Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Гэблдон Диана - Страница 130

— И ты отправился туда?

— Ну да.

Он глубоко вздохнул, его свободная рука переместилась к моей талии.

— Я бы не стал сбегать из тюрьмы, если бы не подумал, что это могло иметь отношение к тебе, англичаночка.

Побег не был сопряжен с какими–то особыми трудностями. Заключенных выводили наружу маленькими группами, чтобы добывать торф, служивший в тюрьме топливом, или выламывать, обтесывать и катать камни, предназначавшиеся для ремонта стен.

Человеку, для которого вересковая пустошь — родной дом, скрыться ничего не стоило. Он оторвался от работы и свернул к травянистому холму, развязывая штаны, как будто для того, чтобы справить нужду. Стражники вежливо отвернулась, а когда посмотрели снова, то не увидели ничего, кроме вереска. Джейми Фрэзера и след простыл.

— Видишь, ускользнуть было совсем нетрудно, но люди редко это делали, — пояснил он. — Никто из них не был родом из окрестностей Ардсмура, да и будь люди местными, им было бы непросто найти убежище.

Солдаты герцога Камберлендского отменно выполнили свою работу. Как сказал один современник, оценивший позже достижения герцога: «Он превратил край в пустыню и заявил, что установил там мир». Подобный способ умиротворения привел к тому, что некоторые районы горной Шотландии полностью обезлюдели: мужчин перебили, заточили в тюрьмы или отправили в ссылку, посевы и дома сожгли, а женщины и дети или были обращены в рабство, или разбежались кто куда, ища спасения. Любой убежавший из Ардсмура заключенный недолго продержался бы один, без родичей или клана, к которому можно обратиться за помощью.

Джейми понимал, что очень скоро английский командир сообразит, куда он направился, и организует погоню. С другой стороны, в этой отдаленной части королевства настоящих дорог не было, и привычный к такой местности человек, будучи пешим, имел преимущество перед конными чужаками.

Сбежав из–под стражи во второй половине дня, он, ориентируясь по звездам, шел всю ночь и добрался до побережья на рассвете.

— Понимаешь, я знал, где лежбище тюленей, это место хорошо известно Маккензи, и мне даже довелось побывать там до этого, с Дугалом.

Прилив был высоким, и тюлени по большей части находились в воде, охотились за крабами и рыбой среди плавающих водорослей, но темные пятна их помета и очертания некоторых, видимо отлынивающих от охоты, бездельников выделяли среди прочих три островка, расположенных рядком у горловины маленькой бухты, охраняемой скалистым мысом.

Как понял Джейми из слов Дункана, клад находился на третьем острове, самом удаленном, то есть почти в миле от берега. Проплыть такое расстояние — не пустяк даже для самого крепкого мужчины, а его силы были подорваны тяжелым тюремным трудом, не говоря уже о том, что в дороге он устал и изголодался. Неудивительно, что на вершине утеса Джейми размышлял о том, стоит ли это сокровище — если оно там вообще имеется — того, чтобы рисковать из–за него жизнью.

— Скала была вся расколота и разрушена. Когда я подошел слишком близко к краю, осколки выпадали прямо из–под моих ног, плюхаясь с обрыва в воду. Я не представлял себе, каким образом я сумею спуститься к воде, не говоря уже о том, чтобы добраться до островка. Но потом я вспомнил, что говорил Дункан о башне Элен, — рассказывал Джейми.

Его взгляд был сосредоточен сейчас на том далеком берегу, где обломки крошащейся скалы рушились в пенящиеся волны.

«Башня» была там, маленький гранитный шпиль, который торчал не более чем в пяти футах от острия мыса. Но ниже этого шпиля, в камнях, находилась расщелина, узкая, но тянувшаяся на все восемьдесят футов от вершины утеса до его подножия, что давало возможность подняться и спуститься. Задача была нелегкой, но для решительного и целеустремленного человека осуществимой.

От основания башенки Элен до третьего островка — более четверти мили колыхавшейся зеленой воды. Раздевшись, он перекрестился и, поручив душу попечению своей преставившейся матери, нырнул в волны.

Продвижение было медленным и трудным, порой волны захлестывали его с головой и он задыхался. Вообще–то Шотландия край приморский, но Джейми вырос в глубине суши и плавать ему доводилось в спокойных водах озер да речушек, где водилась форель.

