Время любить - Козлов Вильям Федорович - Страница 85

– Я ведь знал Игоря совсем маленьким, – помолчав, ответил отец. – Кем он был для нас в Андреевке? Сыном матерого шпиона. Ну а тогда особенно все это остро воспринималось. И потом, мы были мальчишками, ожесточенными войной. Надо признаться, Игорьку Шмелеву крепко от нас доставалось на орехи! Может, и сбежал из дому из-за нас…

– И еще я почувствовал, – продолжал Андрей. – Он будто бы одобрял мое упорство, нежелание согласиться сотрудничать с ними, хотя они и сулили мне златые горы. Говорит одно, а в глазах совсем другое. Неужели у него, предателя, в общем-то убежденного врага нашего строя, пробудилось искреннее раскаяние? Или на него сильно подействовало то обстоятельство, что я тоже родом из Андреевки?

– Ты – писатель, – улыбнулся Вадим Федорович. – Вот и разберись в его психологии!

Перед Валдаем они остановились, поставили машину на обочину, перебрались через кювет и прилегли рядом на зеленой лужайке. Небо было бездонно-синим, высокие облака двигались вдоль шоссе. Легкие тени от них скользили по холмистой местности. На миг превращали позолоченные солнцем сосны и ели в сказочных великанов, вышедших на холм и ощетинившихся зелеными пиками. Постепенно Андрея и Вадима Федоровича окружила звенящая тишина, даже голоса птиц куда-то пропали.

– Там, в чужих горах, я мечтал поваляться на траве в родной Андреевке, – сказал сын. – Вспоминал бор, речку Лысуху и почему-то дурманящий запах багульника на болоте. Мальчишкой я раз нанюхался его и заблудился в лесу: хожу кругами, куда ни пойду, а оказываюсь снова и снова на болоте, будто багульник манит, не отпускает от себя.

– Твоя прабабка Ефимья Андреевна сказала бы, что тебя водит леший, – подал голос Вадим Федорович.

Он тоже смотрел в небо и улыбался, слушая сына. Ведь и он не раз, очутившись вдалеке от дома, вспоминал бор, Лысуху, Утиное озеро. До чего же сильно развито чувство Родины у русских людей!

– А ведь только благодаря тебе я остался живым, – вдруг сказал Андрей.

Отец скосил на него прищуренные глаза, но ничего не ответил.

– Помнишь, один раз с Петей Викторовым мы попали в милицию и ты приехал нас выручать?

Вадим Федорович прекрасно запомнил тот летний день, взъерошенных мальчишек и ироничного лейтенанта, который принял их за хулиганов. Андрей и Петя вступились за младшеклассников, а несколько подвыпивших парней надавали им тумаков…

– Ты тогда сказал, что грош цена тому человеку, который не может постоять за себя… – продолжал сын. – И еще ты сказал, что настоящий мужчина должен быть подготовлен к любым неожиданностям, только размазни и слабаки позволяют себя бить… Ведь после той драки, когда нам с Петей наломали бока, я пошел в спортивную школу и поступил в секцию бокса. И потом в армии занялся самбо. Не владей я приемами самообороны, Абдулла бы меня в ту ночь зарезал в камере.

Бывшая жена часто упрекала Вадима Федоровича в том, что он будто бы совершенно не занимается воспитанием детей. Да, он не любил читать нотации, как она, журить за плохие отметки в дневнике, не ходил на родительские собрания, но Андрей и Оля всегда чувствовали его отцовское внимание. Не от равнодушия, как утверждала Ирина, а просто Вадим Федорович раньше, чем жена, рассмотрел в своих детях задатки личностей, видел, как они реагируют на ворчание матери, и понимал, что толку от нотаций не будет никакого. К Андрею и Оле нужен был другой подход – пусть Вадим Федорович никогда их не отчитывал, не ругал, не придирался по пустякам, он неназойливо старался внушить им, что все правильные решения в жизни принимают они сами. С раннего детства он прививал им отвращение ко лжи, подлости, соглашательству, подхалимству. И вот результат: Андрей и Оля никогда не лукавят, не совершают постыдных поступков. Один раз лишь он заколебался, прав ли в своем отношении к детям, это когда дочь стала отвечать на назойливые ухаживания Михаила Бобрикова. Конечно, он, Вадим Федорович, знал об их встречах, болезненно переживал за Олю, но предостеречь ее не решился, лишь откровенно поговорил с Андреем, чтобы тот не дал в обиду сестру. Вадим Федорович и секунды не сомневался, что Бобриков затеял свои ухаживания за Олей лишь для того, чтобы отомстить ему, Казакову, за фельетон, написанный много лет назад, где начальник станции техобслуживания был выведен в неприглядном виде. Вообще-то после подобных выступлений в печати руководителей типа Бобрикова снимают с работы, но тот удержался. Тогда были другие времена, и у Михаила Ильича нашлись могущественные защитники. Помнится, у Вадима Федоровича даже возникли трудности на киностудии, где работал приятель Бобрикова – Александр Семенович Беззубов…

