Присвоенная - Багирова Марина - Страница 33

 - Что, Диана? - Кристоф перевернул страницу и совершенно невинно глянул на меня, приязненно улыбаясь. Он сидел в той же позе в кресле у окна, расслабленный и спокойный.

 Невероятно! Какова наглость! Я, зло выдохнув, просто не могла найти, что сказать.

 - Мы же договорились, Диана, что ты меня уже не игнорируешь, не так ли? - укоризненно произнес этот притворщик.

 - Проигнорируешь тебя, как же, - пробормотала я сквозь зубы и отвернулась, уловив краем глаза, что его улыбка превратилась в усмешку.

 Явственней прежнего пальцы погладили мою шею, соскользнув в вырез...

 - Кристоф! Прекрати немедленно! - мгновенно развернувшись, я увидела его в том же кресле, во все той же позе, талантливо изображающего удивление. - Не трогай меня!

 - Что ты имеешь в виду? - он был сама невинность.

 - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! - ядовито процедила я, вскакивая. - Ты постоянно прикасаешься ко мне, прекрати немедленно!

 На мгновение мне показалось, что он не выдержит и рассмеется, но тут его обеспокоенные глаза наполнились такой заботой, что я сама чуть не поверила последовавшим словам.

 - Диана, я понимаю, в последнее время ты пережила такие потрясения... Любой человек на твоем месте не выдержал бы, - участливый голос был просто неподражаем. - Но это очень тревожные симптомы, и если тебя беспокоит еще что-то, думаю, надо пригласить специалиста... Ты не переживай, у меня есть один очень хороший знакомый психиатр...

 Зарычав от бессилия, я бросилась вон из библиотеки, сопровождаемая все тем же тихим смехом...

 Еле дожив этот нервный день до конца, вздрагивая на каждом шагу от его прикосновений и щекочущего дыхания, я легла спать, понимая, что хитро выбранная им стратегия вынудит меня привыкнуть к этому...

 Уже засыпая, на самом краю сознания, я почувствовала, как он коснулся моих губ и тихо прошептал:

 - Спи, моя Диана...

 ** ** **

 Замешательство усилилось, когда я поняла, что, помимо всего, мной еще и искусно манипулируют.

 Первые пару недель после заключенного перемирия проходили в постоянных конфликтах, возникавших, разгоравшихся и разрешавшихся подозрительно однотипно.

 Я становилась свидетелем какой-нибудь жестокости со стороны Кристофа по отношению к прислуге, вступалась за несчастного, и Кристоф с удивительной готовностью шел на уступку,...требуя взамен от меня ответного шага. Как правило, незначительного. Сидеть рядом с ним за столом. Смотреть вместе фильмы («по твоему выбору, Диана!») в домашнем кинозале. Гулять с ним в саду. Каждый раз один мой маленький шаг в его сторону. Да, ума ему было не занимать...

 И когда привычный сценарий был разыгран на моих глазах уже, наверное, раз в десятый, я, сложив руки на груди, покачивая головой и еле сдерживая смех, признала поражение:

 - Просто скажи, чего ты хочешь в этот раз!

 На что Кристоф, сверкнув глазами, с радостной готовностью ответил:

 - Ты появишься со мной перед прессой! - и ослепительно улыбнулся, напрочь забыв о «провинившемся» слуге. Больше этот способ получения желаемого он не использовал.

 ...Позже, разглядывая в глянцевых журналах фотографии «известного бизнесмена и мецената и его прекрасной спутницы», я задалась вопросом, как в очередной раз измениться «обложка» его жизни лет через тридцать, когда уже невозможно будет объяснить свою неменяющуюся внешность чудесами современной косметологии...И буду ли тогда я, постаревшая, ему еще нужна? Ответ был очевиден - вряд ли...

 С неудовольствием, я должна была себе признаться, что Кристоф, как и всегда, побеждал - я постепенно привыкала к вещам, которые были бы абсолютно неприемлимы для меня прежней.

 Я до такой степени забыла о страхе, который он во мне когда-то вызывал, что иногда после просмотра фильма рядом с ним в уютной темноте, я спрашивала себя, неужели я раньше вообще его боялась.

