Ученик ученика - Корн Владимир Алексеевич - Страница 21

Мирта только слегка кивнула, словно говоря: «А как ты хотел, ведь это мой сын! Глупо было бы даже думать о том, что он мог поступить иначе».

Кроме нас за столом сидели Дерк, действительно оказавшийся братом Бронса, и их сестра Тиасса. А вот мой проводник дом покинул, сославшись на срочное дело. Семья оказалась очень милой. Было очень приятно с ними общаться. Только Тиасса, каждый раз, когда встречалась со мной взглядом, забавно вздергивала носик и немного поджимала губки.

Еще за ужином я почувствовал легкий озноб и принял его за последствия бурно прожитого дня. Спать мне постелили в небольшой комнате, судя по всему, давно пустовавшей. И я был очень благодарен семье Бронса за это. При одной только мысли, что мне придется возвращаться на постоялый двор через чужой ночной город, еще и не зная дороги, ощутимо передергивало. Среди ночи я проснулся мокрым от жара. Сердце бешено колотилось. Затем меня начало трясти от холода, я еле заставил себя уснуть.

Следующие несколько дней прошли в череде нескончаемых кошмаров, сменявших один другой. Снова я спасал Аниату, и ноги словно прилипали к земле, не давая сдвинуться с места. А когда мне удавалось сделать один шаг, вместо кистеня у меня оказывался непонятный предмет, вырывавшийся из рук, как живой. Потом место Аниаты занимала Тиасса, и теперь я не мог помочь уже ей. Появлялся Бронс и укоризненно смотрел на меня. В кратких промежутках между кошмарами надо мной смутно вырисовывались лица то Мирты, то Тиассы, то еще какого-то пожилого незнакомого седобородого мужчины.

Затем я оказывался лежащим на земле, а вокруг меня стояли и молчали фигуры всех восьми. Лица одних я мог разглядеть хорошо, другие были в странных масках. У двоих последних на месте лиц были только светлые пятна.

Когда я пришел в себя, слепящие лучи местного светила немилосердно били в лицо. Было непонятно, рассвет это или закат. Я разглядел сидевшую рядом с постелью Тиассу. Девушка встрепенулась, заметив, что я открыл глаза.

– Пить хочешь? – спросила она.

Я кивнул. Я много чего сейчас хочу, и среди этих «хочу» желание сдохнуть не на последнем месте.

Господи, какой же вкусной может быть обыкновенная вода с легким привкусом какой-то травы. Даже такое немудреное действие совсем лишило меня сил. Я провел рукой по подбородку и обнаружил щетину. Трудно определить вот так, на ощупь, но дня три-четыре ей было точно.

Что со мной случилось? Какая-то инфекция или реакция организма на события последних месяцев? Не знаю, но, напившись, отправляться на тот свет я передумал.

Теперь необходимо было собраться с силами, спуститься со второго этажа и выбраться на дворик. Причем сделать это нужно как можно быстрее. Не знаю, как я обходился без этого все это время, не хочется даже думать об этом.

Вдруг промелькнула страшная мысль, что Мухорка и мои вещи остались в таверне. Но затем увидел свой мешок с вещами в углу комнаты, а окончательно успокоила меня Тиасса, сказав, что и за лошадь переживать не надо, она в хорошем месте и в хороших руках.

На дворе пахло утренней свежестью, радовала глаз яркая зелень, мокрая после ночного дождя, весело порхали птички. В общем, помирать расхотелось окончательно.

После обеда в комнату ко мне зашел лекарь – пожилой мужчина с седой бородой. Теперь мне стало понятно, чье лицо я видел на грани бреда и яви. От денег он решительно отказался, заявив, что вопрос с ними уже улажен и мне беспокоиться не о чем. Еще раньше от них отказалась Мирта, причем с таким видом, что настаивать мне показалось неудобным. Ничего, это от денег можно отказаться, а от подарка не выйдет.

Доктор осмотрел руку, заглянул мне в рот, послушал трубкой сердце и успокоил, заявив, что все плохое уже позади и жить мне предстоит долго и счастливо. Затем этот бодрый старик хлопнул меня по плечу и ушел.

Любят же здесь по плечу хлопать. Так и приветствуют, и прощаются, и выражают свое мнение по самым разным вопросам. Прямо целая наука получается.

