Лапник на правую сторону - Костикова Екатерина Юрьевна - Страница 37

На выходе в глазах у нее поплыло, пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Соня почти не помнила, как добралась до дому. Дошла до дивана, и, не снимая пальто, повалилась головой в подушки. Тут она с ужасом вспомнила, что послезавтра должна снова ехать ставить Вольскому капельницу. Что же ей теперь делать?

Впрочем, специально делать ничего не пришлось. На следующий день Софья Богданова, дипломированная медсестра и женщина редкого здоровья, попросту не смогла встать с постели.

Пламенная Слободская уже третий день практически не спала. Причиной недосыпания были зараз трое мужчин.

В свое время Дусина бабушка, выходя к завтраку, любила, томно потягиваясь, заявить: «Ах, эту ночь я провела с Голсуорси, до утра глаз не сомкнула». Сия сентенция означала, что бабуля до утра читала какую-нибудь книгу поименованного автора.

Дуся провела две последние ночи с тремя: Капустиным, Сидорчуком и Зелениным. Их книги читал незадолго до своей странной кончины профессор Покровский, а теперь перечитывала Дуся.

Произведение товарища Сидорчука представляло собой сборник ужастиков типа «Черная рука – 34» или «Красные гольфы ищут твой дом». В любом пионерском лагере его монография стала бы бестселлером, ее читали бы вслух после отбоя, а потом долго еще перешептывались, боясь заснуть. Каждая глава начиналась со слов «Один человек рассказал мне».

Разные люди рассказали Сидорчуку массу увлекательного. Вот, к примеру, один мужик ехал на телеге мимо кладбища и увидел, как над ближней могилой полыхнул язык огня метра в два высотой. Одновременно раздался «страшный, нечеловеческий крик, сменившийся костлявым стуком». Рассказчик решил, что мертвецы встают из могил, чтобы схватить его и утащить в преисподнюю. Но мудрый Сидорчук, консультант по проблемам загробного мира, объяснил несчастному, что сполохи над могилами случаются в результате выделения фосфорных газов, образующихся при гниении костей. Страшный же крик мог издавать филин.

Подобных историй рассказано было разными людьми Сидорчуку премного. И каждому рассказчику автор давал полезные советы. Свою переписку со страждущими он также опубликовал.

Переписка была такого рода:

«Уважаемый Евгений Федорович! У меня умер сын, и в гроб я надела ему свою цепочку с крестом. После этого у меня начались проблемы со щитовидной железой. Не связано ли это с моим поступком?»

«Похоже на то… – отвечал Сидорчук. – Вы сделали серьезную ошибку, отдав личную вещь покойному. Впредь не кладите в гроб ничего лишнего: своих фотографий, денег, украшений и т. п.».

«Что делать с табуретом, на котором стоял гроб?» – спрашивал у Сидорчука другой читатель. И Сидорчук отвечал: «Следует табурет перевернуть вверх ногами. Тогда мертвая энергетика уйдет в землю».

И так далее, и так далее. Строго говоря, ничем особым товарищ Сидорчук Дусю не порадовал.

А вот исследование некоего Капустина оказалось действительно занятным. Книга была посвящена устройству потустороннего мира, хозяйкой которого автор считал Бабу Ягу.

Капустин подробно описывал ее избу на курьих ножках и предполагал даже, что название «курьи ножки» скорее всего произошло от «курных», то есть окуренных дымом, столбов, на которые славяне ставили «избу смерти» – небольшой сруб с прахом покойника. Баба Яга внутри такой избушки представлялась как бы живым мертвецом: она неподвижно лежала и не видела пришедшего из мира живых человека (живые не видят мертвых, мертвые не видят живых). Она узнавала о его прибытии по запаху – «русским духом пахнет».

«В сказках, – писал Капустин, – человек, встречающий на границе мира жизни и смерти избушку Бабы Яги, как правило, направляется в иной мир, чтобы освободить пленную царевну. Обычно он просит Ягу накормить его, и она дает герою пищу мертвых. Поев этой пищи, он оказывается принадлежащим одновременно к обоим мирам, наделяется многими волшебными качествами, подчиняет себе разных обитателей мира мертвых, одолевает населяющих его страшных чудовищ, отвоевывает у них волшебную красавицу и становится царем».

