Жажда войны (СИ) - Лик Анастасия Владимировна - Страница 33

   - Вы уже закончили? Где Максимилиан? - обратилась Лина к нему.

   - Да, закончили. Он с Тиграном. Где Фотина? - недоверчиво спросил он, подходя к Алкмене.

   - Она уже спит, - поспешила сказать она своему мужу. - Да и я, если честно, устала. До завтра Лина, - улыбнулась принцесса и поднялась с удобного широкого шезлонга.

   - До завтра дорогая, хороший снов.

   Алкмена ушла с Валерием, а Лина осталась сидеть в саду. Фонтан, с красивыми высокими скульптурами, тихо журчал, над головой было открытое небо, усыпанное миллиардами потрясающе ярких звёзд, и уходить из сада, в котором она провела так много приятных часов, совсем не хотелось. Когда Алкмена покинула дворец, Лина здесь появлялась не часто. Уехав в Македонию, принцесса как будто забрала с собой удивительный дух, царивший здесь. А сейчас, когда она вернулась, этот сад снова ожил, и здесь опять хотелось находиться и впитывать ту любовь, которую она дарила своим цветам.

   - Лина? - услышала она голос мужа за спиной. - Что ты тут делаешь?

   - Сижу. Посидишь со мной? - обернулась она.

   - Может, в спальне посидим?

   Максимилиан подошёл и требовательно притянул жену к себе.

   - Максим, мне нужно уйти ненадолго, - сказала Лина, обнимая широкую мужскую спину.

   - Куда?

   - Кастор хотел пообщаться, только не говори ему, что я тебе рассказала, он хотел, чтобы это осталось тайной. Но ты же всё равно узнаешь... Кстати, Лисимах извинился за своё поведение, молодец, да? - произнесла Лина и Максимилиан нахмурился, пытаясь осознать услышанное. Лина, как всегда, говорила всё, что у неё было на уме единым потоком.

   - О чём поговорить?

   - Ну откуда же я знаю... - сказала Лина и отстранилась от мужа.

   - Может, завтра пойдёшь?

   - Я сегодня обещала, - грустно улыбнулась она и убрала чёрный локон с тёмных как грозовое небо глаз. - Я постараюсь не задерживаться.

   Солнце зашло за горизонт уже давно, совет по случаю приезда македонца закончился ещё раньше, и Кастор нетерпеливо ждал Лину. Неужели она забыла?

   Хотя это было вполне возможно, приехала Алкмена, а они, по всей видимости, с ней очень дружны и весь вечер девушки провели вместе.

   Кастор лежал на большой кровати и любовался наложницами Максимилиана. Одна девушка играла на арфе, а двое других медленно и очень грациозно танцевали. Замысловатые тени от высоких ламп играли на их прекрасных полуобнажённых телах, и добавляли ещё больше очарования. Тёплый ветер, доносящийся с окна, играл с полупрозрачными одеждами девушек, и царю Фракии уже не терпелось попробовать их. Да, выбирать наложниц Максимилиан определённо умеет, вот только почему-то не ходит к ним.

   Конечно Лина красивая женщина, но спать только с одной... когда рядом такие прекрасные, пышущие молодостью тела, было странным.

   - Что значит нельзя? - услышал он гневный возглас Лины за дверью. - Солдат, ты понимаешь, что рискуешь жизнью, разговаривая со мной подобным образом!

   Кастор улыбнулся, услышав эти слова, и поспешил открыть дверь. Да, Лина была странной женщиной, и совершенно не желала признавать общепринятые правила. И это добавляло ей ещё больше очарования.

   - Пропустите её, - приказал Кастор своим солдатам, охранявшим двери в его покои. - Я тебя уже заждался.

   - Да я уж вижу... как вы мучились, - усмехнулась Лина, смотря на наложниц. - Здравствуйте девочки. У вас хороший вкус, советую остановить свой выбор на Доре. Или вы хотели всех трёх? - спросила Лина и подняла заинтересованный взгляд.

   - Хотел, - усмехнулся Кастор этому странному вопросу. - А Дора это которая?

   - Та, что слева, а вот Мину я не советую, - добавила Лина уже совсем тихо. - Она какая-то флегматичная. Хотя кому как нравится.

   - Оставьте нас, - махнул рукой Кастор и девушки поспешили покинуть комнату фракийского царя. - Лина, я даже боюсь предположить, откуда у тебя такая осведомлённость о наложницах мужа.

