Рыцарь-маг - Ковальчук Игорь - Страница 50

Рыцарь-маг прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Бешенство медленно отступило. Кто-то схватил его за плечо, встряхнул, Дик отшатнулся, но это был лекарь, который смотрел на него с тревогой.

— С тобой все в порядке?

— Да-да...

— Я вижу, ты прекрасно устроился в своем мире. У тебя есть титул, деньги, прелестная невеста, влияние — чего тебе еще нужно? Зачем тебе головная боль в виде магического дара? Неужели тебе надоела жизнь?

— А ты предлагаешь отрезать от себя кусок?

Из бездны донесся вздох, глаза-самоцветы закрылись, и контакт прервался. Камень в руке Дика стал пронзительно-холодным, и рыцарь-маг понял, что лишь долю мгновения назад он просто обжигал ему ладонь.

Король Ричард шевельнул рукой и внезапно открыл глаза. Его взгляд бессознательно скользнул по комнате и остановился на фигуре лекаря, складывающего свою сумку. Его величество буквально взревел.

— Ты?! Я же тебя выставил! — и зашарил рукой, похоже, в поисках того, что можно кинуть.

Дик заметил, как задергалось лицо несчастного целителя, и понял: первый синяк ему тоже поставил государь, но не кулаком (если бы Ричард ударил кулаком, его жертва уже не встала бы), а каким-то предметом. Даже, пожалуй, не ударил, а запустил.

Граф Герефорд схватил короля за руку:

— Ваше величество! Ваше величество, не надо.

— Я приказал, чтоб он убрался!

— Ваше величество, он сейчас уйдет. — И молодой рыцарь сделал лекарю знак поскорее выйти из палатки.

Тот улизнул со стремительностью испуганной ящерицы.

— Уэбо, ты мерзавец. — Плантагенет уронил голову на край набитой соломой подушки, которую ему наскоро кинули в изголовье. — Где тебя носило?

— Я уже давно здесь, ваше величество.

— Я тебя позвал, чтоб ты меня лечил. Чем ты занимаешься?

Дик дотянулся и притронулся пальцем к повязке на плече Ричарда. Ток крови прекратился, это он чувствовал, и рана стала совсем маленькой. Лекарь зашивал рану не шелком, а свежими свиными жилами, часть из них уже успела раствориться под действием заклятий рыцаря-мага, часть рассасывалась буквально под его прикосновениями.

— Я делаю все, что только могу, ваше величество.

— Я думал, что помру. Ведь помер бы, верно? Помер бы? Говори, Уэбо.

— Вы не умрете, государь. Все будет хорошо.

— Я спросил, что было бы, а? Что было б, если бы, к примеру, и тебя убили?

Дик пожал плечами. Король лежал с закрытыми глазами, видеть его жеста не мог, но отвечал так, словно заметил.

— Да знаю, знаю, что умер бы. А все из-за этой шлюхи, моей матушки. Она мне призналась, что некогда, еще в девушках, заключила договор с дьяволом. Уверен, не врет. А еще болтала, будто у нее кровь не свертывается. Так вот и у меня тоже не свертывается. Как у нее.

— Государь, это неправда. У вас свертывается кровь. Просто плохо.

— Все из-за моей матушки. И из-за моего предка, сына герцога Форезского, основателя замка Лузиньян, который женился на эльфийской ведьме. Знаешь эту историю?

— Да, государь. Но среди эльфов не было ведьм.

— Какая разница, как ее назвать. Мой предок, похоже, думал чем угодно, только не головой. А теперь его потомки — ведь он наплодил двенадцать детей, знаешь ли — расплачиваются. — Речь короля постепенно превращалась в невнятное бормотание. — Я знаю, они все ненавидят меня. Ненавидят и боятся. А ты — не ненавидишь. И не боишься. Ты мне потому и нравишься. Почему ты не боишься и не ненавидишь, а? — Он уже бредил. — Почему?

— Потому что я твой сын, — прошептал, нагнувшись к самому уху короля, молодой Ричард Уэбо граф Герефорд. — Алису Уэбо помнишь? Нет? Это было почти двадцать два года назад.

Он поднял голову и посмотрел на отца: Ричард спал.

Он остался ждать пробуждения короля у входа в палатку — раз уж его величество позвал и пока толком не сказал зачем, значит, лучше подождать. Он сидел у палатки вместе с Эдмером Монтгомери, который вскоре задремал, опираясь спиной о шест, поддерживающий входной полог. Внутри, в шатре, тихонько двигался слуга, который время от времени выглядывал, чтоб сообщить, что король еще спит.

