Корсар - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 48

Я не рванул сломя голову в кусты, опасаясь встречного удара саблей, а, пригнувшись, обогнул их. На ходу вытащил шпагу. Давненько не держал я в руке такого оружия. Шпага длиннее сабли, но в бою ею можно в основном колоть, а не рубить.

В кустах послышался шум, возня. Я подкрался поближе. На небольшом пятачке здоровяк Матвей боролся с тремя татарами, пытавшимися его одолеть и связать.

Я выскочил из-за кустов и вогнал шпагу до половины длины лезвия в спину татарину, оказавшемуся ближе всех ко мне. Он молча рухнул на землю, отпустив Матвея. Тот не упустил момента и с размаху врезал по лицу державшему его татарину. Раздался хруст костей, и татарин завалился на спину.

Я приставил остриё шпаги к горлу последнего из четвёрки.

– Только шевельнись, и я тебя проткну, как таракана.

Наконец прибежали матросы с судна. В руках у них были ножи и топоры. Эх, не стоило убирать испанское оружие в трюм.

Наткнувшись на нас, матросы остановились. Растолкав их, вперёд прошёл Кондрат.

– Чего случилось?

Ответил Матвей. Он вытащил изо рта кляп и сплюнул.

– Напали четверо татар, оглушили сзади по голове, в рот кляп засунули, под руки-ноги подхватили да в кусты и поволокли. Кабы лекарь не проснулся да не помог, уже утащили бы.

Кондрат сокрушённо покачал головой.

– Проморгал я, не послушал Юру.

Матросы связали татарина. Кондрат распорядился:

– Возьмите оружие в трюме, осмотрите всё вокруг, может – ещё где прячутся.

Двое матросов остались сторожить татарина, а мы с Кондратом решили допросить пленного.

Выяснилось, что татары – из тех, что уже были утром. А переправились они очень просто – на лодке, позаимствовав её у башкира-рыбака.

Мы прошли по берегу и обнаружили лодку чуть поодаль – метрах в пятидесяти ниже по течению. Плеск вёсел я и слышал ночью. И плыть татарам было удобно – горевший на берегу костёр был для них чем-то вроде маяка.

Лодчонка небольшая, четверо-то поместились, но куда они хотели грузить здорового Матвея?

– Зачем вы хотели утащить нашего матроса?

– Чтобы узнать – чего вы в трюмах везёте.

– За грабёж купцов и великий государь русский и казанский царь наказывают сурово.

– Не мне решать, я простой воин.

– Сколько осталось на том берегу?

– Семеро.

– Где они?

– За холмом, там же и лошади.

Мы с Кондратом отошли в сторону.

– Что делать будем? Трое татар убиты, теперь им терять нечего – будут мстить, и судно захватить снова попытаются – груз забрать, свидетелей убрать. Тем более что у нас есть пленный.

– Но татары этого не знают.

– Верно! Что предлагаешь, Юра?

– Я бы взял добровольцев, переправился на ту сторону на лодке и попробовал бы перебить татар, пока темно. Они там возвращения своих ждут, а тут мы нагрянем.

– Неплохо придумано. Только ты не учёл, что их семеро, и они к седлу и сабле приучены, а на лодке могут переправиться только четверо, стало быть – перевес у татар.

– Зато внезапность на нашей стороне.

– Я командой рисковать не буду, да и грузом не хочу. Однако же и наказать татар надо. Так и быть, если сам возглавишь набег, то бери трёх добровольцев. А поутру мы на корабле подойдём к тому берегу и вас заберём.

Мы вернулись на судно. Я предложил добровольцам переправиться на тот берег и проучить татар.

Первым вызвался Матвей-здоровяк, которого татары едва не утащили в плен.

– Душа горит, поквитаться хочу.

Ещё несколько матросов – из тех, у кого был зуб на татар – изъявили желание.

При свете свечи мы выбрали себе в трюме оружие. Матвей забрал себе единственный шестопер – тяжеленную булаву с продольными острыми рёбрами. Я сменил шпагу на более привычную саблю, так же поступили два матроса из добровольцев.

Мы уселись в лодку, взялись за вёсла. И пока гребли, я наставлял:

– Пристаём к берегу и цепочкой идём вглубь – за холмы. Как обнаружим татар – окружаем со всех сторон и нападаем по моему сигналу.

– А какой сигнал?

