Как стать героем - Козырев Вячеслав - Страница 18

– Это ты у нас младенец, что ли? Да ты уже такой старый ворчун, что если тебя съесть – несварение желудка сразу будет.

Санька даже остановился от возмущения:

– Ты что, уже позабыл, как она меня в порося чуть не превратила?

– Ну, поросенком, положим, ты сам чуть не стал. Тебя сова предупреждала, что здесь от самого человека многое зависит? Предупреждала. Был в тебе, значит, такой росток. Яга ему просто подрасти дала.

– Тоже мне селекционер-мичуринец, – проворчал молодец, не желая сдаваться.

– На себя лучше посмотри. – Кот словно не замечал угрюмой Санькиной физиономии. – Превращение в какое-либо животное – это личное дело каждого. Можно в оборотня, можно – в нетопыря. Некоторые поросятами быть желают. Натура у них такая – свинская. А сам не захочешь, никто не заставит. Кстати, ты обратил внимание, что нам навстречу много женщин попадается?

– Эка невидаль. Их хлебом не корми, дай по гостям побегать, языком почесать.

– Это к Яге.

– Собрание колдуний по обмену опытом, – попытался съязвить паренек.

– Нет, за помощью идут. Яга – она ведь с давних пор хранительницей рода и традиций считалась. Правда, строгая; что есть, то есть. А если сильно ей досадишь, она так разойдется, мало не покажется. Но справедливая. И детей, заруби себе это на носу, никогда не ела.

– А почему тогда ее все ведьмой называют?

– Во-первых, не все. Это длинная история, потом расскажу. Один только случай для ясности. Яга в молодости бедовая была. Ей и сейчас пальца в рот не клади, а тогда с ней и вовсе связываться боялись. Теперь представь. Ночь. Луна. Эта девонька в чем мать родила мимо деревни летит в своей ступе на озеро купаться. Естественно, те мужики, которые возле окон сидели, так на землю-то и попадали. Догадайся с трех раз, что их жены вслед Яге кричали. И потом. Слышал, наверное, что добрые люди дольше живут. А Яге сколько лет? То-то.

– Ты меня совершенно запутал. Баба-Яга приличная женщина оказывается. Что? Врут сказки?

– Сказки люди сочиняют, а потом сами же этим сказкам и верят. И потом, если кому-то хочется выглядеть хорошим, а натура не позволяет, то самое простое – наговаривать на других.

Санька задумчиво поскреб макушку, затем неуверенно переспросил:

– Что же мне теперь, у Бабы-Яги прощения просить?

– Хорошая идея. Сам догадался?

– Да нет, так просто сказал.

– А жаль. Мысль интересная. Только вот ушли мы уже далеко, да и Яга, сдается мне, все тропки уже поперепутала, чтобы к ней еще какой-нибудь незваный гость не пожаловал.

– И чего мне все время не везет?

– Это тебе-то не везет? – всплеснул лапами кот. – Да другой давно бы голову сложил, а ты только толстеешь. Кто-то в тебе сильно заинтересован. Неужели ты до сих пор не понял, что такие колечки просто так на дороге не валяются?

– Свежо предание, да верится с трудом, – вздохнул Санька и поплелся за котом. Впереди показалась развилка.

– Вот и пришли. – Баюн остановился и, наклонив голову, посмотрел на обе дороги. – Слушай, а что это за волшебный ящик у тебя?

– Э-э-э... – снисходительно протянул паренек (наконец-то и ему удалось удивить кота). – Я всякой нечисти наловил да сюда замуровал, теперь она там по моему приказанию воет. Хочешь послушать?

Он нажал на кнопку, но красная лампочка не загорелась. Он потряс магнитофон, постучал его о камень – никакого результата.

– Наверное, батарейки сели. И что мне теперь с ним делать? – огорчился Санька, нерешительно покрутил аппарат в руках, а затем размахнулся и запустил его в ближайшие кусты.

Кот внимательно наблюдал за всеми этими действиями. Когда шум в кустах стих, он лениво потянулся.

– Правильно. Хорошему человеку нечистая сила не прислуживает. Но, однако, до свидания. Мне налево, в Лукоморье; там у меня присмотрено неплохое местечко. Полежу, отдохну чуток, пару строчек нацарапаю. – Он задумчиво поскреб загривок лапкой. – Тебе, насколько я знаю, прямо. Болото там.

