Ты меня просто убиваешь - Макалистер Кейти - Страница 42

— Не надо рассуждать о том, в чем ничего не смыслишь, — мрачно возразил Джим.

Смешавшись с толпой ранних покупателей, мы искали в людном кафе таксофон. Я набрала номер, выписанный из справочника Амели, и, слушая длинные гудки, размышляла о том, каковы шансы человека найти своего пропавшего близнеца.

— Allo?

— Офелия? — осторожно спросила я, не зная, которая из сестер подошла к телефону. — Это Эшлинг Грэй.

— Эшлинг? Перди, это Эшлинг! Да, это я, Офелия. Ты где? Ты не поверишь, что о тебе говорят…

— Ну, думаю, что если постараюсь как следует, то все-таки поверю, — ответила я, улыбаясь измученной улыбкой человека, который знает, что за ним охотится вся полиция одного из крупнейших городов мира. — Послушай, я собираюсь попросить вас об одном большом одолжении, но не хочу давить на тебя, так что, если ты откажешь, я пойму.

— Ты не обязана просить, — упрекнула меня Офелия. — Что бы это ни было, ты знаешь — мы всегда тебе поможем.

— Мне нужно где-то остановиться на день-два, какое-нибудь место, где мы с моим… э-э-э… псом смогли бы залечь на дно.

— Мы с радостью поселим тебя у нас в квартире, — ответила Пердита, взяв трубку параллельного телефона. — С большой радостью.

— Да, с радостью, — как попугай, повторила Офелия.

— Это очень великодушно с вашей стороны, но вы lолжны понимать, что… э-э-э… — Я огляделась, чтобы убедиться в том, что меня никто не слушает. — Меня hазыскивает полиция, хотя я ничего плохого не делала.

— Говорят, что ты убила Венецианца! — возбужденно воскликнула Офелия.

— Фели!

— Ну, мы же слышали такое, правда? Она же должна об этом знать!

— Должна, но не надо так сразу ошарашивать человека. Ты так легко говоришь о подобных вещах…

— Может быть, позже это обсудим? — перебила я; мне уже начинало действовать на нервы то, что я нахожусь в общественном месте, под взглядами множества людей. — И… мне ужасно неудобно спрашивать, но я должна быть уверена. Вы не… хм… не собираетесь рассказать обо мне в полиции?

— Боги милосердные, ну как мы можем сделать что-то подобное! — даже задохнулась Офелия, и в голосе ее звучало искреннее потрясение.

— Мне очень неловко, что я усомнилась в вас, но лишняя осторожность не помешает. Если вы на самом деле не возражаете против того, чтобы приютить беглянку, я буду вам бесконечно благодарна.

— Правда? — переспросила Пердита. — Бесконечность — это очень долго.

— Э-э-э… Да. — Я снова начала озираться. Какой-то человек, стоявший у дверей, смотрел прямо на меня. — Вы не скажете мне ваш адрес? Я постараюсь добраться как можно скорее. Я уже немного нервничаю, ведь меня в любой момент могут заметить полицейские.

Офелия назвала адрес и добавила, что они будут меня ждать.

— Звони три раза. Тогда мы тебя впустим.

— Договорились. Большое спасибо!

— О, пока еще рано нас благодарить, — загадочно рассмеялась Офелия.

Я повесила трубку и отправилась за Джимом; он клянчил лакомства у доброго хозяина кафе и его маленькой дочки. Я на ужасном французском из разговорника извинилась за свою собаку.

— А почему девочка называла тебя «уа-уа»? — спросила я, когда мы шли к стоянке такси.

— Не «уа-уа», a ouah-ouah. Это значит «гав-гав», то есть «собачка». Я ей понравился. Я всем нравлюсь, кроме тебя. Знаешь, у французов есть такое выражение: avoir du chien. Это означает «привлекательный человек, сексуальный, с изюминкой», что само собой разумеется, потому что буквально это означает «человек, у которого есть собака». Что ты на это скажешь?

— Скажу, что лучше тебе держать язык за зубами. Никаких разговоров в такси или при Офелии и Пердите. Они не слишком жалуют демонов и им подобных.

— А мне показалось, что одна из них — помощница Венецианца.

— Так оно и есть, — ответила я и в ужасе замерла перед стойкой с газетами, затем поволокла Джима к такси.

— Эй! Мы что, на пожар торопимся? Ты меня задушишь!

