Песня огня - Коултер Кэтрин - Страница 40

— Для чего еще годятся женщины, мальчик, как не для того, чтобы доставлять удовольствие мужчинам? Эта глупая тварь не была даже девственницей.

Рыцарь покачал головой, стараясь избавиться от наваждения. Жирный священник, бывший тогда с ними вместе, не сказал ничего. Вопрос о том, обладают ли женщины душой, до сих пор оставался предметом спора между лицами духовного звания. Почему же, думал Грэлэм, он чувствует себя таким ничтожеством, столь же безмозглым, как самец какого-нибудь зверя в период гона? Кассия принадлежала ему. Он знал, что никто бы не бросил на него косого взгляда, даже если бы он колотил ее каждую минуту в течение всей жизни безо всякой причины.

И все же у него возникло такое чувство, будто он разрушил что-то драгоценное, как если бы бездумно и жестоко растоптал редкий цветок, оказавшийся под ногами, когда и лепестки-то его еще не развернулись. Поднявшись медленно, как старик, рыцарь расправил одежду. Потом остановился, заметив кровь на своем теле, и тихонько выругался в опустевшей и безмолвной комнате.

Бланш, улыбаясь, весело сказала каменнолицему сэру Гаю:

— Такой позор, не правда ли, сэр Гай?

— Не знаю, о чем вы, — холодно ответил тот, не глядя на нее.

Она рассмеялась:

— Так-таки ничего? Ах, какая жалость! Но не думаю, чтобы до вас не доносились ее крики. Поглядите только на нее. Разве она похожа на ту гордую, уверенную в себе маленькую дурочку, какой была совсем недавно?

Гай прекрасно видел Кассию. Леди де Моретон была бледна как воск. Рыцарь заметил, как Грэлэм склонился к ней и она отшатнулась от него. Все в замке знали, как Грэлэм надругался над своей женой.

К удивлению Гая, только немногие из людей лорда казались равнодушными к происшедшему. Большинство же молчали со смущенным видом. Даже Блаунт, желчный старый управляющий Грэлэма, недовольно поджимал тонкие губы. Бланш, эта мерзкая самка, конечно же, была в восторге. Гай повернулся к ней и почувствовал, что его собственный гнев достиг точки кипения при виде бесстыдно-самодовольной улыбки на ее губах. Ему хотелось схватить проклятую бабу и трясти до тех пор, пока ее зубы не начнут стучать друг о друга, а потом целовать, пока она не задохнется.

— Суметь вызвать гнев Грэлэма так скоро, — не унималась Бланш, качая головой с видом притворного и насмешливого сочувствия. Что касалось ее собственного маленького представления, то она умело подавляла чувство вины, вновь повторяя себе, что должна заботиться о себе и своем ребенке, потому что больше у нее никого нет. Она и сама не понимала, почему ведет себя в присутствии Гая как злобная ведьма. Ну конечно, он ведь защищает Кассию. Ее сердило, что он заступался за жену Грэлэма, и не хотелось разобраться в своих чувствах и понять, почему он так делает. В конце концов он был всего лишь безземельный рыцарь. Тут Бланш заметила, что Гай смотрит вслед Кассии, и , злоба вновь овладела ею:

— Я слышала, что леди Кассия украла какую-то драгоценную ткань из сундука. Возможно, милорд отошлет ее обратно домой, где ей и место. Конечно, Гай, вы не станете ее защищать?

Ей казалось, что она добилась желаемого результата. Губы Гая были сжаты в тонкую линию, а красивые глаза сверкали, когда он посмотрел на нее. Его спокойные слова застали ее врасплох:

— Знаете, Бланш, у меня есть искушение жениться на вас. А уж стань вы моей женой, я бы излечил вас от безумия тем же способом, что и Грэлэм.

— Если бы девчонка не была такой дурой, — сказала Бланш наконец, делая вид, что пропустила его слова мимо ушей и одновременно ненавидя себя за то, что так болезненно их восприняла, — Грэлэм не стал бы бить ее. Она считает себя выше нас всех. Ни один лорд не может долго терпеть такое поведение.

