Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф - Страница 24

– Почему же ты не сказал об этом сразу?

– Я только что сам понял это.

– И что же ты понял?

– В основном это сводится к ремонту Образа.

– Предположим, тебе это удастся. Враг-то по-прежнему поблизости. – Бенедикт показал в сторону Гарната и Черной Дороги. – Кто-то уже однажды обеспечил им проход сюда.

– Враги всегда были где-то поблизости, – сказал я. – И именно от нас зависит, чтобы проход для них был закрыт. Так что придется иметь дело и с теми, кто им обеспечил проход в первый раз.

– Тут я на твоей стороне, что бы ни случилось, – заверил он меня, – однако я вовсе не это имел в виду. Требуется дать урок нашим врагам, Корвин. Я хочу научить их уважать Амбер, уважать должным образом, так, что, даже если путь сюда снова окажется открыт для них, они побоятся воспользоваться им. Вот что я имел в виду.

– Ты не представляешь себе, на что это похоже – перенести сражение в те места, Бенедикт. Словами этого не опишешь.

– Ну раз так, то мне, наверное, лучше посмотреть самому, – улыбнулся он. – Я пока оставлю эту карту у себя, если ты не возражаешь, ладно?

– Не возражаю.

– Вот и хорошо. В таком случае занимайся пока своим делом, Корвин, а я займусь своим. На это тоже потребуется некоторое время. Мне еще нужно отдать соответствующие распоряжения своим командирам. И договоримся не принимать никаких окончательных решений в одиночку, не связавшись прежде друг с другом.

Я согласно кивнул.

Мы допили вино.

– Что ж, пора и мне заняться сборами, – сказал я. – Желаю тебе удачи, Бенедикт.

– Я тебе тоже. – Он снова улыбнулся. – Теперь все пойдет на лад, уверен. – И, хлопнув меня на прощание по плечу, он пошел к выходу.

Мы последовали за ним. Ганелон велел своему ординарцу привести коня Бенедикта.

– Я тоже хочу пожелать тебе удачи. – Он протянул моему брату руку.

Бенедикт с благодарностью пожал ее.

– Спасибо, Ганелон. Спасибо за все, – сказал он и вытащил свои Козыри. – Если хочешь, можно вызвать на переговоры Джерарда, пока не привели мою лошадь, – обратился он ко мне.

Бенедикт перетасовал карты, вытащил одну и уставился на нее.

– Как же ты намерен восстановить Образ? – спросил меня Ганелон.

– Мне необходимо вернуть Камень Правосудия, – ответил я. – Лишь с его помощью я мог бы снова начертать нарушенные линии.

– Это опасно?

– Да.

– А где сейчас этот Камень?

– В Тени Земля, там, где я его и оставил.

– Почему же ты его оставил там?

– Я испугался, что он убьет меня.

Лицо Ганелона исказилось.

– Не нравится мне, когда ты так об этом говоришь, Корвин. А нет ли другого способа?

– Если бы я знал его, то, конечно, воспользовался бы им.

– А если воспользоваться планом Бенедикта, отправив армию во Двор Хаоса? К тому же ты сам утверждал, что Бенедикт способен поднять неисчислимые легионы обитателей Тени. И еще ты сказал, что на поле боя лучшего, чем он, не сыскать.

– Но Образ остался бы поврежден, и в эту дыру всегда что-то да проникало бы. Внешний враг сейчас не настолько опасен, сравнивая с нашими внутренними изъянами. Нет, если ущерб не исправить, мы уже побеждены, хотя у наших стен еще не стоит ни один завоеватель.

Ганелон отвернулся.

– Мне трудно спорить с тобой. Ты лучше знаешь свой мир, – сказал он. – Но я по-прежнему чувствую: ты, возможно, совершаешь большую ошибку, рискуя собой в том, что на деле может оказаться отнюдь не таким важным именно сейчас, когда ты особенно необходим здесь.

Я хмыкнул, ибо в ответ повторил слова Виалы о долге, и мне вовсе не хотелось присваивать их себе.

– Это мой долг.

Он не ответил.

Бенедикт явно добрался до Джерарда, ибо, стоя поодаль от нас, все время что-то бормотал, потом умолк и стал слушать. Мы ждали, когда он закончит переговоры, чтобы с ним попрощаться.

– …Да он и сейчас здесь! – услышал я его слова. – Нет, в этом я весьма сомневаюсь. Однако…

Бенедикт несколько раз глянул в мою сторону и покачал головой.