– Выпью прокричу.

– Да какая тут выпь? Она на болотах водится. Татары – не дураки.

– Какая разница? Сразу после сигнала нападаем, а что уж они там подумают – их дело. Бьёмся всерьёз, помощи до утра не будет. Убил своего противника – помоги товарищу.

Дальше плыли в тишине – ночью над водой звуки разносятся далеко. Наконец, нос лодки ткнулся в илистый берег.

Мы тихонько выбрались на берег, подтянули лодку на отмель, чтобы не унесло течением, и направились в глубь берега. Сначала почва была ровная, потом стал ощущаться подъём. Когда мы достигли гребня, то увидели справа, метрах в двухстах, костерок. «Течением снесло», – подосадовал я.

– Матвей, бери одного человека и обходи их слева. Я же со вторым – справа. Только ради бога – тихо, не спугни раньше времени, – прошептал я в ухо здоровяку.

Наши пути разошлись. Я со вторым матросом – Калистратом – снова спустился за гребень, и мы пошли по склону. Я шёл и считал шаги. Когда дошёл до трёхсот, снова поднялся на гребень. Татары совсем рядом: двадцать метров вправо и пятьдесят – вперёд.

– Ползать умеешь? – шёпотом спросил я Калистрата.

– Охотник я, это – как тетерева скрадывать.

– Тогда поползли.

Мы опустились на землю и поползли к костру. Костёр – это просто замечательно. Для нас – маяк, к тому же со света в темноту – ничего не видно, зато для нас татары – как на ладони. Лежат вокруг костра, положив головы на сёдла и подстелив потники.

Я приподнял голову, начал считать. Что за чертовщина?! Их должно быть семь, а лежащих вокруг костра – шесть. Где же ещё один? Может быть – караульный? Бродит неподалёку и ударит в спину в самый неподходящий момент. А где Матвей с напарником? Добрались ли уже до места? Вот будет конфуз, если я прокричу выпью и рванусь на татар, а они подойти не успели.

Я решил подождать.

Прошло около получаса. Где же всё-таки Матвей и где ещё один татарин? Скоро светать начнёт, надо напасть в темноте – она наш союзник.

Один из лежащих татар зашевелился, перевернулся с боку на бок и снова захрапел. А ведь коней рядом не видно. Вот недотёпа! Наверняка кони пасутся невдалеке и при них – коновод. Вот и объяснение – почему вокруг костра только шесть человек.

Мы поползли к костру, и за несколько шагов до него я вскочил, ухнул филином, забыв, как кричит выпь, выхватил саблю и в два прыжка оказался рядом со спящим. С размаху рубанул саблей по голове лежащего. Рядом со мной рубил Калистрат.

С другой стороны костра, из черноты ночи, возникла огромная фигура Матвея, который с утробным хеканьем, как будто бы дрова рубил, крушил шестопером черепа и кости татар. Только жуткий хруст слышался. Никто из татар не успел даже вскочить. В минуту всё было кончено.

– Вы чего так долго сигнал не подавали? – спросил Матвей. – Мы уж, грешным делом, подумали – не случилось ли чего.

– Тел у костра шесть, а должно быть – семь. Вот я и выжидал, гадая – где седьмой.

– Он коней пас. Лошади выдали, мы храп конский услышали. Подкрались, а татарин замотался в халат с головой и дрыхнет. Я ему голыми руками шею-то и свернул. Так что он раньше их, – Матвей кивнул головой в сторону догорающего костра, – в рай попал, с гуриями теперь пирует.

– Ну, тогда молодец, камень с души снял. Опасался я, что коновод шум услышит – на коня да за подмогой. А так получается – всё чисто сделали.

– Чисто! – ухмыльнулся Матвей. – Ты на себя посмотри – всё в крови.

– Отмоемся. Парни, соберите оружие да в чересседельных сумках пошукайте. Что найдёте – ваш трофей.

– А коней куды? – с жалостью в голосе решил справиться Калистрат.

– Да ты никак от жадности сбрендил, Калистрат. Продать их здесь некому, на корабль не погрузишь. Пускай пасутся. Уж весна – чай не погибнут с голоду.

– Эх, жалко, добро пропадает, – мужицкая натура Калистрата не могла враз согласиться с такой потерей.

– Ну, коли жалко, седлай да скачи через Дикое поле прямо до Владимира, – изрёк Матвей.