Подопечный - Костин Сергей - Страница 52

— Вот где благодать, — шептал Мустафа, старательно соскребающий грязь с шеи, — Эй, подружки, спинку не потрете?

Я то эти слова нормально воспринял, так как уже слышал, но стоящие на берегу охранницы только бровью повели.

— Бессердечные они, какие-то, — пожаловался Мустафа.

— Это точно, — согласился я, — Давай-ка лучше я тебя поскоблю. Заодно и поговорим.

Я принялся снимать с ангела слои налипшей грязи.

— Может нырнем поглубже, да на ту сторону реки. А там, смотри леса какие, уйдем.

— Не получиться у нас ничего, — ангел попытался вытащить грязь из уха, но засунутый туда палец основательно застрял, — Зинка у них. Нельзя без нее уходить. К тому ж посмотри на нас. Без одежды, голодные, оружия нет. Куда нам. Все отобрали. Не уйти нам.

Я вынужден был согласиться с хранителем.

Город хруков, куда нас доставили, вернее пригнали через час после промывки, совершенно разнился с городом лилипутов. Аккуратные, правда без всякого баловства в виде цветочков и занавесок в горошек, дома. Прямые улицы, где на каждом углу встречались вооруженные до зубов воительницы, чистота и порядок. В чем, в чем, в приличности хрукам не отказать.

Что меня удивило, так то, что совершенно отсутствовали даже подобия защитных сооружений типа стен или наполненных горячей ртутью рвов. Очевидно племя женщин чувствовало свою силу и надеялось только на нее.

Дворец правительницы представлял из себя скорее загородную виллу, нежели замок. Этакое одноэтажное бунгало, размером с хороший стадион. А посредине башня, в небо упирается. Перед стадионом лужайка. Сюда нас и притащили.

Охранницы перепоручили нас внутренней страже, которая разгуливала по территории в огромном количестве и была менее подвержена тяге к металлу. Только короткие, ниспадающие туники, перехваченные в поясе широким ремнем, да небольшие мечи.

Не знаю как Мустафа, а мне все это оказалось в новинку. У нас в деревне подобное можно увидеть или только по телевизору, или в клубе, куда изредка заглядывали городские самодеятельности. И все равно, столько симпатичных особ мне приходилось видеть впервые.

— Мустафа, прекрати пялиться. Это неприлично, — одернул я ангела, провожающего взглядом каждую женщину, — Ты лучше вбей себе в голову, что эти фурии не церемонятся с такими как мы.

— Ага, — принял к сведению хранитель, но от своего не отказался.

После недолгого топтания на месте нас, то и дело тыкая в места находящиеся ниже спины, повели в глубину построек.

— Ты посмотри только! Живут ведь сволочи! — восхитился ангел.

Сволочи, действительно, жили довольно хорошо. Зеленая лужайка, окруженная невысокими раскидистыми деревьями. Бассейн, в котором свободно могла разместиться не одна сборная страны по плаванию. Фонтанчики со скульптурами обнаженных мужиков, изливающих воду из интересных мест. Рай.

Нас подвели к одному из них.

— Ждать здесь, — последовала короткая команда, и сопровождающие нас девки удалились.

Мустафа не стал терять времени даром. Пользуясь отсутствием хозяев на видимом горизонте, он подскочил к одному из небольших столиков, раскиданных по саду и заваленных всевозможными фруктами. Я не стал от него отставать. За последние три дня кроме воды мы ничего не ели и совершенно понятно, что никакие правила приличного поведения в гостях на нас не распространялись.

Попировать нам в волю не удалось. Мы едва приканчивали продовольственные запасы с четвертого стола и только начали сытно поикивать, как на лужайку высыпало с десяток солдат (если женщины не против, я в дальнейшем позволю себе называть так вооруженных людей), отогнали нас от столов, предварительно отвесив парочку хороших тумаков. Но к битью мы в последнее время попривыкли и на несильные удары почти не обращали внимания.

— Вон посмотри, — Мустафа кивнул на приближающихся женщин, — идут…

Подошедшие расстелили неподалеку от нас цветастый ковер и установили на него симпатичное креслице.

Ангел было высказал свое мнение по поводу вкуса хруков, но, схлопотав по затылку, обиделся и больше не возникал.

