Инкарцерон - Фишер Кэтрин - Страница 57

На верхней площадке Клаудия схватила Джареда за рукав.

— Нам лучше возвращаться порознь, учитель. Нельзя, чтобы нас увидели вместе.

Он кивнул, и в темноте ей показалось, что на его щеках проступил румянец.

— Иди первой. Только осторожнее.

Клаудия не двинулась с места.

— Все кончено, да? — тусклым голосом спросила она. — Надежды больше нет. Финн так и останется навсегда гнить в Узилище.

Джаред оперся о стену, тяжело дыша.

— Не стоит отчаиваться, Клаудия. Я уверен, Инкарцерон где-то недалеко. — Он что-то достал из кармана, показывая, и она с удивлением увидела, что это тот осколок металла с пола, завернутый в пластик.

— И что это?

— Пока не знаю. Завтра я собираюсь пойти в башню Книжников и провести кое-какие исследования.

— Хорошо вам. — Помрачнев, она отвернулась. — А мне завтра весь день придется провести, примеряя свадебное платье.

Прежде чем он успел что-то ответить, Клаудия бесшумно взбежала по ступенькам и выскользнула в коридор, освещенный огоньками свечей, в шелестящую ночную тишину дворца.

Джаред, повертев в пальцах обломок, убрал с глаз взмокшие волосы и медленно, с усилием выдохнул. То, что он увидел в комнате, заставило его на время забыть о боли, но теперь она напомнила о себе с новой силой, будто наказывая его.

Блэза не было видно уже несколько часов. Он словно исчез из башни, но куда?

— Значит, выход все-таки есть, — пробормотал Кейро, — просто мы еще не все здесь разведали. — Он лежал на кровати, раскинув руки и ноги, и смотрел в потолок. — И то, что он сказал о книгах — тоже враки.

Когда они пристали к нему с расспросами о записях Узилища, Блэз только посмеялся.

— Я нашел башню в том же виде, в каком она сейчас, — сказал он, передавая хлеб (разговор происходил за ужином). — Здесь никого не было — только книги, для хранения которых, по-видимому, она и была создана. Мне здесь понравилось, и я сделал ее своим домом. Уверяю, я и понятия не имею, откуда появляются все эти изображения, и у меня нет ни времени, ни желания просматривать их.

— При всем при этом ты чувствуешь себя здесь полновластным хозяином, — пробормотал Гильдас.

— Я и есть хозяин этого места. Чего мне бояться? Здесь до меня никто не доберется. Я убрал из башни все Глаза, Жукам сюда тоже не залететь. Разумеется, у Инкарцерона есть и другие средства, и каким-то образом он все же наблюдает за мной — мои изображения появляются в книге наравне со всеми прочими. Правда, именно сейчас Узилище нас не видит, благодаря удивительной силе вашего Ключа. — Он улыбнулся, почесывая струпья на подбородке. — Я мог бы сделать немало открытий с помощью подобного устройства. Но вы ведь, я полагаю, не захотите расстаться с ним?

— Он хочет забрать Ключ. — Кейро стремительно сел на кровати. — Видел, как он посмотрел на Гильдаса, когда старик расхохотался ему в лицо? Прямо заледенел весь, и что-то у него такое в глазах промелькнуло. Ключ нужен ему зачем-то.

Финн сел на пол, подтянув колени к подбородку.

— Он его не получит.

— Где он у тебя?

— В надежном месте, брат. — Он похлопал по груди.

— Хорошо. — Кейро улегся снова. — И оружие всегда держи под рукой. Не нравится мне этот шелудивый.

— Аттия говорит, мы здесь все равно что пленники.

— Зараза мелкая, — пробормотал Кейро, но в голосе его была слышна озабоченность. Перекатившись на кровати, он поднялся, искоса взглянув на свое отражение в ограненном стекле окна. — Не волнуйся, братишка, у Кейро всегда есть план.

Он натянул камзол и, заглянув сперва за дверь, вышел наружу. Оставшись один, Финн достал Ключ и некоторое время смотрел на него. Аттия спала у себя в комнате, Гильдас, как обычно, пропадал в библиотеке. Финн аккуратно прикрыл дверь и сел, привалившись к ней спиной. Он коснулся панели, и кристалл немедленно засветился.

Перед ним возникла комната с раскиданной повсюду одеждой. От яркого света, лившегося из окон, у Финна заболели глаза. На заднем плане он увидел огромное деревянное ложе с балдахином. Стены украшали резные панели. В круге возникла запыхавшаяся Клаудия.

