Король-крестоносец - Коссак Зофья - Страница 52

Сибилла милостиво кивнула.

– Какой же ответ дать послам Саладина? – спросил ее великий магистр тамплиеров.

– Ах, скажите им, что хотите, лишь бы свадьба Изабеллы состоялась без помех!

Госпожа Бенигна с потерянным видом стояла посреди королевских покоев. Какая тут везде красота, какое богатство, великолепие! И как же жалко в таком окружении выглядела она сама…

Правильно ли она поступила, приехав в Иерусалим? Может быть, следовало вначале написать, спросить позволения? Вот, заявилась запросто, как мать к сыну – а вдруг у королей так не принято?

Она робела тем больше, что осталась совсем одна, даже отца Гаудентия при ней не было: тот сразу после приезда поспешил, выполняя обет, к Гробу Господню. Ее же направили во дворец, который занимал Амальрик. Роскошное жилище! Она и шагу ступить не смела, страшась испачкать пол…

Амальрик отсутствовал – король послал его в Аскалон.

Госпожу Бенигну встретил Матвей де Герс, который и привел ее сюда. По дороге она не успела ни о чем расспросить старика и теперь стояла здесь, вся дрожа от радости, смешанной с беспокойством.

Что если сын и знать не захочет убогой своей матери? Будет ее стыдиться… Ее сердце этого не вынесет!

Пока же она прижимала руки к груди, словно боясь, как бы это ее бешено колотящееся сердце не выпрыгнуло наружу, и ждала.

Но вот уже за дверью послышались шаги – быстрые, нетерпеливые… Вот он! Ее Вит! И одетый именно так, как она воображала: в пурпуре, в короне! Прекрасный, будто архангел! Вот он вихрем подлетает к ней, срывает с головы корону, сбрасывает мантию, небрежно кидает то и другое на скамью – и сжимает мать в объятиях.

– Матушка… матушка…

Оба заливаются слезами. Сын опускается на колени, обхватывает ее старые, подгибающиеся колени.

Милая матушка… Все та же… Все та же… Загрубевшие, натруженные руки, седые пряди волос, выбивающиеся из-под старого смешного чепца, морщинистое лицо… Матушка!

Как будто все его счастливое детство и родной его дом предстали перед Витом вместе с ней!

Он подвел мать к низкой кушетке, и они сели, держа друг друга за руки.

– Ты ведь всегда так ходишь… и по будням, правда? – спросила госпожа Бенигна, кивая на мантию и корону.

– Нет! К счастью, нет… Но сегодня я принимал послов султана. У нас сейчас заседание совета баронов, и я бы должен туда вернуться… А, да ну их – не вернусь! Я так рад видеть вас, матушка! В первый раз с тех пор, как я тут, так рад!

Госпожа Бенигна удивилась: разве не вся его жизнь здесь – одна сплошная радость?

Дверь опять распахнулась, пропуская четверых пажей, вслед за которыми в сопровождении придворных дам вошла Сибилла. Она холодно взглянула на мужа.

– Вот моя жена, – сказал Вит, вставая.

– Твоя жена? Королева? Какая красивая!

Простодушное восхищение пожилой женщины тронуло Сибиллу. Смягчившись, она чуть заметно улыбнулась краешком губ и, приблизившись, сделала вид, что склоняется к плечу свекрови.

– Милое мое дитя! – воскликнула с чувством госпожа Бенигна. – Я бы обняла вас, но не осмеливаюсь… Да благословит вас Бог, прекрасная госпожа, за то, что вы выбрали моего Вита! Ох, не знаю, как мне вас и величать, чтобы ненароком не обидеть…

– Обращаться ко мне следует так: государыня невестка… – назидательно сказала Сибилла.

– Государыня невестка… Да-да… Вы… Уж вы простите мой приезд, но я так соскучилась по моему мальчику! Это был мой любимец… С самого детства… Я первая поняла, какая перед ним дорога!

– Мы рады вам, любезная госпожа свекровь. Будьте нашей гостьей. Мои придворные дамы покажут вам ваши покои. А пока я кое о чем потолкую с мужем…

Королевская чета скрылась за дверью. Госпожа Бенигна смотрела ей вслед восторженными, полными счастья глазами.

– Что ты себе позволяешь?! – напустилась на мужа Сибилла, как только они оказались за дверью. – Уходишь из совета, не дожидаясь конца заседания!