   - Ой, только не подумайте плохо, - поспешила сказать она и засмеялась. - Просто, когда Максимилиан надолго уезжал, мне было скучно, вот я и ходила к ним, но не за любовными утехами, как вы наверняка успели подумать, а просто поболтать, по-женски, так сказать.

   - С наложницами?

   - А что? Они тоже женщины, и некоторые из них довольно образованные, - усмехнулась Лина, смотря на ошарашенное выражение лица фракийца. - Но я здесь не для того чтобы наложниц обсуждать, вы хотели мне что то сказать?

   - Да... я так понимаю, Лисимах принёс тебе свои извинения? - спросил Кастор, смотря куда-то в сторону.

   Недавнее нападение очень беспокоило его, но ещё больше волновало то, как Лисимах отреагировал на произошедшее. Он уже давно замечал за сыном чрезмерное тщеславие и тех, кто был ниже его по статусу, он не признавал. Но в остальном Лисимах радовал своего отца, он был сильным воином, и из него обещал вырастить хороший правитель, достойный своего отца, вот только если бы не эта проблема...

   - Всё в прядке, Кастор, не переживайте, - улыбнулась Лина. - Вы сами знаете, что ссоры ни к чему хорошему не приводят. Лисимах понял, что был не совсем прав, и я рада.

   - Хорошо, - задумчиво сказал Кастор и замолчал, не зная как подступиться к интересующей его теме.

   - Кастор, я извиняюсь, но на эту ночь у меня были другие планы, нежели стоять тут, - произнесла Лина прерывая мысли фракийца.

   - Да, конечно... я, собственно говоря, хотел обсудить поведение сына, но раз он уже извинился...

   - И для этого вы пришли ко мне в купальню? - недоверчиво спросила Лина, смотря на мужчину.

   - В купальню... - задумчиво потянул он и вдруг поднял на девушку серьёзные глаза. - Я хотел попросить тебя поговорить с Максимилианом о Византии, - тихо произнёс он и Лина нахмурилась. - Тиберий очень болен и скоро умрёт, а видеть на его месте Грациана я бы не хотел.

   - Да, он довольно неприятный человек, - согласилась Лина, вспоминая своё заточение в византийской тюрьме.

   - Я хочу, чтобы Максимилиан отдал Византий Евпатору, - произнёс он.

   - Кому?

   - Евпатору, моему младшему сыну, - ответил Кастор, недовольный тем фактом, что Лина не знала этого.

   Девушка открыла рот, желая что-то сказать, но потом замолчала и задумалась. А Кастор очень внимательно наблюдал за ней. Он уже успел заметить, что Лина плохо умела скрывать свои эмоции, и, как правило, все её мысли были написаны на лице. Не всегда, разумеется, но сейчас он совершенно чётко видел, что она обдумывает услышанное, и у неё было собственное мнение на этот счёт. И фракийцу было очень интересно какое.

   - Кастор, я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в ваших политических делах, но, насколько я знаю, Византий довольно сложный город. Это крупный торговый центр и при этом он постоянно подвергается нападению. Конечно, после смерти персидского царя всё немного успокоилось... ну вы поняли в общем мою мыслю. Ваш сын справится? - спросила Лина и очень серьёзно посмотрела на царя Фракии, на что он только улыбнулся. Ему понравился её вопрос. Лина не стала спрашивать, что делать с законным наследником, видимо не считая его проблемой, или почему он сам не обратился с этим вопросом к Максимилиану, нет, она интересовалась единственно важной вещью.

   - Я считаю, что он справится, - уверенно ответил Кастор. - Евпатору тесно во Фракии, ему необходимо какое-то действие. Он очень сильно отличается от своего старшего брата, в нём нет тщеславия, он никогда не желал быть царём Фракии, зная, что это место принадлежит Лисимаху, но при этом Евпатор вырос сильным и грамотным мужчиной. Его талант не должен пропасть, - сказал фракиец, смотря в серьёзные глаза девушки. Она очень внимательно слушала, и это не могло его не радовать. Конечно, обращаться с подобной просьбой к женщине было как минимум странно, и царю не пристало разговаривать подобным образом пусть даже и с женой Максимилиана. Но Лина была непростой женщиной, и её влияние на мужа было невероятно велико. Разумеется, полководец не признавал этого и всем своим видом показывал своё недовольство неподобающим поведением жены, но Кастор знал, что обычно Лине позволялось практически всё, и очень многое сходило ей с рук. И узнав эту женщину ближе, он был согласен с Максимилианом, Лина не та женщина, которую можно было бы сломить и поставить в рамки.