Здесь же пловец столкнулся с морскими волнами — они плескали в лицо соленой водой, сбивая дыхание. Ему казалось, что он плывет уже не один час, а выпрыгивая с усилием из воды и озираясь, он видел все тот же утес, с которого спустился, только почему–то не позади, а справа.

— Короче говоря, — со вздохом сказал Джейми, — по всему выходило, что вместе с приливом придет конец и мне. По той простой причине, что плавания в обратную сторону мне нипочем не выдержать. Два дня у меня не было ни крошки во рту, и сил уже не оставалось.

Поняв это, Джейми перестал грести, а просто лег на спину, отдавшись на волю волн, и стал воскрешать в кружившейся от напряжения голове слова старой кельтской молитвы о спасении утопающих.

Он умолк и молчал довольно долго. Я даже подумала, может быть, что–то не так. Но наконец Джейми вздохнул и смущенно заговорил:

— Ты подумаешь, что я рехнулся, англичаночка. Я никому об этом не рассказывал — даже Дженни. Но представь себе, прямо посреди молитвы я услышал матушкин голос — Он неуверенно пожал плечами. — Может быть, все дело в том, что я думал о ней, когда покидал берег. И все же…

Он умолк, а я коснулась его лица и тихо спросила:

— Что она сказала?

— Она сказала: «Иди ко мне, Джейми, мой мальчик».

Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.

— Я слышал ее совершенно ясно, но ничего не видел, там никого не было, даже тюленей. Мне даже подумалось, что она обращается ко мне с небес и зовет туда, а усталость была такая, что смерть уже не пугала, но я собрался с силами и погреб в ту сторону, откуда донесся ее голос. Решил для себя: вот сделаю десять гребков и остановлюсь, чтобы отдохнуть. Или утонуть.

Но на восьмом гребке его подхватило течение.

— Впечатление было такое, будто кто–то поддержал меня, — пояснил Джейми, и в его голосе даже сейчас слышалось удивление. — Вода, и подо мной, и вокруг, стала чуть теплее, и она несла меня в нужном направлении. Сама несла, мне только и нужно было, что держать голову над поверхностью.

Сильное течение, вившееся между мысом и островами, вынесло его к третьему островку. Всего несколько гребков — и он оказался на суше.

Остров представлял собой гранитную скалу, потрескавшуюся, как все древние скалы Шотландии, заляпанную водорослями и тюленьим пометом, но Джейми был так же благодарен судьбе, как потерпевший кораблекрушение моряк, попавший на дивный тропический остров с пальмами и белоснежными песчаными пляжами. Правда, выбравшись на сушу, он растянулся на камнях и бог знает сколько времени лежал в полудреме, приходя в себя.

— Потом мне шибануло в нос жутким запахом дохлой рыбы, и надо мной что–то нависло. Я мигом поднялся на колени и увидел здоровенного тюленя–самца, мокрого и лоснящегося. Его черные глаза таращились на меня в упор с расстояния не более ярда.

Не будучи ни рыбаком, ни моряком, Джейми, однако, слышал рассказы бывалых людей и знал, что самцы тюленей могут быть опасны, особенно когда защищают от вторжения свои лежбища. Глядя на открытую пасть, полную острых крючковатых зубов, и валики плотного жира, опоясывавшие огромное тело, Джейми не мог не признать правдивость этих матросских баек.

— Этот зверюга весил более двадцати стоунов, англичаночка, — сказал он. — Если у него и не было намерения сорвать плоть с моих костей, ему все равно ничего не стоило одним толчком сбросить меня в море, подмять под себя и утопить.

— Но он этого не сделал, — заметила я. — Что случилось?

Он рассмеялся.

— Наверное, я настолько ошалел от усталости, что не нашел ничего лучше, как сказать: «Все хорошо, это я».

— Здорово! И что ответил тюлень?

Джейми пожал плечами.

— Он присмотрелся ко мне — ты знаешь, у тюленей взгляд почти немигающий, а когда кто–то долго смотрит на тебя немигающим взглядом, это чертовски нервирует, — вроде как хмыкнул и соскользнул со скалы в воду.