Да, он верил в благоразумие дочери. И кажется, не ошибся: Оля сама раскусила Бобрикова. А если бы вмешался он, Вадим Федорович, то могло бы все произойти наоборот. Оля – девочка гордая и своевольная. А уж если она сама ничего не сказала отцу, то не стоило и ему лезть ей в душу. Надо сказать, что и дочь и сын чужды сентиментальности, удивительно, что сегодня Андрей вдруг так раскрылся… Обычно он держит свои чувства при себе. Очевидно, поездка в Афганистан сильно потрясла Андрея! И самое странное, что после всех испытаний, выпавших на его долю, он сам стал мягче, человечнее… Часами таскает грудного младенца на руках, подолгу рассматривает его, будто не верит, что дал жизнь маленькому человечку. И лицо у него в такие моменты просветленное, в глазах – нежность. И самое главное – с Марией у них все хорошо. В общем-то сдержанный Андрей нашел заботливую, ласковую жену, которая в нем души не чает. Не повезло с женщинами Вадиму Федоровичу, может, повезет сыну…

Несколько раз к ним на улицу Чайковского приходил Глеб Андреев. Сначала он держался несколько замкнуто, честно признался, что не читал ни одной книги Казакова, когда Оля сказала ему, что ее отец – писатель. Его гораздо больше занимали разговоры с Андреем. Кстати, они даже были похожи: оба высокие, широкоплечие. У Глеба глаза были светлые, а движения более резкие, чем у Андрея. Оба любили футбол и хоккей. Оля, расставляя на столе чашки для чая, бросала на своего знакомого испытующие взгляды, отчего Вадим Федорович сделал вывод, что она все еще не определила своего отношения к этому парню. Когда в разговоре коснулись последних достижений в науке и технике, Глеб вдруг заговорил горячо, увлеченно, проявив большую эрудицию и знание затронутой темы. Казаков с удовольствием слушал его, он любил увлеченных людей. Глеб мало рассказывал о своей работе в НИИ, упомянул лишь, что его область исследований – радиолокация. Казаков сразу представил себе, как эти большие сильные руки, привычные к боксерским перчаткам, держат маленький паяльник или, вооруженные рейсфедером, выводят за чертежной доской тонкие линии на ватмане…

Когда Глеб ушел, Оля в ответ на красноречивый взгляд брата ответила:

– Теперь инженеры у современных девушек не котируются… Герои нашего времени – это продавцы, бармены, деляги.

– Только приведи хоть одного обдиралу в дом! – пригрозил брат.

– Ася Цветкова утверждает, что ее спекулянт – очень даже умный парень, – невозмутимо продолжала Оля. – А какие ей подарки делает! Запросто преподнес наимоднейшие вельветовые джинсы «Монтана».

– А ты ей завидуешь? – подковырнул Андрей.

– Я, наверное, несовременная девушка, – улыбнулась Оля.

Вадиму Федоровичу интересно было слушать их пикировку: каждый старался, чтобы последнее слово осталось за ним. Сам он редко вступал в их споры, по привычке старался не навязывать им своего мнения.

… Лежать на траве и смотреть на облака никогда не надоедает, так же как смотреть на воду или огонь. Постепенно человек начинает отрешаться от повседневной суеты и чувствует себя частицей этой самой природы. Каждый знает, как приятно поваляться в чистом поле на траве, посмотреть на облака, послушать шепот ветра, а часто ли выпадает современному человеку такая возможность? Городской темп жизни навязывает свой железный ритм, и, лишь глядя вечером программу «Время», когда передают прогноз погоды, вдруг вспомнишь, что кроме каменных зданий, заводов и фабрик, трамваев, троллейбусов, тысяч и тысяч машин существуют деревья, трава, синие озера, птицы и разные зверюшки… И тогда накатится на горожанина неодолимая тоска по всему этому. И, укладываясь спать, он дает себе слово летом весь отпуск провести на лоне природы. Полежать на лужайке и посмотреть на синее небо с белыми облаками…