Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик. - Крапп Раиса - Страница 11

– Эй, посмотри, они уходят! – услышал он ее голос и заставил себя обернуться.

Погоня ринулась вправо за кем-то худеньким и быстрым, стремительно мелькающим меж стволами деревьев.

– За кем это они? – мальчик еще дрожал от страха.

– Ни за кем. Они его не поймают.

Мальчик настороженно и молча смотрел на Адоню.

– Ну, – улыбнулась она, – мало тебе страхов? Чего ты на меня так уставился?

– Ты кто? Откуда тут взялась?

– Да ведь ты и сам уже догадался.

– Так это ты в лесу живешь?

– Я. А что?

– Ведовки все старые. Я думал ты старуха, встретиться с тобой боялся…

Ладно, пошел я… А узелок с едой я потерял где-то.

– Это ничего. Ты погоди. Отдышись хоть.

– Уж лучше пойду, пока эти не вернулись.

Мальчику было страшно рядом с ней. Отойдя на несколько шагов, он все же обернулся:

– А этим… не я нужен был, а ты. Остерегайся.

– Но это ведь не королевские стрелки?

– Это люди барона.

– Барона Гондвика? – удивилась Адоня.

До сих пор хозяин Рекинхольмского замка был настроен к ним довольно миролюбиво. Впрочем, нет – равнодушно, будет точнее.

– Зачем я понадобилась барону?

– Почем я знаю? Только, видать, сильно ты ему нужна, люди его три дня по деревням крутились, про тебя выспрашивали. Но им никто ничего не сказал, так они ни с чем и уехали третьего дня. Мать говорит, – еды бы унести надо. Мы день еще выждали на всякий случай, вроде все тихо было, никто больше не видел чужих. А они никуда не ушли, на краю леса засаду устроили, я в нее и угодил, как последний осел. Вот… И это… спасибо тебе. Собак я крепко испугался, еще в деревне на этих зверюг смотрел. Теперь думал – совсем конец пришел. Если бы их так не боялся, давно бы уж свалился. Пошел я.

– Не заблудишься?

– Не-е.

– Ну, иди. Не бойся никого. В этом лесу у тебя больше нет врагов. Кроме людей.

Как хранительница, которая не имеет права распоряжаться собственной жизнью, она должна была сейчас вернуться в подземелье, затаиться там и не выходить по крайней мере несколько дней. Запасов достаточно, чтобы жить там ни один месяц…

Но она не только хранительница. Вернее – она совсем не хранительница, она заняла чье-то место; ей же предстоит какое-то другое дело. Пусть она пока не знает, зачем все это затеяно, но одно знает точно: сейчас – Лиента ее забота. Его присутствие здесь должно как-то проявиться. С какой стати длительное безразличие лояльного к ним барона Гондвика неожиданно сменилось столь пристальным вниманием? Это непременно надо выяснить.

Адоня подумала о том, что оставляет позади: вход в пещеры закрыт и недоступен простому смертному. Хранилище в безопасности. А впереди что предстоит? Встреча с людьми барона. Она присела в траву в ожидании их. Фантом мальчика, созданный ею, уже вел их назад, через несколько минут они найдут то, что так упорно ищут.

Возможно, барон Гондвик просто выполняет приказ из столицы. Официальная власть преследует ведовство, – гонение на них идет массированное по всей стране. Сжигали древние ведовские книги, сжигали ведающих.

Адоня вздохнула, вспомнив близких ей людей, которых она потеряла, видимо навсегда (ах, не она, а та, другая в Адоне, но воспоминание о них было так горько Адоне, такой реальной была эта утрата: "Как и… Андрей", – с болью подумала она. И это было неправильно, нельзя, но так было.) В этих чужих, но таких дорогих ее сердцу воспоминаниях она принадлежала клану, владевшему скрытыми знаниями. В клане рождались дети, одаренные особыми талантами. Известность его шла из глубины веков, он был слишком известен, чтобы теперь стать незаметным. Обладавшие даром проскопии – видящие во времени – проникли в судьбу его – он должен был разделить суровую участь многих. Тогда было принято решение попытаться сохранить главные сокровища клана – библиотеку и детей. Так появился этот схрон в гористых лесах Пограничья. При нем остались две большие семьи, остальные пошли дальше, уводя за собой преследователей.