Гай на мгновение закрыл глаза, борясь с искушением схватить Бланш и уволочь ее из зала тотчас же. Что он сделал бы с ней потом, он и сам не знал. В конце концов рыцарь заставил себя отвлечься от нее и переключить внимание на своего господина. Он не мог понять лорда Вулфтона. До сегодняшнего дня Грэлэм был так нежен со своей женой. У Гая не было ни малейшего сомнения в том, что он скучал по Кассии во время их краткой разлуки, и то, как они встретились и приветствовали друг друга, было достаточно красноречивым доказательством привязанности. Что же в таком случае изменилось в их отношениях за краткие часы, прошедшие с тех пор?

Грэлэм наколол на свой нож большой кусок рыбы и отправил в рот. Он ощущал напряжение, исходившее от Кассии. Даже рыба имела вкус страха, который Кассия испытывала теперь перед ним.

Черт возьми! Он не хотел, чтобы она его боялась. Ой хотел снова услышать ее смех, увидеть милые ямочки на ее щеках.

«У меня нет выбора, — думала Кассия. — Совсем нет выбора. Я не понимаю его, но должна сносить все его прихоти». События этого дня уничтожили зарождающееся ощущение счастья, которое она лишь на миг испытала с момента, как прибыла в Вулфтон в качестве его жены. Почему он был так нежен с ней сначала, если ему все равно было суждено превратиться в хищного зверя? Кассия закрыла глаза, зная, что скоро ей придется разделить с ним постель. Неужели муж снова возьмет ее силой? Она подняла кубок с вином, но рука ее дрожала так сильно, что ей пришлось тотчас же поставить его на стол. «Где твоя гордость, ты, бесхребетное создание? Неужели всю оставшуюся жизнь так и проведешь, дрожа от страха не угодить мужу не по вкусу приготовленной едой или тем, что заговорила тоном, который ему не понравился?»

Кассия вздернула подбородок и выпрямилась на стуле. Потом медленно повернулась к мужу.

— Милорд, — сказала она тихо, отвлекая его от жареной цапли.

Он внимательно посмотрел на нее, и Кассии пришлось призвать на помощь все мужество, каким она обладала, чтобы не выдать своего смятения.

— Да? — спросил лорд Грэлэм ничего не выражающим тоном; на лице его не отразилось никаких чувств.

— Мне хотелось бы понять… какова моя роль в Вулфтоне?

Рыцарь заметил твердую решимость в глазах жены и на мгновение ощутил радость оттого, что она бросила ему вызов. Но ведь она была всего лишь женщина, подсказал ему рассудок. Женщина, и жена в особенности, никогда не может диктовать мужу.

— Ваша роль, — ответил он спокойно — состоит в том, чтобы доставлять мне удовольствие.

Кассия выдержала его взгляд и твердо продолжала смотреть на него.

— Вы сказали, что позволили мне играть роль госпожи Вулфтона. Я знаю, что это нелегко, милорд, но я управляла замком Бельтер со смерти матери, а этот замок ничуть не меньше вашего. Доставит ли вам удовольствие, если я и впредь буду госпожой Вулфтона?

Кассия заметила, как глаза его быстро отыскали Бланш, и почувствовала, как в ней поднимается ярость. Даже не успев подумать, она гневно спросила:

— Почему вы не женились на ней, милорд? Почему не позволили аннулировать наш брак?

Как ни странно, признался себе Грэлэм, у него самого нет ответа на этот вопрос. Однако, продолжал он размышлять, как она смеет разговаривать с ним таким тоном?

— Вы — госпожа Вулфтона, — холодно произнес лорд Грэлэм, — но вы не должны обижать тех, кому посчастливилось меньше, чем вам. Вы меня понимаете?

И снова она не смогла удержаться:

— Это мне посчастливилось, милорд?

— Довольно, Кассия!

Голос его был похож на тихое и зловещее шипение, но это шипение отдалось во всех углах зала. Де Моретон крепко сжал руку жены, и вся недавняя отвага, как видно, иллюзорная, оставила ее. Кассия знала, что не должна пытаться вырваться от него на глазах у пятидесяти сотрапезников, среди которых она заметила Бланш и эту наглую служанку Нэн.

— Как прикажете, милорд, — сказала Кассия, опуская голову. — Как госпоже Вулфтона мне понадобятся средства, чтобы ввести некоторые усовершенствования.

— Денег у меня нет, — ответил он грубо.

— Скоро вы подпишете соглашение с купцом Дриё. Как показывает мой опыт, оно принесет вам немедленный доступ к товарам.