Когда боги спали - Коул Аллан - Страница 44

Оставалась только одна персона, которая могла бы помочь.

Но если дело выгорит, то об отступлении придется забыть.

Сафар встал до рассвета. Умывшись и одевшись, он заскочил в пекарню, где купил черствый рогалик со смородиной. Бегом вернувшись домой, он заварил крепкого чая и, завтракая, вызвал Гундара.

Маленький Фаворит возник в облачке магического дыма, кашляя и протирая заспанные глаза.

— Только не говори, что и тебе приходится вставать рано! — захныкал он. — Должно быть, боги меня возненавидели. Иначе как они могли допустить, что я попал в лапы столь жестокого повелителя?

Вместо ответа Сафар продемонстрировал рогалик. Глаза Фаворита широко раскрылись.

— Неужели это для меня, о мудрый и добрый повелитель?

— Для кого же еще? — сказал Сафар.

Он протянул рогалик, Фаворит схватил его и с жадностью вгрызся, осыпая пол крошками и ягодками.

Покончив с лакомством, он облизал каждый когтистый палец, почмокал губами и сказал:

— Еще один рогалик — и я за тебя, повелитель, пойду на убийство.

По тону Сафар понял, что это не шутка.

— Я не убиваю людей, — сказал Сафар.

— Очень жаль, — ответил Гундара. — Убийства намного легче других заданий. — Потерев руки, он зевнул. — Но если это не убийство, господин, то что же я должен сотворить?

— Сделайся по возможности меньше, — сказал Сафар, — и устраивайся на моем плече.

— Как скучно, — пожаловался Гундара, но, щелкнув когтями, мгновенно сжался до размеров крупной мухи. Сафару пришлось отыскивать его взглядом. Гундара окликнул его голосом столь же громким, как и при нормальных размерах. — А вот насчет плеча, повелитель, придется помочь. Туда слишком высоко прыгать.

Сафар протянул руку, и маленькая черная точка Гундара взбежала по ладони, вскарабкалась по грубой ткани рукава и добралась до плеча.

— Сегодня утром мне надо провернуть одно важное дело, — сказал Сафар. — И ты нужен мне рядом, чтобы предупреждать об опасных или подозрительных личностях.

— По окончании работы получу ли я еще один рогалик, повелитель? — донесся голос Гундара.

— Если работа пройдет успешно, — пообещал Сафар.

— И для Гундари тоже? — не отставал Гундара.

Сафар вздохнул.

— Да, — ответил он. — Гундари тоже получит.

— Только на этот раз с вишнями, — потребовал маленький Фаворит. — От смородины меня пучит.

Когда Сафар вышел на улицу, город уже подавал признаки жизни. Движение еще не набрало полной мощности, но некоторые магазины открылись, а перед мастерскими собирались рабочие и в ожидании владельцев жевали черный хлеб с маслинами. Сафар миновал колесную мастерскую, которая всегда открывалась рано, ремонтируя фургоны, сломавшиеся по дороге на рынок. Привалившись к стене рядом со входом, стоял человек с внимательным взглядом, которым он и проводил проходящего Сафара.

Сафар наклонил голову к плечу.

— Тут все чисто? — спросил он.

— Обычный карманник, — ответила муха голосом Гундара. — Не волнуйся. Для него ты слишком беден.

Сафар продолжил путь, но не торопясь, чтобы Гундара мог успевать реагировать на присутствие шпионов. Он не сомневался, что Калазарис распорядился пустить по его следу осведомителей. Сафар, житель гор, слабо разбирался в городской жизни, но он привык полагаться на собственную натуру. Охотники — будь это звери или люди — ведут себя одинаково. Волки, осуществляя неторопливое преследование жертвы, могут выставлять за ней и наблюдателя. Пока стая занимается своими делами, наблюдатель не сведет глаз с больной овцы, выбранной волками на обед. И каждый наблюдатель, пока отара переходит с места на место, передает дежурство другому наблюдателю, да так, что никто ничего и не заметит. И так в течение всего дня, пока овца не отстанет от отары или не окажется слишком далеко от загона. Тут же волк-наблюдатель воем сообщит эту новость готовой к нападению стае.

