Песня огня - Коултер Кэтрин - Страница 41

С минуту лорд Грэлэм пристально смотрел на жену. Как показывает ее опыт?

— Женщина не может разбираться в таких вещах, — произнес он медленно.

Заметив выражение бессилия в глазах Кассии, он пожал плечами.

— Хорошо. Даю вам разрешение поговорить с Блаунтом. Но, миледи, вы не должны им командовать.

— Да, понимаю, — ответила Кассия де Моретон, все еще не поднимая головы, — он мужчина и потому высшее существо по сравнению со мной. Я не должна досаждать ему своими глупыми вопросами и нелепыми требованиями.

— Вы рассуждаете правильно. — На этот раз голос Грэлэма звучал насмешливо. — А еще следите, чтобы этот ваш ядовитый язычок спокойно оставался во рту.

Ее рука, лежавшая на коленях, сжалась в кулачок.

— Да, — добавил Грэлэм потише, — и не обижайте Бланш. Ее поведение по отношению ко мне заслуживает моего одобрения.

— Как пожелаете, милорд. Я сделаю все, как вы сказали. Можно мне уйти?

Даже теперь, когда ее слова звучали как нельзя более смиренно, Грэлэм не мог не почувствовать в них насмешки. Ее покорность, конечно же, была напускной. Что и понравилось ему, и одновременно рассердило. Его жена была не похожа ни на одну из известных ему женщин. Она была прекрасно воспитана, и все же он мог позволить себе обращаться с ней жестоко. Наконец Грэлэму надоело мучить себя всеми этими противоречиями, и он ответил со вздохом:

— Вы можете идти.

Пока Кассия купалась, Итта обеспокоенно кудахтала над ней, словно курица, потерявшая цыпленка, и непрестанно повторяла одни и те же советы.

— Перестань, Итта, — не выдержала наконец Кассия.

— Но, малышка, ты не должна испытывать терпение своего лорда, не должна разговаривать с ним вызывающе!

— А я и не делала этого, — огрызнулась Кассия.

Старая нянька печально покачала головой.

— Это ты только так говоришь. Я-то знаю тебя.

— И ты предпочла бы, чтобы я легла на пол и позволила ему топтать меня как тряпку?

— Он ведь не твой отец, девочка. Это человек, привыкший командовать, человек, который…

— Странно, — негромко, словно про себя, сказала Кассия, и Итта тут же замолчала, — до сегодняшнего дня я считала его добрым и нежным, как мой отец. Я была глупа.

— Он твой господин!

— Да что за радость принадлежать человеку, который тебя ненавидит!

Грэлэм, остановившийся на пороге, услышал ее последние слова, и они будто обожгли его, врезаясь в мозг. Он резко толкнул дверь и вошел в спальню.

— Уходи, — приказал он Итте, не отводя глаз от Кассии.

Итта бросила на свою хозяйку умоляющий взгляд и удалилась.

Кассия не решалась посмотреть на мужа. Она чувствовала себя такой уязвимой, будучи одета только в прозрачную ночную рубашку и оставшись с ним наедине. Де Моретон сделал шаг к ней. Она дрогнула и отступила.

— Иди в постель, — сказал он, продолжая стоять неподвижно, словно нависая над ней, — и сними эту рубашку. Ты не будешь в ней спать никогда, кроме тех случаев, когда у тебя будут крови.

Кассия не двигалась. Она вдруг представила себя беспомощно лежащей под ним, как это уже было сегодня. При воспоминании о перенесенной боли она даже вздрогнула.

— Это распоряжение так трудно исполнить?

Она понимала, что с ее стороны было глупо торговаться с мужем, и все же не удержалась:

— Только если вы поклянетесь, что не станете меня принуждать!

— Черт возьми! — выругался де Моретон. — Я буду брать тебя каждый раз, когда пожелаю!

— Нет!

Это короткое, как удар, слово на мгновение повергло его в оцепенение. Он сделал к ней еще один шаг и остановился, увидев, что в глазах его жены стоят слезы.

— Ложись в постель. — сказал рыцарь отрывисто и отвернулся.

Он не слышал ни звука — она не тронулась с места.

— Делай, как я велел, — бросил он через плечо.

— Я… я боюсь вас.

Эти произнесенные шепотом слова заставили Грэлэма закрыть глаза: сердце его пронзила какая-то непонятная ему самому и необъяснимая боль.