— Почему ты меня не предупредил? Тебя могли увидеть!

— Кто? — спросил он.

— Горничные, портнихи. Господи, Финн, нельзя же так!

Лицо у нее раскраснелось, волосы торчали непослушными прядями. Финн вдруг заметил, что на ней белое платье с жемчугами и кружевом на лифе — ее свадебный наряд. Он молчал, не зная, что сказать. Клаудия опустилась на устланный камышом пол.

— У нас ничего не получилось, — сказала она. — Мы открыли Врата, но оказалось, что они ведут не в Инкарцерон. За ними был кабинет отца. Надо же так глупо ошибиться. — В ее словах слышалось отвращение к самой себе.

— Но ведь твой отец — Смотритель Инкарцерона, — медленно произнес он.

— Да, что бы это ни значило. — Она нахмурилась.

Финн потряс головой.

— Как бы я хотел вспомнить тебя, Клаудия. Тебя, Внешний Мир, вообще все. — Он поднял на нее глаза. — А вдруг я все-таки не Джайлз? Тот мальчик с картинки — я совсем на него не похож. Не может быть, что я — это он.

— Ты был им когда-то, — упрямо ответила она. Подавшись вперед, она заглянула ему в лицо. — Послушай, все чего я хочу — не выходить за Каспара. Когда мы освободим тебя, наша помолвка… ну, одним словом, это будет необязательно. Как видишь, Аттия неправа — я думаю не только о себе. — Она криво улыбнулась. — Где она, кстати?

— Спит, кажется.

— Ты ей очень дорог.

Он пожал плечами.

— Мы спасли ее. Это просто благодарность.

— Ты правда так думаешь? — Она замерла, глядя прямо перед собой. — Финн, а в Инкарцероне есть любовь?

— Если и есть, я ее не встречал, — ответил он, но вдруг вспомнил Маэстру, и острое чувство стыда пронзило его.

Повисло неловкое молчание. Клаудия слышала, как переговариваются служанки в соседней комнате. Всмотревшись, она разглядела позади фигуры Финна маленькую комнатку с заиндевевшим окном, через которое внутрь проникал тусклый искусственный свет.

И еще был запах — Клаудия вдруг поняла, что чувствует его. Она сильно потянула носом, и Финн взглянул на нее в недоумении. Пахло затхлостью, несвежим, многократно переработанным воздухом замкнутого помещения. Во рту от него оставался кислый металлический привкус. Клаудия напряженно поднялась на колени.

— Я чувствую, как пахнет в Узилище!

Финн уставился на нее.

— Здесь ничем особенным не пахнет. И потом, как…

— Не знаю, чувствую, и все!

Вскочив, она бросилась куда-то, пропав из поля зрения, и вернулась с крошечным стеклянным флаконом. Открыв пробку, она слегка побрызгала из него. Мельчайшие капельки, разлетаясь, заблестели в солнечных лучах, среди вившихся пылинок.

Финн вдруг вскрикнул — глубокий, яркий аромат острием ножа проник в его память. Прижав руку ко рту, юноша снова и снова вдыхал его, закрыв глаза и подстегивая свой разум.

Розы. Целый сад желтых роз.

Нож воткнут в пирог, он нажимает на него сверху, отрезая кусочек, и пирог легко подается под рукой. Финн счастливо смеется, руки у него в крошках. Пирог такой сладкий…

— Финн? Финн!

Голос Клаудии вернул его из невообразимого далека. Во рту было сухо, кожу покалывало как иголками — тревожный признак. Весь передернувшись, Финн постарался успокоиться и задышал ровнее. Выступившая испарина приятно холодила лоб. Клаудия склонилась к нему.

— Если ты чувствуешь запах, значит, брызги попадают отсюда туда, правда ведь? Может быть, это значит, что мы сможем дотронуться друг до друга? Попробуй, Финн.

Ее рука была совсем рядом. Финн протянул свою и сомкнул пальцы вокруг ее запястья. Но они захватили только воздух, не ощутив ни тепла, ни прикосновения.

Он отодвинулся обратно. Оба молчали.

— Я должен выбраться отсюда, Клаудия, — произнес наконец он.

— Ты выберешься. — Девушка порывисто подалась вперед. Глаза ее горели. — Клянусь тебе, я не сдамся. Если понадобится, я на коленях буду умолять отца об этом. — Она повернула голову. — Элис зовет. Я вызволю тебя, не сомневайся.