Последнее предсказание Тауки (СИ) - Шолох Юлия - Страница 19

Шофер уже ждал. Я забралась в машину, предвкушая, что наконец, вернусь домой и сниму тесное платье. Вернусь туда, где Томирис. Пусть сейчас это будет один дом, а в следующий раз – какой-нибудь другой, разве это важно? Главное, я еду с ним и к нему.

Томирис сел рядом, а когда машина тронулась, меня толкнуло в его сторону. Секунду спустя он дернул рукой, неосознанно пытаясь поправить лацкан пиджака. Значит, не одна я нервничаю? И немного боюсь?

И снова его губы… такие мягкие. Так и притягивают внимание. И снова он, когда брился, пропустил кусочек кожи, на прежнем месте, прямо у левого уха.

И он – мой.

Интересно, кстати… Да и чего тянуть?

Я придвинулась к нему ближе и положила ладони на его грудь. Разве я не могу так сделать? Думаю, имею полное право, ведь мы женаты! Мне теперь можно все! Как все-таки приятно ощущать его тепло сквозь ткань. А как будет без ткани?

Его тело как будто специально создано так, чтобы его хотелось гладить. Его затылок так удачно помещался в мои ладони, как будто их специально подстраивали друг под друга.

А ведь я буду любить его безумно. С ума буду сходить…

Я поцеловала его первой, потому что мне хотелось это сделать.

Томирис неловко перетащил меня к себе на колени, по пути случайно смахнув с моей головы шляпку. Впрочем, толку-то от нее, если прическа теперь все равно не подлежит восстановлению? Результата столько же, как если на стог сена нацепить воздушный бант.

- Инжу, ты первая начала. Теперь не отпущу! – шептал он чуть позже, лаская губами мое ушко и поглаживая пальцами волосы. Тоже мне, глава теневой квестуры, пусть и бывший… Такой глупый!

- Чем хочешь заняться вечером? – неожиданно спросил он, когда мы подъезжали к дому. Я так покраснела, что даже дышать стало трудно – корсет не шляпка, ее так просто не смахнешь в сторону.

- А ты чем хочешь заниматься? – неловко поинтересовалась я.

Его пальцы расплавленным потоком потекли по шее и спине, к талии, и казалось, кожа загорается вслед за движением его пальцев.

- Инжу, мне кажется, это так очевидно.

- А ты скажи.

Теперь кроме корсета дышать мешали его крепко прижатые к бокам ладони.

- Я хочу тебя целовать. Держать тебя в руках, вот так, постоянно. Снять с тебя всю одежду… Хочу быть с тобой. Убедиться, наконец, что ты моя женщина. Показать тебе, какой будет наша жизнь.

- Ну так покажи!

Наверное, это был самое смелое за всю мою жизнь выступление, здесь, в пропахшем кожей салоне, где не было свидетелей моей смелости.

Я подалась вперед и до того, как машина остановилась, успела прижаться к нему так сильно, что пожалуй, еще немного – и меня можно было бы арестовать за попытку изнасилования.

Ужинать мы не пошли, потому что в моей комнате все было идеально: и обстановка, и цвета и температура воздуха. И мягкое одеяло, которое нам не пригодилось и душ, легко вмещающий сразу двоих людей.

И присутствие Томириса в моих неумелых объятьях. И мое – в его умелых руках. Все уже было идеально, еще до нашего появления, оставалось сделать идеал еще совершенней.

У нас получилось, пусть и не сразу.

***

С тех пор прошло уже три месяца. Почти все это время Томирис разбирался с делами, передавал их приемнику и убеждался, что все его проекты останутся на должном уровне финансирования. Однако ночевать возвращался, надо признать, ежедневно.

Попробовал бы только не явится!

Мы вернули в казну городской дом, машину и штат прислуги, потому что не хотели таскать за собой кого-то, за кого нужно отвечать. Мы хотели побыть совсем одни, чего не удавалось до того самого момента, когда началось путешествие. С тех пор ровно три дня мы провели как бездомные бродяги, перемещающиеся с места на место в доме на колесах, который является их единственным жилищем. Когда утром мы оставили наш автодом, чтобы пересесть в приготовленный на станции грузовик с вещами, мне даже стало немного грустно и захотелось, чтобы домик достался кому-нибудь не менее счастливому, чем мы с Томирисом.