Именно так и представлял Сафар работу осведомителей Калазариса. Они поставят наблюдателя недалеко от его дома, и этот шпион предупредит остальных, когда Сафар выйдет на улицу. И так, от шпиона к шпиону, его будут передавать, пока он не вернется вечером домой.

Когда он дошел до конца улицы, перед ним возникла старуха в тряпье, накрытая вместо шали драным одеялом из конского волоса. На одном краю тележки в деревянной клетке ворковали голуби, на другом — стояло ведро с горячими пирожками с мясом.

— Пирожки со свежей голубятиной, — окликнула она Сафара. — Два медяка за пирожок.

— Нет, благодарю, бабуся, — сказал Сафар на ходу.

Старуха ухватила его за рукав.

— Это моя обычная цена — два медяка за пирожок. И они в самом деле свежие и горячие. Забиты только что, утром. А вы такой красивый паренек, с вашего позволения. От вашего вида даже у такой бабки, как я, сердце поет, как у девицы. И ради вас, ради того, чтобы вы вернули мне молодость, я уступаю — два пирожка за медяк.

Эта шпионка наблюдала, как Сафар, после недолгого колебания, кивнул головой и отдал медяк в обмен на два пирожка. Он от души поблагодарил бабусю и пошел дальше. Завернув за угол, Сафар оказался на широкой улице. Старуха подождала, пока он скроется из виду, затем быстро открыла дверцу клетки. Она выбрала там единственную белую птицу, которая к тому же была крупнее и быстрее остальных. Приласкав ее и нашептав успокаивающие слова, она высоко подбросила ее в воздух, двигаясь с удивительным проворством для столь старого и согбенного существа.

Голубь взлетал все выше и выше, делая круги над улицей, словно выискивая ориентир. Затем устремился к высокой башне, обозначавшей вход на центральный рынок. Шпионка улыбнулась, зная, что произойдет дальше. Голубь был обучен три раза облететь башню. А это означало для осведомителей всего города, что Сафар вышел из дому. Затем голубь вернется к тележке, чтобы быть обласканным и услышать слова благодарности.

Старуха-шпионка на самом деле очень любила эту птицу. Она вырастила ее сама и баловала больше любой другой птицы. Она с гордостью наблюдала, как ее маленькая красавица летела к башне. Но тут же разинула рот, увидев, как с крыши наперерез голубю устремилась мрачная черная тень. Ястреб набросился на ее любимицу, широко расставив когти. Голубь ощутил опасность и попытался скрыться, но ястреб был быстрее, и вскоре во все стороны полетели перья и капли крови. Охотник взмыл в небо, сжимая в когтях остатки добычи.

Шпионка взвыла от горя. Она потеряла не только любимую птицу, но и Сафара. Проворно ухватив за ухо проходящего мимо мальчишку, она дала ему монетку, чтобы он присмотрел за ее тележкой, пообещав добавить по возвращении, если хозяйство останется в целости и сохранности. Затем она поспешила к начальству сообщить, что их планы нарушил ястреб.

А в двух улицах оттуда Сафар свернул за угол и замедлил шаг. Здесь располагались жилые дома, высокие и покосившиеся. Из дверей показывались лишь домохозяйки, тайком опустошавшие ночные горшки на улицу, вместо того чтобы платить мусорщикам, которые бы отвезли их дерьмо. С треском распахивались ставни, дерьмо выплескивалось на улицу, и тут же ставни захлопывались, пока власти не успели заметить. И тут же следовали проклятья прохожего, не сообразившего при звуке открываемых ставен отпрыгнуть в нужном направлении.

Сафар шустро скользнул в сторону, когда его едва не обдали очередной вонючей струей. Он свистнул, и с крыши сорвался ястреб. Птица опустилась на его плечо, демонстрируя клюв и грудь, запачканные кровью. Сафар скривился, взмахнул рукой, и ястреб превратился в Гундара, едва заметной точкой застывшего на его плече.

— Ты только посмотри на меня! Я весь в крови голубя, — пожаловался Фаворит. — Видят боги, как я ненавижу вкус крови, особенно голубиной. Ты даже не представляешь, насколько это отвратительная штука. Хуже цыплячьей.

— Ну извини, — сказал Сафар. — Но зато ты хорошо справился с работой.