– Ты права. Это никуда не годится. Но я так обрадовался, что приехала матушка, что позабыл обо всем на свете!

– Свекровь могла потерпеть. Ну и наряд на ней! Дай ей поскорее денег, пусть как следует оденется. А то просто срам, как все на нее смотрят! А совет мы закончили без тебя…

– И что вы решили? – с тревогой спросил Вит.

– А что тут можно было решить? Что требований Саладина принять нельзя.

Вит схватился за голову.

– Но это означает войну!

– Не бойся, войны не будет, – убежденно сказала Сибилла. – Султан только грозится. Он такой урок получил под Монжисаром, что больше наверняка не сунется.

– Дай Бог! – вздохнул Вит.

– Мне другое не дает покоя… – понизила голос Сибилла. – Великий магистр. Как он смел назвать тебя королишкой! Я не потерплю, чтобы орден ставил себя выше помазанника.

– Что же делать?

– Может… может, позвать исмаилитов? Знаешь, как это делается? Они пошлют своих людей – и…

Остальное Сибилла договорила беззвучным шепотом ему на ухо. Вит отскочил от нее как ошпаренный.

– Нет! Нет! Вы сделали из меня дурака, шута, а сегодня и клятвопреступника – но убийцу вам из меня не сделать!

Сибилла зажала ему рот рукой.

– Молчи! Кричать об этом незачем! А дурака из тебя никто не делал – ты им родился…

Она вздернула плечи и удалилась, разгневанно шурша шлейфом на платье.

Вит вернулся к матери. Та встретила его все такой же радостной улыбкой.

– Раскрасавица у тебя жена, – растроганно проговорила госпожа Бенигна. – И такая ласковая… Сразу видно, что вы души друг в друге не чаете!

– Расскажите, как там у нас дома, матушка! – перебил ее Вит.

– Да что тут рассказывать! Дома все по-старому. С тех пор, как ты уехал, почти ничего не изменилось. Только отец совсем оглох, да Бертран чудной стал… А змея в коровник больше не заползает, и как-то, когда я плакала, потому что невмоготу мне без тебя было, отец Гаудентий, чтобы меня развеселить, сказал, что, верно, и Мелюзина по тебе соскучилась да за тобой подалась!

Вит так и отпрянул.

– Значит, и дома об этом говорили?!

– Ну, это только так отец Гаудентий пошутил, – не поняла сына госпожа Бенигна. – Он, кстати, надеется, может ты дашь ему новую серебряную чашу в часовню: наша-то оловянная совсем погнулась…

– Дам я ему и чашу, да золотую, и другую церковную утварь в придачу! Но вы рассказывайте, рассказывайте… Говорите, Бертран чудной стал? Ах, какой он счастливый, что живет дома! Сам себе хозяин… Тихая жизнь! Река течет, как раньше… Лес шумит… А что собаки? Сильно сдали? Ведь с ними и на охоту пойти некому… Вот бы мне сюда моего пса! А птицы? По-прежнему щебечут? Тут птицы не водятся…

Он не выдержал и заплакал.

Госпожа Бенигна подбежала к нему, пораженная в самое сердце.

– Что с тобой, дитя мое? Что с тобой?

Вит взял себя в руки. Бедная матушка! Исковеркала она его судьбу, отправив тогда на чужбину, но поступила она так от великой материнской любви. Зачем лишать ее покоя? Прошлого не вернешь! Пусть она порадуется… И, утирая слезы, он сказал:

– Это от счастья… от счастья видеть вас… ни от чего больше…

Госпожа Бенигна уезжала, и Матвей де Герс вместе с отцом Гаудентием присматривали за погрузкой коробов на возы, следующие за хозяйкой в Яффу.

Поклажи было немало. Богато одарили мать оба сына: Вит – от щедрого сердца, Амальрик – из расчета. Пусть все Пуату, да и вся Аквитания полнятся слухом о силе и славе Лузиньянов! Пусть все знают, каким великим королем стал один из них!

Отец Гаудентий не помнил себя от радости и не переставая повторял:

– Осанна! Таких риз, такой утвари нет даже у епископа в Пуатье… У самого епископа!

Госпожа Бенигна, однако, скорее ошеломленно взирала на все эти богатства, а на сердце у нее лежала тяжесть. Грустно ей было уезжать, и какой-то смутный страх не покидал ее. Странно тут… Как будто все так, как ей это виделось, но при этом – все по-другому! И в ее душу закрались сомнения.