Хозяин Вороньего мыса - Коултер Кэтрин - Страница 35

Ларен вздохнула:

– Если Сарла окажется бесплодной, он, наверное, убьет ее или, по крайней мере, отошлет к родителям. Сколько времени муж дает жене, чтобы она родила ему ребенка? Три года? Или четыре?

– Нет, Эрик так не поступит. Хватит молоть чепуху, Ларен, я не собираюсь платить тебе за этот вымысел. Если тебе охота поболтать, расскажи лучше, кто ты и откуда родом.

– Когда я выкуплюсь па свободу и заберу с собой Клива и Таби, я пошлю тебе весточку, потому что тогда мне уже нечего будет опасаться.

Меррик вышел из себя:

– Черт бы побрал твою гордыню, твою заносчивость! Не смей дразнить меня, женщина! Ты что, опасаешься меня?! И по какой же это причине? Я хоть раз поднял на тебя руку? Проклятие, да ведь я не тронул тебя, даже когда ты сама отдавалась мне, и с полным желанием. Разве не так? А я не взял тебя, потому…

Тут Меррик спохватился, что конец выйдет совсем неуместным, и оборвал свою речь.

Ларен почти беззвучно произнесла:

– Ты не тронул меня, потому что я показалась тебе уродливой.

– Это не правда.

– Хорошо, значит, из-за Таби. Ты любишь мальчишку, хоть он тебе не родной. Откуда ты знаешь, может быть, он сын какого-нибудь дикаря из вонючих болот Ирландии, пираты-викинги вроде тебя могли похитить его и продать – как ты думаешь? Да, ты все время печешься о нем, но я не в силах проникнуть в твои чувства к нему. Так что же, Меррик, ты обещал ему, что заодно позаботишься и обо мне? Поклялся, что не станешь забавляться со мной?

– Поищи другое слово. То, что происходит между нами, – не забава.

Ларен резко вдохнула, летучие воспоминания о том немыслимом ощущении, три ночи назад, роем столпились вокруг нее, сталкивая ее в безумие.

– Если я нагая брошусь в твои объятия, ты все равно не притронешься ко мне, ты отвергнешь меня.

Меррик нахмурился в темноте и заговорил медленно, тщательно выбирая каждое слово:

– Ты говоришь так, словно хочешь, чтобы я овладел тобой, сделал тебя своей наложницей.

Да, подумала Ларен, так оно и есть, то, что он сказал, – чистая правда, но она не признается ему в этом. Со смешком Ларен возразила:

– Быть может, я хочу переспать с тобой только разок, я хочу понять, что все находят в этом занятии. Один раз – и довольно! Потом я смогу забыть. И помни, Меррик, ты нужен мне только как краткое развлечение, на одну ночь, для разнообразия. Наверное, это понравится мне примерно так же, как хорошая сказка.

Черт возьми, он спас ей жизнь, он заботился об этой девчонке, уберегал ее от своего брата. Еще немного – и он придушит ее своими руками. Тяжело упав сверху на Ларен, Меррик обхватил обеими руками шею девушки, но не сдавил ее:

– Ведьма проклятая, – прошептал он, ища в темноте ее губы, и поцеловал ее жестко, требовательно, ничуть не тревожась, причинит ли он ей боль. Ладно, раз так, он готов поразвлечься, и пусть девчонка поплачет – для разнообразия. Ларен не шевелилась, она лежала тихонько, принимая его натиск, и гнев Меррика вспыхнул с новой силой. Он ощущал ее мягкое, податливое тело, уступчивое тепло ее груди, прижимавшейся к нему.

– Сопротивляйся, черт тебя побери!

Глава 12

Она даже не пыталась противиться. Ларен приподнялась навстречу Меррику, зажала его лицо в ладонях и притянула к себе, ткнулась губами ему в подбородок, в нос, щеку, наконец, нашла губы Меррика и принялась отчаянно целовать его. На этот раз ее губы раскрылись, и Меррик был столь ошарашен, столь поражен ее поступком, что застыл, не сумев открыть губы навстречу ее ласке, почти не шевелясь, пытаясь лишь утихомирить тревожное дыхание, выдававшее охвативший его трепет.

Меррик отпрянул от Ларен, сердце его билось так часто, что он боялся умереть. Тело Меррика по-прежнему нависало над телом Ларен, однако он приподнялся на локтях, устанавливая безопасное расстояние между своими губами и чарующим ртом Ларен.