На следующий день я почувствовал себя почти замечательно и совсем уж было собрался продолжить свой путь, но Мирта попросила задержаться еще на пару дней. Лекарь сказал ей, что будет лучше немного подождать, чтобы окончательно убедиться в том, что рецидива болезни не будет. Что ж, я совсем не против такого решения, вот только вопрос с содержанием нужно решить.

На этот раз я разговаривал с Миртой более решительно, заявив о том, что если она не возьмет денег, сколько необходимо, то я пойду и накуплю подарков, которые могут оказаться абсолютно бесполезными предметами. И тогда ей самой придется жалеть о том, что она позволила мне это сделать. Очень не люблю быть кому-то обязанным, если этого можно избежать.

Вечером ко мне в комнату зашла Тиасса. Все время моего вынужденного беспамятства она добросовестно исполняла роль сиделки, так что в ее визите я не увидел ничего необычного.

Я как раз стоял в той самой оригинальной позиции и пытался хоть немного передвинуть ноги. До болезни у меня получалось пройти парочку коротких шагов, сейчас же меня словно отбросило назад.

Из этой стойки и встать нормально не сразу получается, так что я всегда начинал движение с того места, где можно было за что-нибудь уцепиться. В данном случае рядом со мной находился комод.

Тиасса посмотрела на меня, встала точно так же и легко дошла до противоположной стены. Затем развернулась, подошла ко мне и выпрямилась. Ну ничего себе! Может быть, я уже слишком стар для этого?

На вид Тиассе было не больше двадцати. Но определять возраст местных женщин – занятие абсолютно бесполезное, никогда не угадаешь. Они, бывает, и в четырнадцать замуж выходят. И выглядят при этом совсем не соплюшками.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Просто отлично, спасибо вам за все, – не задумываясь, ответил я. – У меня к тебе одна маленькая просьба: пожалуйста, не подходи ко мне слишком близко. У тебя внутри какой-то магнитик есть, и он меня сильно притягивает.

Тиасса подошла вплотную и провела ладонью по моей щеке.

– Вид у тебя немного бледный…

Девочка, отойди, пожалуйста, я же сейчас не выдержу, взгляд сам собой скользнет ниже. У тебя красивое платье, и оно очень тебе идет. Вот только вырез на нем можно было бы сделать и поскромнее. Да пойми же ты наконец, что мне потом трудно будет смотреть в глаза твоей маме и твоему брату. И совсем не за этим попросил меня заехать к вам Бронс. А женщины так часто страдают именно из-за своей жалости. Это наваждение, и оно быстро пройдет.

Тиасса все поняла по моим глазам, и выражение ее лица изменилось. Она резко развернулась, и я еле успел придержать дверь, чтобы не дать девушке уйти.

Похоже, объясниться все-таки придется. Практически слово в слово я пересказал Тиассе все, о чем успел перед этим подумать. Она внимательно выслушала мою тираду, затем как-то по-особенному на меня посмотрела. Красивые глаза, да и сама она очень и очень хороша.

– Чтобы ты знал, Артуа. У меня был муж, и я его очень любила. Его не стало, как не стало и моего ребенка. – Плечи ее явственно вздрогнули. – И нужно мне от тебя не так уж много. И еще я скажу тебе одну вещь. Если девушка приходит к мужчине сама, значит, она для себя уже все решила. Но все равно спасибо, что объяснил. Так я пойду?

Я покачал головой. Кто же тебя теперь отпустит?

– Мой отец занимался тем, что давал уроки фехтования. Желающих учиться у него было настолько много, что он сам выбирал из тех, кто обращался к нему. И далеко не всегда на первом месте были деньги. Он мог отказать благородному, были и такие, и взять в ученики чуть ли не нищего за сущие гроши.

Что удивительно, никто никогда на него не обижался. Он был лучшим здесь, в Стоклерде, а может быть, и не только здесь. С ним мог сравниться разве что Доминкус, это тот человек, что привел тебя сюда. Не чаще пары раз в год они сходились на площадке, где отец тренировал своих учеников. Никто не знал заранее, когда они встретятся. Да они и сами не знали. Но на их поединки всегда приходил посмотреть весь город. Я сама видела несколько раз их бои.