Книжка была небольшая, бойко написанная. Рассуждения Капустина про Бабу Ягу чем-то напомнили Дусе излияния заложновского уфолога Веселовского, которому Баба Яга тоже покоя не давала. Насладившись фантазиями господина Капустина, Дуся взялась за «Верования древних славян» – здоровенную монографию господина Зеленина, впервые изданную в конце XIX века. Эту книгу которую покойный профессор Покровский заказывал в библиотеке Академии аж восемь раз, Дуся скачала из Интернета. Получилась пухлая четырехсотстраничная распечатка. Книга была странная и чрезвычайно увлекательная. Об умерших, которые не находят покоя и бродят по земле, причиняя живым всевозможные неприятности.

В своем исследовании Зеленин писал, что по народным представлениям «умершие делятся на два резко отличных разряда: умершие от старости, с одной стороны, и умершие преждевременно неестественною смертью – с другой. Умершие по старости предки, т. н. родители – это покойники почитаемые и уважаемые, много раз в году поминаемые. Они пребывают где-то далеко, являясь на место своего прежнего жительства, к родному очагу и к своим потомкам лишь по особому приглашению, во время поминальных дней.

Совсем иное представляет собою второй разряд покойников, так называемые мертвяки, или заложные. Это – люди, умершие прежде срока, скончавшиеся часто в молодости, скоропостижною несчастною или насильственною смертью. К ним относятся самоубийцы, опойцы, то есть лица, умершие от излишнего употребления вина, люди, проклятые своими родителями, люди, пропавшие без вести (о них обычно в народе думают, что они похищены нечистою силою). Наконец, сюда же относятся и все умершие колдуны, ведьмы, упыри и прочие люди, близко знавшиеся с нечистой силой».

«По народному воззрению, – писал Зеленин, – смерть колдунов никогда не бывает естественною, а потому хотя бы колдун, упырь или ведьма умерли в глубокой старости, но они относятся по своей смерти не к родителям, а к мертвякам, или заложным.

Заложными такие покойники называются потому, что в древности на Руси их не закапывали в землю, а закладывали ветками в специально отведенном для этого месте, подальше от жилья. Издавна считалось, что такие покойники – нечистые, недостойные уважения, вредные и опасные. Все они доживают за гробом положенный им при рождении срок жизни, то есть после своей насильственной смерти живут еще столько времени, сколько прожили бы на земле в случае, если бы смерть их была естественною. Живут заложные близко к людям: на месте своей несчастной смерти или же на месте своей могилы. Они сохраняют по смерти и нрав, и все жизненные человеческие потребности, и особенно – способность к передвижению. Часто показываются живьем людям и при этом почти всегда вредят им. Дело в том, что все заложные покойники находятся в полном распоряжении у нечистой силы; они по самому роду своей смерти делаются как бы работниками и подручными диавола и чертей, и все действия заложных направлены ко вреду человека. Встреча с таким покойником, по народным верованиям, почти непременно приводит к болезни либо смерти живого человека…»

Дочитав к утру зеленинскую книжку, Дуся завалилась на диван, намереваясь поспать часов до двух дня, после чего вернуться к делам. Однако злой рок распорядился иначе. В десять Леруся сунула под ухо племяннице телефонную трубку в которой что-то громко мурчало. Когда Дуся очухалась наконец, она поняла, что это не мурчит, а разговаривает какой-то мужик. Мужик рассказывал, как рад ее слышать. Пламенная Слободская довольно грубо прервала его:

– Простите, а с кем я говорю?

Оказалось, говорит она с драгоценным Андреем Петровичем, которого второй день безуспешно разыскивала насчет заложновских дел.

Андрей Петрович был руководителем пресс-службы ФСБ и при этом глубоко вменяемым человеком. Периодически они с Дусей оказывали друг другу услуги. Андрей Петрович разыскивал для нее нужную информацию, а Дуся писала разгромные статьи о неприятных ему эфэсбэшниках.