– Что ты делаешь, черт бы тебя побрал? Ты лежала так тихо, будто померла, будто ты решила перетерпеть, пока я закончу свое дело. С чего ты вдруг набросилась на меня?

– Наклонись ко мне снова, и я снова наброшусь на тебя. Так нечестно, Меррик. Ты сильнее и можешь ко всему меня принудить, а я не могу заставить тебя делать то, что мне нравится.

Тут Ларен улыбнулась ему и одновременно обеими руками ухватила его за локти. Меррик обрушился на нее, на миг дыхание Ларен пресеклось. Потом она ухватила Меррика за уши, удерживая его, целуя ему шею и плечи. Меррик неистово расхохотался. Все еще смеясь, он вновь приподнялся на локтях.

– Ты забыл, какая я хитрая, – заметила она.

– Ладно, впредь не забуду. А теперь все-таки ответь мне: чего ты добиваешься?

Ларен молчала, пристально глядя на пего в тусклом свете масляной лампы. Меррик хотел потребовать, чтобы Ларен немедленно ответила ему, но те слова, что она успела произнести, и ее взгляд обволакивали его, словно целительный бальзам, успокаивающий, мягкий, нежный и в то же время пробуждавший все его чувства. А смех Ларен, о боги, какой чудесный смех! Она сама притянула его к себе, сама захотела поцеловать его, и тут Меррик сказал и сам удивился, услышав свои слова:

– Тебе не придется больше пускать в ход эту уловку. Я позволяю тебе делать со мной все, что ты пожелаешь.

– Опустись.

Ларен прекрасно знала, чего она ждет, она давно уже хотела этого, по правде говоря, еще с тех дней, когда Меррик выхаживал се на борту ладьи, она думала о нем, как о мужчине, а не как о враге, способном причинить ей вред. Она воспринимала Меррика как мужчину, то есть существо совсем иное, чем она, как воина с добрыми, ласковыми руками, который сумеет подарить ей немыслимое наслаждение Судьба Ларен безвозвратно переменилась в ту давнюю ночь, когда ее вместе с Таби увели в рабство, и теперь она уже не пеклась о будущем, вызывавшем в ней лишь неуверенность и страх. Ларен стала недоверчивой, она не могла, точно легкомысленная дурочка, мечтать о прекрасном и благоустроенном мире. Она сделалась христианкой, поскольку ее дядя потребовал этого от всех своих подданных, но никогда т призывала христианского Бога помочь ей или указать путь, который ей следовало выбрать.

Ларен знала, что ее долг перед Таби – постараться вернуться, выяснить, кто предал их, возвратить мальчику то, что он утратил, и свои права тоже следовало восстановить. Но все это принадлежало будущему, а Ларен жила этой минутой и не знала, хочется ли ей обрести потерянное, ведь сейчас рядом с ней лежал Меррик, и она желала его.

Пришла пора и Ларен отведать чуточку счастья, она получит его, если только Меррик согласится – на одну ночку.

– Да, – повторила Ларен, ее голос охрип от возбуждения, – вернись, Меррик.

Меррик подчинился, склонил голову к ней. Ларен вновь обхватила руками его лицо, провела кончиками пальцев по его лбу, носу, подбородку. Меррик чувствовал на губах ее горячее дыхание, слышал, как часто стучит ее сердце. Ларен хотела его, да, она, несомненно, призывала его. В тот миг Меррику казалось, что Грунлиг Датчанин – просто комар по сравнению с ним.

– Иди ко мне, – попросила она, и тогда Меррик коснулся ее, теперь он чуть приоткрыл рот, чтобы Ларен узнала его вкус. Их языки соприкоснулись, и Ларен вздрогнула, но и Меррика словно лихорадка била, он не мог определить, кто из них дрожит сильнее, да и какая разница.

– Открой рот, – потребовал он и почувствовал ее жар, когда Ларен повиновалась. – Ларен! – позвал он, и больше ни слова, только ее имя, но Ларен тут же откликнулась, она не испытывала страха. Она мечтала о нем, она была невинна.

"Она девственна”, – вспомнил Меррик и отшатнулся.

– Погоди, послушай минутку, прежде чем я забуду себя и тебя. – Глаза Ларен в потемках казались нежными, точно масло, которое мать готовила по утрам. Она хотела его, она казалась такой покорной. Она звала его, она сама попросила… Меррик заставил себя отвернуться от Ларен и приказал своим губам выговорить (никогда еще слова не давались ему с таким трудом):