Грузовик пыхтел, но продержался целый день, а к вечеру мы сползли с горки и уткнулись в хлипкие ворота, сквозь которые виднелся заросший травой и низким кустарником двор.

Томилис вылез наружу, чтобы открыть створки и они скрипели, жалуясь на судьбу и на одиночество.

Быстро заскочив обратно в теплую кабину и захлопнув дверцу, Томирис загнал натужно гудящий грузовичок во двор, а потом нехотя вылез второй раз, на сей раз запереть ворота – и одновременно запустил еще одну порцию холодного воздуха.

- Ну вот, - дверца снова сердито хлопнула. - Вот мы и дома.

Дом был, конечно, не ахти. Без сомнений, в нем уже давно не жили.

- Интересно, как он еще не развалился, - удивилась я.

- Сам удивляюсь.

- Ты же не ждешь, что я собственноручно брошусь наводить тут порядок? – с опаской поинтересовалась я.

- Вот еще. У тебя не будет столько свободного времени, - предупреждающим тоном заявил он. Сердце тут же забилось в ритме отбивающих чечетку каблуков.

Томирис оставил весь свой прежний гардероб в доме и теперь на нем красовался серый свитер с косами и обычные джинсы. А на мне, между прочим, – широкая уличная юбка, которую девушки низших классов надевают, выходя вечером на улицы, а потом кружатся вокруг костра и юбка разлетается и походит на яркий цветок. Я пару раз пробовала танцевать, когда мы останавливались по дороге на ночевку и искренне надеюсь, никто из моих родственников об этом никогда не узнает.

Кстати, насчет юбки, у нее есть еще одно немаловажное достоинство…

- Там, в доме, наверняка холодно, - задумчиво заявила я.

- Ну да. Его надо прогреть, - Томирис с сомнением смотрел на дом, который за столько лет промерз так, что его согреть может только пожар.

- И вообще мы целый день в дороге, ни минуты отдыха, - добавила я, пытаясь встать. У меня, естественно, не вышло, это же не элитное авто. Наш грузовичок имел огромный крытый кузов, а вот кабина подкачала – прямо за сидениями лежали мешки с матрасами, постельными принадлежностями и одеждой на первое время.

Мой розовый пушистый шар тоже был там, среди вещей. К нему, кстати, Томирис испытывал странное и совершенно иррациональное, на мой взгляд, чувство ревности. «Он спит с тобой почти двадцать лет, - объяснял он мне сквозь зубы. – А я всего три месяца». «Мы что, действительно обсуждаем сейчас детскую игрушку?»  – уточняла я. «Да. Только поэтому он все еще цел», - завершал Томирис и смотрел на шар крайне кровожадно. До сих по не знаю, плакать или смеяться…

- Это ты к чему? – тут же заинтересовался Томирис, одобрительно посматривая на мою юбку, которую, к слову сказать, сам мне и купил.

- К тому, что ты целый день не исполнял свои супружеские обязанности!

- Хм. Ну да, виноват. Ты тоже, кстати, свои не исполняла!

- Ну раз уж мы признали свою вину, нам остается только один выход – незамедлительно приступить к исправлению положения.

- Где приступить, тут?

- Ну не на улице же, там холодно. И в доме холодно! – многозначительно добавила я.

- Нет, ну если ты будешь и дальше задирать юбк… Ого!

- Может тебе есть еще чего сказать своей любимой жене, кроме жалкого Ого?

- Как ты хочешь… Не-ет, ну куда ты…

- Лучше помоги мне, видишь же, ботинки мешают.

- Ну куда ты уселась, сначала нужно…

- Дай руки.

- О-о-о, а где то, что женщины носят под юбками?

- Сняла, когда останавливались в последний раз.

- То есть десять минут назад, когда тебе на пустом месте кровь из носу как приспичило в туалет?

- А то! Совместила приятное с полезным. Теперь посмотрим, что с твоими…

- Инжу!..

- Сам расстегивай тогда.

- Ладно, обувь пока сними, твой каблук упирается мне в колено и отвлекает!

- Не толкайся!

- Не вертись!

- Т-с-с-ш! Не шевелись, сейчас сниму.

- Хм, смотри как мы все сумели. Теперь приподнимись.

- Стой! Ай. Нет, не могу, руль в спину давит. Вбок могу двигаться, вверх – нет.