Снова побежала путь-дорожка. Впрочем, разве это дорога? Ямы, колдобины на каждом шагу; даже деревья посередине вырастают. А бывает, дорога начинает в прятки играть. Раз – и нет ее, шагай куда хочешь. Вот и эта – взяла, да и исчезла. Оборвалась в самой чаще, и все. Вправо, влево, туда, сюда – ничего, вставай и волком вой. После безрезультатных поисков Санька понял, что окончательно заблудился.

– Что за царство такое? И как тут люди живут? По домам сидят да никуда не ходят? Или это только у меня установилась такая дурная традиция – теряться. Опять куда-нибудь кривая заведет, хоть стой, хоть падай, – пробурчал он и, неожиданно споткнувшись, действительно упал.

Это его добило. Прорычав нечто невнятное, он вскочил и принялся яростно топать ногами и размахивать руками, оглашая окрестности дикими воплями непереводимых восклицаний. Затем попытался пнуть лежащую на пути корягу, промахнулся и снова шлепнулся на землю. С языка готовы были слететь еще пара-тройка крепких крылатых выражений, но рядом раздался очень знакомый голос. Неужели Баюн назад вернулся?

Санька вскочил и помчался вперед. Спустя какое-то время голос послышался снова, правда, чуть левее. Сдается, немножко не угадал. Ничего, сейчас исправим.

С полчаса он метался по лесу словно угорелый, в конце концов выдохся, остановился и осмотрелся. Лес вокруг стал совершенно непролазным, угрюмым и дремучим. Добегался. Он повернул назад, однако не успел пройти и трех шагов, как из-за куста выскочил низенький, маленький мужичок, почти карлик. На нем была куртка из старого облезлого меха, а на голове торчали рожки.

– Черти! – завопил Санька и бросился напролом. Неизвестно, чем бы закончилась эта гонка, если бы, прикрываясь рукой от хлещущих веток, он случайно не заметил, что колечко совершенно почернело. Санька остановился как вкопанный и с удивлением уставился на свою руку. Такого просто не могло быть. Разглядывая эту диковинку, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и незаметно для себя поворачивался вокруг своей оси. Черный цвет понемногу исчез, вновь заблестело серебро. Санька повернулся еще немного, колечко снова начало темнеть. Похоже, оно указывало на выход. А так как никаких других идей и предложений по этому поводу в голову не приходило, то и нечего было мудрить: вперед, и все.

Действительно, вскоре лес поредел и раздвинулся. Впереди показалась небольшая поляна. На противоположной стороне на пне сидел старичок. Наконец-то хоть одна живая душа. Местный, поди. И наверняка дорогу знает.

– Дедуля... Э... А... – обрадовался заблудившийся и в три прыжка пересек полянку.

Что за чертовщина. Никого. Пенек стоял, но совершенно пустой. Привиделось, что ли? В это время позади раздался кашель. Санька оглянулся и увидел удаляющуюся спину. И когда только успел?

– Послушайте! Я тут вот... Да подождите же!

Но с возрастом слух, говорят, портится; и дедова рубаха замелькала далеко между деревьями. Санька бросился вдогонку. Вскоре он с удивлением отметил, что, хотя старый хрыч еле тащился, расстояние между ними нисколечко не уменьшалось. Вот дед зашел за березку и... не вышел. Санька обежал вокруг дерева три раза, но никого не обнаружил; вытер вспотевший лоб и вдруг снова увидел впереди знакомую сутулую фигуру.

– Так. Снова чудеса. Теперь мне какое-то чучело еловое голову морочит. Дудки. Делать больше нечего, как по лесам за ним скакать.

Санька развернулся в обратную сторону, прошел несколько шагов и... снова наткнулся на старика.

– Что это я, похоже, круг сделал? Назад.

Но уйти от деда, так же как и догнать его перед этим, не удавалось. Противный старикашка постоянно появлялся перед самым носом. Санька снова начал заводиться, но, представив эту игру в догонялки со стороны, рассмеялся и с самым безмятежным видом уселся на поваленное дерево.

Дед потоптался еще немного на месте, а затем, поняв, что на него больше не обращают никакого внимания, стал медленно, кругами, приближаться. Было видно, как его распирает любопытство.