Почти два года они жили спокойно. Работы было много и унынию предаваться времени не оставалось. Необходимо было выбрать наиболее удобные, теплые и сухие пещеры, приспособить их для длительного проживания в них. Особой заботой был архив – о нем, прежде всего, и думали: выбрали помещение под библиотеку, рассчитали и пробили систему вентиляционных ходов и отверстий, чтобы создать в хранилище необходимые условия.

Спокойная жизнь, видимо, сделала их беспечными, кто-то был неосторожен и пришлось за это жестоко поплатиться. Тайна их перестала быть тайной. Полбеды, если бы только для окрестных жителей – здесь, вдали от столицы, люди против них ничего не имели. Опасаться надо было королевских стрелков, а именно они и нагрянули однажды на рассвете.

Сначала из леса на ночной дозор выскочил парень из ближней деревни, предупредить торопился. Но уже поздно было. Старшие только и успели схватить оружие и выбежать наружу. В пещерах остались дети двух семей и Адоня. Ее заботой стал вход. Ей дали время закрыть его, пока другие умирали, не выпуская оружия из рук.

После отчаянного, но короткого боя солдаты тогда все обшарили вокруг, искали какое-нибудь жилье, укрытие, но вход в пещеры так и не увидели, хоть был прямо перед ними. Страшно раздосадованные, солдаты рубили заросли, отваливали камни, но так и ушли, удовольствовавшись в качестве добычи телами убитых.

Адоня была в отчаянии. Что ей делать? Как уберечь детей? Как сохранить древний архив? Через несколько дней пришли люди клана и забрали детей, а на нее возложили миссию хранителя. Теперь – на нее одну. "Будь осторожна, – сказали ей. – Береги свою жизнь, она больше не принадлежит тебе".

Она была осторожна. Сначала думала, что о ней никому не известно. Потом недалеко от опушки на сучке приметного дерева обнаружила суму с продуктами. Разумеется, это могло быть провокацией, приманкой с целью выведать, ни остался ли кто в лесу, но Адоня продукты взяла – человеческая хитрость не могла соперничать с ведовской силой, которой владела Адоня к тому времени. Она без труда распознала, что дар этот от сострадательного сердца пришел и не содержит тайного умысла. После так и повелось – крестьяне знали, что кто-то остался жив, и приносили хлеб, муку, масло, крупы, и место для этого как-то само собой определилось. Они даже не пытались подсмотреть, кто приходит забрать приношение, но как-то раз Адоня обнаружила, что ее поджидают и, помедлив, вышла из зарослей. Женщина торопливо поднялась ей навстречу, смотрела широко открытыми, испуганными глазами, потом, запинаясь, выговорила:

– Не поможешь ли?.. Муж очень хворает, помрет, боюсь…

И с тех пор Адоня стала тайно бывать в деревнях. Теперь, о ней знали жители всех окрестных деревень, и могли при необходимости ее найти, но все делали вид, что ничего такого знать не знают, ведать не ведают, даже между собой избегали говорить о лесной девушке. А приветливость ее, отзывчивость, умение, которым она щедро делилась с людьми, сделали свое дело – вишь ведь, как ни выспрашивали о ней посланцы барона, наверняка и деньги сулили, а не нашлось ни одного желающего ответить.

* * *

– Рустер! – услышала Адоня брезгливый голос. – Вашему радению нет предела.

– Мой господин, она вынудила нас! Я по-доброму хотел, но не приведи Господь увидеть, что с нею сталось – волосья у нее встали дыбом, из глаз молнии заблистали… Я сам, клянусь, я сам это видел! Можете мне не верить, но вместо ногтей на ее пальцах начали вырастать когти, как у дикой кошки!

– Рустер, умоляю, избавьте меня от ваших фантазий. Ступайте рассказывать их на заднем дворе, там вы найдете более благодарных слушателей. Вот только прежде приведите ее в порядок.

– Осмелюсь предупредить моего господина – будьте осмотрительны. Я думаю, что не стоит…

– Дождитесь, когда я попрошу ваших советов, мой заботливый друг. Или вам и теперь видятся кошачьи когти? Исполните, о чем вас попросили, и ступайте.