехватило дыхание. — Сейчас-то за что? Вот за вчерашнее ты так и не извинилась…

Шерил отшатнулась и нервно воскликнула:

— Боюсь, я слишком туманно представляю себе, что было прошлой ночью! До сих пор не могу простить себе. Я и в лучшие дни редко пью спиртное, а тут… да еще после приема лекарства…