А потом по всему саду разнесся запах весенних фиалок.

Я чуть в обморок не свалился, когда из-за деревьев, в сопровождении разодетых и напомаженных дам появилась Любава.

Все прекрасно знают, что судьбе нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Это слишком своенравная штучка — судьба. Сегодня она возносит вас до таких высок, о которых вы никогда не мечтали. Вы радуетесь, смеетесь, восхищаетесь жизнью, а судьба в это время уже готовит для вас хороший пинок под зад, который преподнесет вам в самый неподходящий момент. И радуйтесь, если слетите не со слишком большой высоты. Всегда можно вскарабкаться обратно. Но чаще всего случается обратное. Злодейка слишком жестока, чтобы после зуботычин оставить вам хоть какую-то надежду. Живи в грязи, червяк и не замахивайся на другое.

К чему я это? А черт его знает. Вспомнилось просто. Любому в голову полезет подобная ерунда, когда перед вами предстает человек, которого вы любите и ищете бог знает сколько времени, а он… Вернее она, уже не являет ту безгрешную наивность которую вы когда-то знали.

— Васильич, ты что побелел то? — ангел несильно толкнул меня ногой, выводя из транса.

— Знаешь, кто это?

— Конечно знаю. Это…

— Да ничего ты не знаешь…

— Постой. Давай лучше я попробую, — Мустафа пододвинулся поближе, — Ты думаешь, раз я никогда не встречал твоей зазнобы, то не смогу узнать ее?

-…? — откуда ангел может знать?

— И действительно, тетку эту я вижу впервые. Но я вижу гораздо больше, чем ты. Зря что ль в мозгах твоих копался.

-…? — час от часу не легче. Нет совести у человека.

— А как же иначе? Мне ли тебя не знать и твоих тайных, я бы сказал, неприличных, страстей? Абсурд, мой друг. Абсурд. Может нам и повезло, что мы встретили ее, а может и нет.

Снова загадками говорит хранитель. Раз уж я нашел Любаву, или она меня, то теперь все уж будет, наверняка, хорошо. Вот сейчас она узнает меня, и все проблемы разрешаться сами с собой.

Любава присела на кресло и взмахнула рукой.

Нас подвели ближе. Мустафа оставался угрюмым, а я лыбился, словно первый весенний цветок.

Едва оказавшись в поле зрения Любавы, я кинулся к ней. Чуть было не соврал, что со слезами радости.

— Любава, милая! Это я…

Жестокий удар по почкам остановил мой полет, свалив скрюченное от боли тело к ногам моей любимой.

— Ты б Васильич, лучше не дергался, — словно издалека донесся голос ангела, — Она, теперь и не она.

Кое-как оторвавшись от земли, я поднялся и бросил умоляющий взгляд на Любаву. И ничего не увидел в ее глазах.

Все тоже — лицо, мило, родное и прекрасное. Те же руки, с гладкой, нежной кожей. Но глаза… Непонятным холодом веяло от них.

— Любава!?…

— Что хочет этот человек? — голос! Куда девался прекрасный голос, который я боготворил? — Кто он?

Подскочившая к креслу черноволосая женщина доложила:

— По сведениям исходящих из надежного источника, нам стало известно, что Узур принял в своем городишке трех путников. Двое из которых являются мужчинами. Одна — женщина. Сейчас с ней работают наши лучшие психологи. Военный совет решил захватить город и получить в наше распоряжение данных особей. Операция прошла на высшем уровне. Узур оказал жестокое сопротивление, но благодаря доблести наших армий мы добились своего. Разрушено сто военных объектов противника, враг потерял в войне около двух сотен живой силы. Пленники доставлены в целости и сохранности.

— Да врет она все, — не выдержал, стоявший за спиной Мустафа, — Мы сами ушли от Узура. И войны никакой не было. Врет она…

Послышался звук удара, и ангел свалился рядом со мной. Правду никто не переносит в этом бренном мире.

Любава облокотилась на руку и внимательно посмотрела на меня.

— Ты знаешь мое имя?

— Но ведь.., — я растерялся. Нет, не так я представлял нашу встречу. Или Любава придуряется, что на нее совершенно непохоже. Или, действительно, не узнает. Почему? Не знаю.