Моя война - Косенков Виктор Викторович - Страница 38

— Как же так получилось? — настойчиво выспрашивал он Сахиба.

Тот разводил руками, хватался за голову и выпячивал нижнюю губу, мол, сам не знаю, как так вышло.

— А вы что можете сказать? — спросил агент у Хатхи.

— Да я… Он так неожиданно выехал из-за поворота. Все лицо я себе разбил, так больно, так больно. — И Хатхи закрывался от агента большим клоком ваты.

Ситуация попахивала плохо. Было видно, что агент обо всем догадывается, видать, не впервой. Но все было законно, к тому же Хатхи отвел агента в сторону — “поговорить”. Видимо, этот последний аргумент оказался самым веским, и молодой индус, полусонный и нервный, скрипя зубами, вскоре подписал бумаги и начал названивать по мобильному телефону, требуя, чтобы машины забрали для осмотра прямо сейчас.

— Полицию вызвали? — буркнул агент в сторону Хатхи.

— А зачем? — С наивным лицом ответил тот вопросом на вопрос.

Я в это время сидела в кустах, чтобы никого не смущать лишним свидетелем. Конечно, взятка на Востоке — почти не традиция, но все же явление наказуемое.

Наконец за машинами приехал грузовик с краном и аккуратно погрузил железный хлам в кузов.

— Поехали, я вас подкину, — обратился страховой агент к пострадавшим. — Куда ехали-то? Произошла небольшая заминка.

— Да в город, — промямлил Хатхи.

— Тогда садитесь. До офиса, так и быть, подброшу, — агент зло хлопнул дверью фирменного “Вольво”.

Хатхи с Сахибом переглянулись. Первым нашелся старик.

— Сейчас, — крикнул он агенту. — Погоди немного. Мне отлить бы… А то едва не обмочился с перепугу.

Он подошел к кустам на обочине, где сидела я, сделал вид, что оправляется, и прошептал:

— Что будем делать? Оставаться нельзя…

— Поезжайте с ним. Я доберусь до города без проблем, у меня машина недалеко.

— Да? — удивился Сахиб.

— Да. Катите, а то заподозрит что-нибудь. Скажи Хатхи, чтобы завтра днем подъехал ко мне. Он знает куда.

— Понял, — пробормотал Сахиб и пошел к машине, по пути прихватив беспокойного Хатхи.

“Вольво” фыркнул, мигнул и растворился в темноте. Стало несколько одиноко.

Я выбралась из кустов и осмотрелась. Ситуация получалась не очень. Прежде всего, огорчало, что я, как непосредственный разработчик плана, не позаботилась об отступлении. Ладно, приехал агент, а если бы его пришлось ждать до утра? Или что-нибудь случилось бы с исполнителями? У нас не было под рукой никакого транспорта на крайний случай. И эта недоработка была целиком и полностью на моей совести. Нехорошо. Расслабилась. За что и поплатилась. Ошибка часто искупается последствиями. Если человек, конечно, признает ошибку таковой. К сожалению, иногда случается, что последствия бывают из разряда “слишком”, но, по всей видимости, мой случай не из этих.

Что ж, будем вкушать плату за ошибку.

Я вышла на середину дороги и пошла по направлению к городу, который бледным заревом лежал впереди. Яркая луна светила в спину, хорошо освещая путь. Бубнили свою молитву цикады, и иногда кто-то шуршал в придорожных кустах. В остальном путешествие обещало пройти без особенных приключений.

Я шла быстро, полной грудью вдыхая сырой и прохладный воздух ночи. Приятный контраст с дневным временем, когда пыль и липнущая к телу жара перемешиваются в тяжелый коктейль, способный запросто закончиться тяжелым похмельем.

Хатхи хорошо подобрал дорогу. Никаких автомобилей, пусто. Неизвестно почему, но это шоссе не пользовалось особенной популярностью среди местных жителей.

Мои шаги одиноко отражались от придорожных зарослей. Так, наперегонки с эхом, я и шла. Сделалось даже немного жарко. Как всегда в такие моменты, меня посетило то удивительное чувство, знакомое водителям, которые часто ездят на далекие расстояния. Мозг отключается, прекращается неумолчное бормотание внутреннего диалога, движение совершается легко, без мыслей и слов. Повинуясь какому-то неосознанному желанию, я залезла рукой в карман брюк и нащупала что-то длинное, узкое. Удавка, шнурок туги. Тот самый, что был мне подарен в храме Кали. Шелк приятно проскальзывал между пальцами. Свивался в колечко, крепко обхватывал кожу, сдавливал, словно напоминал о своем истинном назначении.

“Что же движет мной? Зачем все это? Чего я ищу? — подумала я, вертя шнурок-убийцу в руках. — Почему Кали? Почему я? И чем это все закончится? Там в храме…”

Я постаралась вспомнить, что же я видела там, в храме Кали, когда огромный третий глаз накрыл меня своей непроницаемой чернотой знания. Знания чего? Бывает ли знание бесполезным? Мне показалось, будто что-то коснулось моего лба. Как раз в том месте, где у статуй богов открывается третий глаз.

Все еще находясь в дорожном трансе, я легко увидела всю свою жизнь, от самого начала проекта “Клон”, хотя тогда все это называлось несколько иначе. Война. Эвакуация. Эпидемия. Потом взросление. Тренировки. Первое убийство. Всегда помнится лучше всего именно оно, первое.

К чему это все? Почему мне обязательно нужно что-то искать? Искать то, чего я сама не знаю. Цель, без которой я жила и могу жить. Зачем она мне?

Я представила себе тучу, огромную, тяжелую от накопленной воды и электричества. Она медленно ползет по небосклону, так медленно, что не разглядеть ее движения, но она неумолимо наполняет небеса. Напряжение нарастает. Становится трудно дышать. И вот уже каждый чувствует на своих плечах бремя этой тучи. Тяжесть, пригибающую к земле, стягивающую виски до ломоты.

Там, в этой глубокой, невыносимой синеве, зреет облегчение. Зреет молния. Таится, как кинжал в ножнах, ждет удобного момента, чтобы вырваться, впиться в плоть, напиваясь кровью допьяна. Имя той молнии… Имя той молнии… Имя тучи?

Мысли спутались. Сбились. Я запнулась о небольшой, но очень тяжелый и твердый камень, неведомо как оказавшийся на дороге, больно ушиблась и запрыгала на одной ноге, стараясь унять боль.

Позади зашелестело. Мигом позабыв про боль, я резко развернулась и застыла, рассматривая вероятного противника. Луна, светившая мне в спину, теперь превращала силуэт человека просто в черную тень.

У тени не было кисти руки, это я видела ясно. И что-то не так было с ногами. Они были похожи на какие-то тумбы, оплетенные канатами. Человек стоял у края шоссе и смотрел в мою сторону. Я чувствовала его взгляд, хотя не могла разобрать выражения его лица.

— Ты кто? — спросила я.

Силуэт дернулся, будто его ударило током, сделал пару шагов. Что-то забулькало и полилось на дорогу. Темная жидкость растекалась около ног существа. Я уже не была уверена в том, что это действительно человек.

— Что тебе нужно? — спросила я и отступила на шаг.

На мои слова, или, может быть, на движения, существо отреагировало активно. Силуэт сделал несколько шагов вперед. До моих ушей донеслось не то мычание, не то стон. Ноги-тумбы передвигались с трудом, мне показалось в отсветах луны, что на них намотано что-то блестящее, отливающее синевой.

А еще я ощутила запах. Спутать его было нельзя. Плохой запах. Я напряглась.

Существо забулькало, а потом я услышала, с трудом разбирая слова:

— Не мнеее кк… нужн… кк… нужно… аккк… ткк… тебе…

Он сделал шаг, но поскользнулся в луже, которая натекла на асфальт. Тело рухнуло на дорогу с мокрым шлепком, с которым обычно падает на колоду кусок мяса на рынке. И тогда я увидела лицо незнакомца. И все остальное тоже. И поняла, откуда шел такой мерзкий запах — от разлагающейся плоти. Незнакомец был мертв. Давно. Его разделывали в анатомичке. Потрошили, расшвыривая внутренности, разрезали кости и сухожилия. Искали. Искали нечто, спрятанное внутри тела.

Может быть, эти мертвые глаза видели того, кто производил вскрытие. Лицо азиата с мелкими, острыми зубами. Того самого, которого я уложила в морге больницы Красного Креста.

Передо мной был связной. Садабад Кархаи. Мертвец из морга. Не мертвый, не живой, он ворочался в луже собственной крови, стараясь подняться на ноги, на которые намотались его же собственные кишки. Я стояла, не имея ни малейшего желания общаться с мервецами.