 Мое мстительное нежелание разговаривать с ним постепенно ушло. И если вначале я ограничивалась односложными ответами, то со временем его необыкновенно терпеливое отношение пробудило во мне желание задавать вопросы. Он оказался блестящим собеседником - с всеобъемлющими знаниями, острым умом и бесконечным опытом. Но могло ли быть иначе?...

 Я перестала отводить взгляд, когда кто-то из сидящих за столом со вкусом пил из своего большого бокала, наполненного человеческой кровью. Я смотрела на сочный стейк в своей тарелке и понимала, что тоже не могу жить без пищи...Конечно, теперь, с моей защитой, людям в доме жилось намного спокойнее - вспышки жестокости грозного хозяина сошли на нет, но могло ли это послужить оправданием моего смягчившегося отношения к диете Кристофа и его семьи, я не была уверена...

 Меня уже не заставляли вздрагивать его прикосновения - стали привычны как ветерок в саду. И они изменились...

 Если прежде нужно было сосредоточиться, чтобы ощутить их, то теперь он касался меня так явственно, что сомнений не возникало - Кристоф рядом. Иногда мне казалось, что по аналогии и сам он должен был бы стать хоть наполовину видимым. Но в этом все оставалось по-прежнему: зрительно я была одна.

 Когда же в столовой, саду или спальне он появлялся во плоти, то вел себя так безукоризненно невинно, что я понимала - разговор на эту тему неизбежно опять закончится упоминанием психиатра. И великолепный спектакль продолжался к радости его режиссера...

 А порой, долго не ощущая его прикосновений, я ловила себя на том, что начинала беспокойно оглядываться. Здесь ли он?

 Соблазнительный шепот: «Диана,...ты просто создана для меня...» уже не злил меня.

 Я улыбалась...

 ** ** **

 Наконец, наступил день, когда я смогла покинуть стены дома Кристофа - мы выехали в оперу.

 Хотя прошло не более двух месяцев с тех пор, как он вернул меня, иногда казалось, что вольный мир отстоял от меня на годы.

 Не то, чтобы я мучилась. Моя новая жизнь была настоящим раем по сравнению с прошлым пребыванием здесь, которое я обречена была видеть в кошмарных снах до конца своих дней. И скучно мне не было. Совсем наоборот, времени, свободного ото сна, едва хватало на то, что я хотела и что должна была сделать. Да и от одиночества я не страдала - когда уходила Мойра, рядом почти всегда был Кристоф, во плоти или незримый...

 Но чем больше я вживалась в роль полновластной хозяйки этого дома, тем больнее становилось от осознания, что моя клетка заперта. Мне отчаянно хотелось расправить крылья...

 Возможно, я стала больше времени проводить у окна, с тоской вглядываясь в линию горизонта, или провожала слишком ревнивым взглядом машины, выезжавшие за ворота, но как-то вечером Кристоф бросил будто невзначай:

 - Диана, у тебя нет желания завтра съездить в оперу? Мне прислали приглашение на премьеру, и я подумал...

 - Да! Да, конечно, с удовольствием! - радостно воскликнула я, не давая ему закончить фразу, и неожиданно для самой себя выпалила: - Я так люблю оперу!

 Увидев его насмешливый взгляд, с некоторым опозданием я вспомнила, что Кристоф не мог не знать, что это ложь. Я так и не дождалась конца спектакля те два раза, когда родители уговорили-таки меня съездить с ними для «общего образования».

 - К какому времени я завтра должна быть готова? - может этот деловой вопрос отвлечет его от моего чрезмерного энтузиазма, подумалось мне.

 - Было бы неплохо к шести, - покачал он головой, улыбаясь, и добавил саркастически: - Как я понимаю, большую любительницу оперы не интересует, что за премьера?

 Он видел меня насквозь. Я засмеялась.

 - Ни капельки!...

 И вот на следующий вечер я, буквально подпрыгивая от радостного возбуждения, была готова в рекордно короткий для женщины срок. Кристоф же, напротив, был необыкновенно мрачен, будто не он сам предложил эту поездку, и только встречая мой сияющий взгляд, немного светлел лицом.

 Я терялась в догадках, что могло послужить причиной такого настроения, но решила получить удовольствие от поездки во что бы то ни стало и села в машину, улыбаясь.