Ледовые приключения Плавали-Знаем - Коржиков Виталий Титович - Страница 10

Барьерчик вскинул голову, сказал:

— Лучше брюки в заплатах, чем совесть в дырах! — и захлопнул за собой дверь.

А Уточка выкатил грудь и вскинул голову, будто почувствовал себя штурманом.

— Как же так? — удивился наблюдавший эту сцену начальник училища. Он был смущён… Ведь лёд действительно под лучом ломался! Он это сам видел! Об этом звенела его песня — она и сейчас ещё доносилась откуда-то с края льдины, где лежали нерпы, будто музыкальные животные услышали его мысли.

Но недавний ученик, которому он ставил пятёрки, сказал:

— Песня — это одно, а навигация — другое. Вы тоже могли бы повторить «Навигацию»! — И, вложив в руки начальнику потрёпанный учебник, Уточка кивнул на кубрик и замурлыкал: — «Вперёд, вперёд, ломая лёд!»

Начальник пожал плечами и отправился в кубрик. Может быть, он действительно чего-то не понимал, но вступать в дискуссии, когда в душе звенела песня, он не стал.

А Плавали-Знаем, похлопав по тетрадям, сказал:

— Дневников достаточно. — И, пройдя в столовую, постучал перед Супчиком пальцем: — Барьерчику никаких мисок! Ни одной кастрюли! Ни-ни!

Супчик, не понимая, почесал в затылке и спросил:

— А что делать с камбалой?

— Уху! — решительно сказал Плавали-Знаем.

Супчик развёл руками: одной камбалы мало.

— Поджарить, — предложил Уточка.

— Ещё меньше!

— Компота давно не было! — вспомнил Васька.

— А что? Компот! — сказал Плавали-Знаем. — Конечно, компот. Супчик спросил:

— Из камбалы?

— А что?

— С сахаром или с солью?

— Компот на первое, соль на второе, сахар на третье, — подумав, сказал Плавали-Знаем. И собрался уже на корму, чтобы ликвидировать хитроумный прибор Барьерчика, но едва вышел на палубу, зажмурился и спрятал голову в воротник: в глаза плеснуло светом.

На перекладине мачты сидел чёрный кот и вращал лапкой бутылку. Ту самую, последнюю, кефирную бутылку!

— Поставь! — крикнул Плавали-Знаем.

Но кот вдруг так глянул вниз, что в воздухе прозвучало: «А кто взял мою рыбку?» «Слуховые галлюцинации», — подумал, оглядываясь, Плавали-Знаем и для верности спросил:

— Какую рыбку?

«Камбалу с камня», — послышалось снова. И кот опять пустил кефирной бутылкой десятки зайчиков.

— Поставь! — приказал капитан. Но усатый так качнул бутылку, что у Плавали-Знаем на лбу заранее вспухла шишка.

— Ну, старая шапка! Ну, драный воротник, я тебе покажу! — проскрипел Плавали-Знаем.

И кот, оставив бутылку в покое, спрыгнул на ящик и, явно передразнивая Плавали-Знаем, стал с издёвкой пересчитывать лапой одну за другой кефирные посудины. И при этом щурился: «Посмотрим, кто кому покажет. Кто кому…»

Капитан встряхнулся и увидел перед собой сверкающую мачту, которую Васька непонятно когда успел уже разукрасить морскими звёздами и ежами.

«Ну вот и ёлка», — подумал Плавали-Знаем. И, залив из шланга трещины и выбоинки на льду, во всю грудь глотнул морозного воздуха и подмигнул сам себе и Уточке:

— Ну, кажется, сделано всё! Ну что можно сделать ещё? Ну что? И Уточка сказал:

— Больше — ничего!

И ни один, ни другой не представляли, что может найтись человек, который бы придумал что-либо ещё.

А между тем к острову со стороны океана приближалась какая-то блестящая точка. Скоро над Камбалой снова застрекотал вертолёт, и кто-то, обвешанный аппаратами, стал быстро спускаться по верёвочной лестнице.

«Ну, вот наконец и кино!» — обрадовался Плавали-Знаем и увидел, как сквозь расступившуюся толпу к «Светлячку» спешит толстенький, очень знакомый человек.

САМОЕ КОРОТКОЕ ИНТЕРВЬЮ

Да, по льду Камбалы в сверкающей пыжиковой шапке торопился корреспондент Репортажик. Тот самый Репортажик, который первым сообщил миру о необыкновенной зимовке «Светлячка».