— Клянусь, что не буду принуждать тебя, — сказал он наконец и тотчас же по какой-то извращенности мысли понял, что уступил ей, и представил себя тем слабым человеком, каких он сам презирал. Его жестокие слова звучали так, как будто их произносил кто-то другой:

— Вы дитя и холодны, как монахиня. Мне не доставит никакого удовольствия снова овладеть вами. В вас нет изящества, податливости и нежности, которые я ценю в женщинах.

Кассии захотелось крикнуть ему в ответ: «Значит, я должна быть такой, как ваша потаскуха Нэн?» Но она промолчала. Немедленно направившись к постели, она скользнула под одеяло и натянула его до подбородка.

Кассия слышала, как муж плещется в ванне. Как бы против собственной воли она провела рукой по своему телу. «У меня тело ребенка», — подумала она. Любил бы он ее больше, если бы она была такой же пышнотелой, как Бланш? На мгновение ее рука замерла в выемке под животом. Кости таза заметно выпирали, когда она лежала на спине. Кассия вся напряглась и тотчас же отдернула руку, когда та коснулась гнездышка кудрявых волос. Ей не хотелось трогать себя там, где к ней прикасался он. Когда она увидела, что Грэлэм выходит из ванны, то плотно зажмурила глаза.

Молодая женщина слышала, как ее муж приближается к постели — шаги его были твердыми и уверенными. Она напряглась в ужасе оттого, что он мог нарушить свое слово.

Но Грэлэм не прикоснулся к ней. Он лежал поверх одеяла на спине, неподвижный, молчаливый, и это продолжалось несколько минут. Внезапно он повернулся на бок. Испуганная, молодая женщина тихонько застонала и отодвинулась подальше.

Грэлэм выругался, но не сделал попытки дотронуться до нее.. Кассия успокоилась только тогда, когда услышала его ровное и медленное сонное дыхание.

Глава 16

— Какие красивые стежки, — сказала Бланш, — я с трудом могу разглядеть их. Вы шьете гораздо искуснее, чем я.

Пальцы Кассии замерли на ткани. Она недоверчиво взглянула на Бланш.

— Благодарю, миледи, — ответила она наконец, но тон ее был неприветливым и говорила она отрывисто. Самое последнее, чего она могла бы пожелать, — это вступить в препирательство с Бланш. Но та приветливо улыбалась ей.

— Не возражаете, если я немного посижу с вами? Мне надо зашить прореху в рубашке. Может быть, глядя, как шьете вы, я сумею усовершенствовать свое искусство.

— Чего вы хотите, Бланш? — спросила Кассия напрямик.

На мгновение Бланш опустила голову. Потом сказала негромко:

— Я хочу, чтобы мы стали друзьями, Кассия. Знаю, я была не слишком добра к вам.

«Добра! Да вы обращались со мной как с презренным и ничтожным существом!»

Бланш продолжала, и в ее голосе зазвучало покаяние. Казалось, она сама стыдилась себя.

— Ревность заставляла меня поступать подобным образом. Я хотела получить Грэлэма, но сначала он выбрал Джоанну, а потом вас. Теперь я поняла, что было наивно с моей стороны рассчитывать хоть на что-то, и надеюсь, что между нами воцарится мир.

Кассия не считала себя легковерной дурочкой, но она была одинока и ужасно несчастна. Она даже не понимала, как прожила последние полторы недели. Время тянулось бесконечно, а надежды на то, что что-то еще может измениться, таяли. Блаунт делал возможное и невозможное, чтобы облегчить ее жизнь. Он с энтузиазмом одобрял все, что бы она ни предложила изменить в Вулфтоне, и работа кипела вовсю. Но дело было не в том, что она скучала или чувствовала себя бесполезной.

Она, госпожа Вулфтона, цепенела при воспоминании о том, как муж смотрел на заново вычищенный до блеска большой зал замка, освобожденный от вековой грязи, пахнущий свеженарезанным камышом, разбросанным вперемешку с пахучими травами: сладким розмарином, лавандой и другими ароматными растениями и цветами, смесью, рецепт которой был оставлен ей в наследство бабушкой. Кассия ждала, что он скажет хоть что-нибудь, но лорд Грэлэм только хмыкал и даже не обращал на нее внимания.