— Тсс! Тебя кто-нибудь услышит! — Я резко остановилась и, наклонившись к уху Джима, зашипела: — В газете моя фотография из паспорта! Прямо на первой странице!

— О-о-о, круто! Давай купим одну для моего альбома с вырезками.

— У тебя нет никакого альбома, и мы не будем покупать газету. Пошли. Чем скорее я уберусь с этой улицы, тем лучше.

Вскоре мы добрались до нужного дома на улице Понтье, которая, к моему удивлению, оказалась совсем рядом с Елисейскими Полями и самыми шикарными магазинами. Квартира сестер располагалась двумя этажами выше неслыханно дорогой булочной. Мы позвонили в домофон, нас впустили, и, поднявшись на лифте, мы вошли в квартиру, при виде которой я чуть не уронила челюсть на пол. Меня поразило пристрастие Амели к современной мебели и искусству, но при виде апартаментов Офелии и Пердиты, заставленных роскошной антикварной мебелью эпохи Людовика XIV, я просто потеряла дар речи. Дорогой паркет был устлан прекрасными персидскими коврами, два кресла в стиле барокко, обтянутые розовым шелком с кремовой вышивкой, стояли рядом с таким же диваном, гигантский камин из коричневого мрамора занимал полстены. Я не знала, куда смотреть — то ли на потолок с затейливой лепниной, украшенный огромной фреской в стиле рококо, то ли на музейные гобелены, которыми были затянуты стены. Все здесь было великолепным, элегантным и совершенно не походило на жилище языческих колдуний-виккан.

— Какая у вас прекрасная квартира, — выдохнула я, пытаясь смотреть во все стороны одновременно.

Я со своим пластиковым пакетом и демоном чувствовала себя здесь каким-то бомжом.

— Ну, такой у нас дом, — пожала плечами Офелия. — Пойдем, я покажу тебе твою спальню. Надеюсь, ты не против переночевать в нашей рабочей комнате.

— Конечно не против, — сказала я.

Я буквально выпучила глаза, когда она задержалась, чтобы показать мне ванную, облицованную кафелем с замечательными восточными узорами. Затем мы оказались в светлой комнате, отделанной в желтых и зеленых тонах с цветочными мотивами. На полу лежал ковер ручной работы, кровать была застлана покрывалом с таким же узором; похожей тканью было обито кресло у окна, занавешенного тюлем и все теми же желто-зелеными шторами с цветами. У дальней стены виднелся высокий книжный шкаф; в нем стояло довольно много книг и несколько стеклянных сосудов, вроде тех, что я видела у Амели; я решила, что там содержатся колдовские травы и тому подобное. В шкафу я также заметила различные свечи, набор ароматических масел, пару кубков, три колокольчика различных размеров и несколько предметов из слоновой кости, назначение которых мне было неизвестно. Я принялась рассматривать комнату. Это была женская комната, светлая, уютная, и я еще больше почувствовала себя чужой здесь.

— Я не знаю, как отблагодарить вас за доброту, надеюсь, я не задержусь здесь дольше, чем на день, самое большее — на два. Мне нужно… э-э-э… провести один ритуал, если вы не возражаете.

— Ну, ты же Страж, — с понимающей улыбкой заметила Офелия. — Мы бы удивились, если бы ты, напротив, не собиралась заниматься своим ремеслом. О нет, сегодня это невозможно!

— Невозможно? — Я бросила суровый взгляд в сторону Джима, обнюхивавшего шкаф.

— Да, ведь комната еще не очищена.

Я осмотрелась. Здесь было гораздо чище, чем у меня дома, в Сиэтле, гораздо чище. Казалось, пыль не осмеливалась садиться в этой квартире.

— Да?

— Да, правда. Мы не можем позволить тебе работать в неочищенной комнате.

— Ага, — произнесла я, догадавшись, что очищение — какой-то викканский ритуал. — Но я не буду проводить никаких магических действий, как вы с Пердитой, поэтому очищение не обязательно…

— Обязательно, — твердо заявила Офелия, подошла к кровати и вытряхнула из пакета мою одежду. Затем расправила платья и принялась развешивать их в изысканно украшенном гардеробе из розового дерева, продолжая говорить: — Мы ни за что не простим себе, если какая-нибудь отрицательная энергия, оставшаяся в этой комнате, помешает тебе провести свой ритуал. Пердита очистит ее сегодня вечером, когда Лунная Богиня озарит нас своим светом.