Честно говоря, он чуть не забыл об этом сам, но услышал, как залетевший в Океанск рыбак за чашкой чая шепнул соседу:

— А у нас на Камбале дела! Зимует «Светлячок», и про него снимают кино. Две серии!

Репортажик бросился в аэропорт: он сделал открытие, он сообщил о зимовке, а снимать будет кто-то? Ну нет, он ещё кое-что сумеет сам!

Под ногами Репортажика скрипела морозная пыль, и, щёлкая на ходу то одним, то другим фотоаппаратом, раскрасневшийся корреспондент спешил к ставшему известным в такой короткий срок «Светлячку».

Сомнений быть не могло: на судне готовились к съёмкам. Пароход сверкал сказочным льдом: видно, декораторы поработали на славу!

Несколько раз Репортажик споткнулся и отдёрнул ногу: лёд кое-где был прозрачным, и сквозь него глядела чёрная глубина.

Откуда ни возьмись, к корреспонденту подлетела собачья упряжка, Васька помог забраться в странный возок, и в несколько секунд они оказались перед приветственно машущим рукой Плавали-Знаем.

— А киногруппа здесь? — спросил корреспондент.

— Ждём, — сказал капитан.

Репортажик был первым! Он расстегнул магнитофон и протянул микрофон капитану:

— Маленькое интервью. Что бы вы хотели сказать нашим слушателям об этой необыкновенной зимовке?

При слове «интервью» Плавали-Знаем расплылся в улыбке, растерялся, от волнения приложил микрофон к животу. В желудке запело, и Плавали-Знаем смущённо замигал.

Но Репортажик засмеялся и вскинул руку:

— А что! Такого оригинального начала ещё не было ни у кого. Коротко, зато ясно! А остальное потом, в каюте или в столовой, за обедом, — по-свойски сказал корреспондент, привыкший к флотским угощениям, не замечая, что бравый капитан снова смутился.

Васька кашлянул. От смущения, казалось, скрипнула дверь. И тут из-за двери показался старенький, но чистый колпак Супчика, и кок сказал:

— Прошу на компот и блины.

Почувствовав приближение гостя, гостеприимный Супчик испёк сковородку блинов из остатков питательной смеси и козьего молока. Корреспондент распахнул дверь: «Идём! Конечно, идём!» — и потянул капитана за рукав. Но ноги Плавали-Знаем и сами тянулись на блинные запахи, как Васькин нос.

МАСШТАБЫ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА

— Ну, чем вы потчуете зимовщиков? — спросил Репортажик, опуская на пол магнитофон, аппараты и потирая руки.

— Компотом, — сказал Супчик.

— Из груш, яблок? — Репортажик предпочитал из абрикосов.

— Из камбалы! — сказал Супчик. Репортажик захохотал.

— Прекрасно! — Он любил флотский юмор и тут же вскинул висевший на груди аппарат, чтобы сфотографировать для газеты остроумного кока.

— А рецепт есть? — спросил он.

— А как же! — вмешался Плавали-Знаем. — Лично мой!

— А какой же?

— Сперва кипятим воду без камбалы, а потом с камбалой, — пояснил Супчик.

— Так это же уха, — пожал плечами Репортажик.

— Нет, — сказал кок. — Уха с перцем и солью. А эта без ничего.

— Интересно, — сказал Репортажик. — Это что-то новенькое.

— А у нас всё новое, — засмеялся капитан. — Лёд — новый, собаки — новые, ёлка — новая.

Супчик внёс сковородку, на которой шипели тощенькие блины. И, заметив, что к ним протягиваются несколько рук, Плавали-Знаем схватил один и бросил его в рот. В ту же минуту он выкатил глаза, заахал: «Ах-ха, ах-ха, ах-ха!»

Наконец отдышавшись и смахнув слезу, Плавали-Знаем сказал:

— Блины тоже новые. — И, вспомнив, что первым надо было угостить гостя, подвинул к нему сковородку, но блинов уже не было.

На дне супницы ещё плескалось немного юшки, в которой плавал крохотный камбалий хвост, и, подхватив двумя пальцами, Репортажик спрятал его в рот:

— А знаете — ничего!

Компот пользовался успехом. Нужно заметить, что после этого угощения у автора рецепта появилось ещё одно прозвище — «Компот из камбалы», которое стало звучать гораздо чаще, чем «Плавали-Знаем».

Однако рассчитывавший на крепкий флотский ужин Репортажик сказал: