Океания. Остров бездельников - Рэндалл Уилл - Страница 37

— Крикни, — предлагает Ник. — Мы же не хотим, чтобы в нас начали стрелять.

Это уж точно.

Поскольку я плохо понимаю, что надо кричать в подобных обстоятельствах, то мне ничего не остается, как откашляться.

— Эй, вы здесь не продаете цыплят? Мы не вооружены и приехали с дружественным визитом. — Я мог бы говорить и громче, но голос почему–то мне отказывает. — Есть кто–нибудь? — снова взываю я, и тут «мои ноги каменеют», как писал Гримбл.

Когда одна из дверей со скрипом открывается, мы с Ником резко разворачиваемся друг к другу. Я оборачиваюсь и вижу в проеме двери китайскую физиономию.

— Вам сто? — вполне миролюбиво спрашивает он.

— Мистер Ву?

— Да.

Это он! Это настоящий мистер Ву! И я тут же бросаюсь вперед.

— Как вы меня насли? — Хороший вопрос, ничего не скажешь.

— Меня прислал Вуни. Он сказал, что у вас могут быть однодневные цыплята, которых вы согласитесь продать.

— Ах, мой старый друг Вуни, ай–ай. Заходи. — И с этими словами он распахивает дверь, исчезая внутри. Последовав за ним, мы оказываемся в помещении, открытом сверху до самых стропил. Внутри сумрачно, и пространство пронизывает лишь несколько солнечных лучей, в которых крутится пыль. В одном из углов сложены мешки с копрой, вероятно, служащие спальным местом, в дальнем конце расположена газовая плитка, баллон с газом и несколько пакетов с продовольствием. На грязном полу стоит деревянный стол, заваленный бумагами и канцелярскими принадлежностями. Сверху на длинной цепочке медленно вращаются бронзовые чашки идеально сбалансированных старомодных весов.

Мистер Ву, человек неопределенного возраста, облачен в военно–морскую форму. На нем мундир из хлопка, застегнутый на все пуговицы, бриджи и тапочки. Блестящие волосы аккуратно расчесаны на прямой пробор, глаза поблескивают в сумраке. Он говорит невероятно быстро и невнятно, так что по большей части мне остается лишь догадываться, что он имеет в виду.

— Нет сыплят.

Тут ошибиться невозможно, хотя мне совсем не хочется верить собственным ушам. Неужто я рисковал жизнью и здоровьем лишь для того, чтобы мне сообщили «нет сыплят»? Я готов врезать мистеру Ву, или разрыдаться, или расхохотаться, или все вместе сразу.

— На этой неделя нет сыплят, — поспешно добавляет Ву, вероятно почувствовав угрозу собственной безопасности. — Следуйсий неделя. Вылупляйся следуйсий неделя. Эта неделя пользуемся инь ю баттер. Готовы следуйсий неделя.

— Баттер? Инь ю баттер? О чем он, черт побери?

— Инкубатор, — шепотом переводит мне Ник.

— Ах да, инкубатор. Ну конечно же. Инь ю баттер — хорошо, очень хорошо. — Хотя я плохо понимаю, о чем именно идет речь.

— Идем, я покасю. — Он указывает нам на дверь.

В следующем помещении, точно таком же, как то, из которого мы вышли, на полу расставлено множество коробок, прикрытых чистыми пластиковыми крышками. Под крышками видны решетки с многочисленными выемками, в каждой из которых лежит по яйцу. Над коробками висят сильные лампы под алюминиевыми колпаками.

— Наружи Дженни Рейя, — поясняет мистер Ву, замечая мой любопытный взгляд.

— Снаружи у него генератор, — шипит Ник.

— Я понял, — свистящим шепотом отвечаю я.

Наконец–то наша цель достигнута. И мы оба улыбаемся мистеру Ву. Мы возвращаемся в предыдущее помещение, и он садится за стол.

— И сколько вы хосисе? — Ву пристраивает на носу очки со стеклами в форме полумесяца в золотой оправе и достает из стопки бумаг журнал.

— Двести, пожалуйста.

— Доставить куда?

— Э–э… в Мунду.

— Девятьсот пятьдесят долларов, — совершенно отчетливо произносит мистер Ву.

Все происходит именно так, как предсказывал Уоррен. Я достаю зелененькие пятидесятидолларовые купюры Соломоновых островов, украшенные изображениями акул и крокодилов. Он тщательно пересчитывает их, время от времени поворачивая обратной стороной, чтобы убедиться, что и с обратной картинки они такие же, а потом слюнявит палец и вновь пересчитывает их в обратном порядке. После чего дает мне расписку, ставя внизу изысканную подпись по–китайски.

— Прибудут следуйсий пятниса. — (То есть через десять дней.) — Утренний рейс. — (То есть на первом самолете. Отлично.)

Когда я объясняю мистеру Ву, что буду заказывать по двести штук каждые две недели, он расплывается от удовольствия и объясняет, как вносить деньги на его банковский счет в Мунде. По получении денег он будет тут же отправлять цыплят. Он указывает номер своего банковского счета на расписке и, взяв ее обеими руками, передает мне.

— А корм вы продаете?

— Хониала, — отвечает Ву.

И меня это вполне устраивает. Для одного дня мы сделали вполне достаточно. Мы благодарим мистера Ву и направляемся к двери. И только выходя, я замечаю револьвер, висящий на стене.

— У вас здесь бывают беспорядки?

— Нет беполядков. А когда есть — пух–пух! — И он со знанием дела изображает стрельбу.

Мы залезаем обратно в машину и разворачиваемся к городу. Шлагбаум по–прежнему указывает на небеса, блокпосты никем не охраняются, и я, бросив прощальный взгляд на владения повстанцев, прощаюсь с ними навсегда.

Слава богу, по крайней мере нам не пришлось есть консервированную говядину.

Глава 14 Охота на сухогруз

Мы пускаемся в преследование. — Поднимаемся на борт «Маоаоа». — Получаем принадлежащее нам по праву. — Терпим незначительный урон. — И благополучно достигаем берега со своим бесценным грузом.

— Мы уже два дня ждем этот корм, два дня! — бормочу я, сидя на пристани в Мунде.

На следующий день после нашей встречи с мистером Ву мне удается найти несколько мешков вонючих коричневых гранул, которые цыплята считают крайне аппетитными. Прежде чем позволить себе сесть на самолет, я отправляюсь в офис грузоперевозок и договариваюсь об отправке корма. Клерк с величественным видом сверяется с расписанием.

— Пароход выйдет отсюда в субботу.

— Прекрасно. И когда он прибудет в Мунду? — спрашиваю я, стоя в открытых дверях.

Клерк изучает какие–то бумаги, лежащие перед ним на столе, а потом смущенно переходит к стопке, расположенной на полу.

— В понедельник, — наконец изрекает он, после занесения каких–то таинственных записей в свой блокнот. — Или… в четверг.

Соломоново время!

Я уже привык к тому, что ожидание здесь — это нормальное времяпрепровождение. Никогда не относился к поклонникам жестких сроков и всегда считал, что ничего страшного, если особенно не спешить с делом. И мир по–прежнему будет вращаться вокруг собственной оси, если таковая действительно существует.

Мы уже обсуждали это со Смол Томом.

— Откуда ты знаешь, что она существует? — спрашивает он.

— Существует. Это все знают.

— А я не знаю! — торжествующе заявляет Смол Том.

И я заливаюсь густой краской.

Жизнь показала не раз, что предпринимаемое мною никоим образом не влияло на развитие событий, поэтому я позволял себе расслабиться и наслаждаться бесцельной надеждой.

Лишь за несколько недель до этого, в четверг, мы приплыли на футбольный матч в лагуну Вонавона. Я был назначен менеджером и тренером команды, хотя и не слишком годился для этих обязанностей, несмотря на свои успехи, достигнутые с четвертым великолепным классом. В первом матче мяч планировалось ввести в игру в одиннадцать утра. К этому моменту на поле не было никого, зато к четырем часам дня на игру вышли уже все команды за исключением одной.

Команда Хутуны появилась лишь на следующее утро, поскольку один из вантоков забрал у них каноэ для рыбалки. А поскольку он набрел на целый косяк тунца, то вполне разумно решил вернуть лодку чуть позднее, чем обещал. Когда команда сумела пришвартоваться в ближайшем от поля удобном месте — в протоке Куру–Куру — ее члены бросились наперегонки через соседние огороды, на ходу переодеваясь в спортивную форму. Однако это привело лишь к общему измождению игроков и одной индивидуальной травме. Они могли бы и не торопиться, поскольку организаторы и судьи к этому времени лишь покидали другое соревнование. И в тот момент, когда они рассаживались на своих скамейках и произносили официальное приветствие, им сообщили, что игра откладывается до следующего утра. К несчастью, члены некоторых команд являлись адвентистами седьмого дня и не могли играть в субботу, в то время как для других священным днем оставалось воскресенье. В итоге игры пришлось перенести на понедельник. Однако в результате последующих задержек, вызванных утерянными судейскими свистками и необходимостью надувать мячи между играми с помощью велосипедных насосов, финал происходил в сумерках в среду. Впрочем, нашу команду выбили уже во втором туре.