Туда, ко входу, Серпиана принесла Дику обед. Она выглядела довольной, порозовевшей, глаза сверкали, и в голову молодого рыцаря закралось подозрение, что вечером слуги не досчитаются какого-нибудь козленка или барашка, предназначенного для стола знатного сеньора или одного из королей. Но ничего не мог сказать своей невесте — вокруг крутились слуги, а у них, как известно, самый острый слух.

Похлебка оказалась такой вкусной, что Дик даже вылизал миску. Он мог поспорить на что угодно — готовил ее не войсковой повар, а сама Серпиана, причем из свежего мяса, а не из солонины.

Ричард проснулся ближе к вечеру, когда солнце налилось закатным агатовым багрянцем и жара сменилась приятным, ласкающим теплом, а бриз стал пахнуть влагой. Только проснувшись, государь потребовал еды, вина и графа Герефорда.

— Да, ваше величество? — Дик, согнувшись, чтоб не запутаться головой в пологе, шагнул в полутьму шатра.

Ричард, сидящий на постели, сердито громыхал полупустым кувшином с сильно разведенным водой кипрским мавроном. Он покосился на вошедшего рыцаря так, словно именно он был во всем виноват.

— Садись... Где, черт побери, шляется этот болван? Я послал его за ужином.

— Поискать, ваше величество?

— Прекрати, Уэбо, мы не в тронном зале. Говори честно, это же ты меня вылечил?

— Я и лекарь, государь.

— Я же его прогнал! Я тебе велел меня лечить! Этот болван-цирюльник только кровопускания делать умеет. Довольно с меня кровопусканий.

— Государь, я не умею зашивать и перевязывать раны так, как это умеет делать он.

— Ну ладно... Так, ты меня вылечил, а теперь вот что... — Ричард поморщился, потрогал плотную повязку на плече у самой шеи. — Сделай-ка так, чтоб она не чесалась.

Дик едва удержался от смеха. Сохранить серьезное выражение лица было еще сложнее, но он и с этим справился.

— Государь, рана чешется оттого, что затягивается.

— Я прекрасно это знаю. И что?

— Я не могу сделать так, чтобы она не затягивалась.

Король Английский глотнул еще немного вина из кувшина и поморщился.

— Какое пойло... Так, Уэбо, теперь тебя больше никогда не будут ставить на какой-либо фланг. Ты должен быть всегда рядом со мной. Об этом у нас был разговор, не так ли?

— Да, ваше величество.

— Я дал тебе титул. Потом, когда вернемся в Англию, я отдам тебе и земли. Это богатые земли, хорошее графство. Если ты будешь верен мне, я тебя возвеличу. Если предашь, пожалеешь.

— Не предам.

Ричард испытующе посмотрел на него. Немного помолчал.

— У меня дурные предчувствия, — неохотно сказал он. — Поставишь свою палатку поблизости от моего шатра, разрешаю и приказываю, и опять будешь моим телохранителем. Я сперва злился на Монтгомери, сам понимаешь: ну к чему телохранители такому крепкому рыцарю, как я? А теперь думаю, что, если телохранитель так замечательно залечивает раны, он — полезный слуга и его надо держать при себе. — Плантагенет расхохотался, толкнул собеседника в плечо, и Дик тоже улыбнулся — слегка, чуть снисходительно. — Только вот что, не торчи возле меня постоянно. Разве что в бою и... Короче, когда я позову тебя.

— Да, государь.

— Иди отдыхай.

Граф Герефорд поклонился.

Снаружи ровное, любезное выражение стерлось с его лица, и Дик с досадой фыркнул. Ну конечно, у короля предчувствия, а он теперь собирай вещи, перетаскивай палатку, все сумки, доспехи, коня опять же... И, кроме того, этот короткий разговор с Далханом не выходил у рыцаря-мага из головы. Новая напасть. Если он смог пообщаться с предполагаемой жертвой таким вот необычным образом, значит, сможет добиться личной встречи.

Впрочем, чего же ты ждал, думал Дик, когда лез покорять кипрский источник? Знал же, что в окружении такой мощной энергии тебя кто угодно разглядит. Тем более тот, кто специально ищет. Знал — но решился. Покорил источник. Молодец! Теперь расхлебывай.