– Нет, я так не думаю, – сказал он. Потом прибавил: – Ну хорошо, иди сюда сам.

Он протянул свою новую руку, и перед нами возник Джерард, который тут же отыскал глазами меня и с угрожающим видом двинулся навстречу, обшаривая меня глазами с ног до головы, словно что-то искал.

– В чем дело? – спросил я.

– Бранд исчез, – ответил он. – Прямо из собственной спальни. То есть, конечно, кое-что от него там осталось – кровь, например. Да и беспорядок такой, что нетрудно догадаться, что там происходило.

Я осмотрел свою рубашку и штаны.

– А, так ты ищешь на мне пятна его крови? Как видишь, это та же одежда, что была раньше. Возможно, грязна и помятая, но крови на ней нет.

– Это еще ничего не доказывает! – заявил Джерард.

– Сам хотел посмотреть. А, собственно, почему ты думаешь, что именно я…

– Ты был последним, кто его видел, – сказал он.

– Последним был тот, с кем он дрался, – возразил я, – если Бранд действительно дрался с кем-то.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты же не хуже меня знаешь его бешеный темперамент. Он был в депрессии, а тут еще мы с ним поспорили, к его неудовольствию. Потом он, возможно, начал вспоминать наш разговор, после того как я уже ушел, и в гневе вполне мог что-нибудь разбить и даже пораниться; ему стало неприятно, может быть, даже стыдно, и он решил перенестись куда-нибудь, переменить обстановку, успокоиться… Погоди-ка! Его любимый коврик! Не было ли крови на том небольшом пестром коврике в его комнате возле двери?

– Я не уверен… нет, по-моему, нет. А почему?..

– Косвенное доказательство, что Бранд это и натворил. Он очень любит этот коврик. И старается его не пачкать.

– Нет, ты меня с толку не собьешь, – сказал Джерард. – Странная смерть Каина… Слуги Бенедикта, которые вполне могли обнаружить, что тебе нужен порох. А теперь еще Бранд…

– Это, вполне возможно, звенья одной и той же попытки подставить меня, – указал я. – А что до нас с Бенедиктом, то мы уже выяснили отношения.

Джерард повернулся к Бенедикту, который стоял на прежнем месте как вкопанный и с бесстрастным лицом внимательно нас слушал.

– Он что, уже объяснил тебе все эти смерти? – спросил его Джерард.

– Не совсем, – ответил Бенедикт, – однако большая часть истории представляется мне теперь совсем в ином свете. И я, пожалуй, склонен верить всем его словам.

Джерард покачал головой и снова посмотрел, на меня:

– Все равно не сходится. О чем же вы спорили с Брандом?

– Джерард, – сказал я, – это наше с Брандом личное дело до тех пор, пока мы оба не решим иначе.

– Я буквально выволок его с того света, я все время ухаживал за ним как проклятый, Корвин! И делал я это вовсе не для того, чтобы его убили во время какой-то дурацкой ссоры.

– Ну подумай хорошенько, – уговаривал я его. – Кому принадлежала идея вернуть Бранда назад тем способом, который мы применили?

– Значит, тебе что-то от него было нужно, – упрямо заявил Джерард. – И ты в конце концов своего добился. А он стал тебе помехой.

– Ничего подобного. Но даже если бы это было и так, неужели ты думаешь, что я стал бы избавляться от Бранда столь очевидным способом? Если он убит, то эта смерть того же порядка, что и смерть Каина… Еще одна попытка свалить вину на меня.

– Ты говорил об очевидности и в случае с Каином. По-моему, ты хитришь, Корвин. Тут ты большой мастак!

– Мы уже все это обсуждали, Джерард…

– …И ты прекрасно помнишь, что я тогда тебе сказал.

– Такое трудно забыть.

Он вдруг железной хваткой стиснул мне правое плечо. Я немедленно ударил его левой рукой в живот и вывернулся. И тут мне пришло в голову, что, возможно, мне все-таки следовало рассказать ему, о чем мы с Брандом говорили. Но мне не понравилось, как он об этом спрашивал.

Джерард снова бросился на меня. Я отступил в сторону, слегка врезал ему куда-то возле правого глаза и продолжал колотить его, главным образом просто сдерживая: я был еще совсем не в форме, чтобы драться с ним как полагается, а Грейсвандир остался там, в палатке. При мне же никакого иного оружия не было.