Легионы - вперёд! - Агафонов Игорь - Страница 15

— Какого дьявола!

Гундобад оторвался от девки и уставился на пришельца. Рука сама собой потянулась к мечу, но посмевший побеспокоить его человек не проявлял враждебных намерений. Грудь его тяжело вздымалась, будто он только что пробежал пару миль, давно немытые волосы упали на лоб, крупный нос хищно подергивался. Гундобад разглядел на его щеке свежий шрам.

— Так-то ты спешишь в Рим, вождь, — с горечью произнес он. — Пока мы там бьемся с врагом, ты здесь с девками милуешься.

— Как ты смеешь! Ты… Эй, кто там! Кто его сюда пустил?! За дверью стояли двое охранников и вождь не понимал, как этот человек смог проскользнуть мимо них. Воспользовавшись моментом, девчонка вырвалась и забилась в угол, но Гундобад не обратил на нее внимания.

Воин сложил на груди руки и отступил в сторону. Вместо охраны в дверь почему-то вошел Гунтер.

— Это я пропустил его, вождь.

— Эээ…

— Ты сам приказал приводить к тебе гонцов Рицимера в любое время, не медля.

— Вон оно что, — Гундобад покрутил головой, пытаясь разогнать хмельной шум. — Однако ты ведешь себя слишком нагло для гонца.

— Это не просто гонец. Он — Одоакр, военачальник и правая рука твоего дяди. Он командует федератами.

— Командовал, — поправил его Одоакр, не меняя позы. — Я должен немедленно поговорить с тобой. И желательно без лишних ушей.

Он насмешливо кивнул на скорчившуюся в углу Ливию.

— Ладно, раз все равно помешал. Гунтер, уведи ее.

Старый советник осторожно поднял девушку, набросил на нее плащ и вывел из комнаты. Гундобад присел на кровать, громко рыгнул и потянулся к баклаге с пивом.

— Ну, говори. Какие там у тебя новости?

— Мои новости тебя не порадуют. Была битва. Мы разбиты наголову. Рицимер, скорее всего убит. Мне чудом удалось вырваться.

Гундобад поперхнулся пивом, баклага застыла в его руках, глаза впились в Одоакра.

— Говори.

— К Антемию неожиданно подошла помощь — не понимаю, как мы ее прозевали… Это случилось три дня назад, на рассвете я получил приказ выступит к Тибуртинским воротам. Мы еще выдвигались, когда примчался гонец, требуя поторопиться. Он сказал, что у восточных ворот идет битва, врагов очень много и мы должны с марша ударить по их левому флангу. Когда мы подошли к Метронианским воротам, нас атаковала гвардия Антемия. У меня была только пехота, построиться мы не успели, начался бой… А потом на нас навалилась вражеская кавалерия. Таких всадников я раньше не видел, будто кто-то посадил пехотинцев на лошадей, да и кони у них мелкие какие-то, не боевые кони. Но их было много, а наши ряды расстроены — в общем, нас разбили, прорваться к Рицимеру мы не смогли.

— Что с моим дядей?

— Нас долго преследовали, но мне с несколькими людьми удалось оторваться от них. Потом я собрал кого смог. Там был и кое-кто из дружины Рицимера. Они говорят — вождь пал в бою.

Гундобад молча кусал губы.

— Что было дальше?

— Мы отступили к северу. Я попытался узнать, что происходит в окрестностях Рима и разослал людей, но у этих, что подошли к Антемию, отличная разведка, было несколько стычек… Тогда я решил не рисковать, с сотней всадников помчался прямо к тебе, а около тысячи пехоты скоро должны подойти. Это все, кого я сумел собрать.

— Но что за армия пришла к Риму? Кто эти союзники Антемия?

— Не знаю, вождь. С такими воинами я еще не встречался. Могу лишь сказать, армия их сильна и прекрасно организована. И их много, не меньше двадцати тысяч.

— Мы должны узнать, кто помогает Антемию, — медленно выговорил Гундобад. — И кем бы они ни были — проклятого гречонка они не спасут. Он ответит мне за смерть дяди, клянусь Богом ответит!

Палатка полководца едва вместила всех приглашенных. К счастью Требоний, — личный повар Красса, — был сегодня на высоте и изобилье изысканных блюд с лихвой возместило необходимость несколько потесниться. Требоний трудился весь день, и теперь гости вовсю воздавали должное его кулинарному искусству. Неловкость и скованность, поначалу разделявшие пирующих, давно уже утонули в секстариях лучших вин, без сожаления извлеченных из недр обоза. Застольная беседа текла своим чередом, шутки и смех мешались с неспешными рассуждениями и горячими спорами.

Красс почти не пил и говорил мало, предоставив развлекать гостей своим легатам. В эту первую встречу ему было интересно понаблюдать за нынешними вождями Рима, посмотреть, что они собой представляют, послушать их речи. Где-то в середине застолья он отметил, что также поступает и Антемий. Император держался приветливо со всеми, смеялся шуткам, но ни на миг не забывал о своем положении и исподволь присматривался к хозяевам. «Что ж, последуем и мы его примеру», — подумал Красс, оглядывая застолье, — «Вот они — знатнейшие люди Рима».

Геннадий Авиенн — принцепс Сената, единственный из всех он облачился в тогу. То ли хотел подчеркнуть свое положение, то ли считал, что именно так будут одеты римляне времен Республики. Уже в годах, почти лысый, с наметившимся брюшком — принцепс Сената вел громкую беседу с Рустием и Лицинием. Судя по доносившимся из-за их стола словам, они обсуждали нынешние и прежние нравы и сходились на том, что ничего не меняется. Красса позабавило, как Рустий с жаром рассуждает о добродетели. Чей бы петух кукарекал…

Флавий Мессий Север — префект Рима и друг императора. Полноватый, с короткой седеющей бородой, он производил впечатление ученого мужа, и Красс не удивился узнав, что Мессий слывет философом, учился в знаменитой сейчас Александрийской школе и разделяет учение Платона. Ну а где есть философ и есть вино, там будет и диспут — вокруг префекта собрался самый большой кружок. Тут были Публий, Кассий, Цензорин, Венанций и сразу пять римских сенаторов, пришедших с Антемием. «О чем они там говорят? А, опять религиозные споры, обсуждают все тот же культ Христа. Странно, что Публий заинтересовался. Впрочем, пусть слушает, потом меня просветит. Ну и конечно с ними Симплиций…»

Симплиций, которого представили как Римского Папу, — Красс понял, что теперь так называют Верховного Понтифика, — поначалу держался особняком, но слушая разговоры сотрапезников не выдержал и вмешался в спор. Он что-то яростно доказывал слушателям, время от времени делая знаки правой рукой, будто рисуя в воздухе крест. Красса несколько удивляло, что служители культа, да еще и какого-то иноземного культа, ныне занимают столь высокое положение, но раз Антемий счел нужным пригласить этого человека — пусть будет так.

Третий кружок сложился вокруг Вибия Цестия — командира императорских гвардейцев. Этот могучего сложения человек с грубым лицом быстро нашел общий язык со старыми вояками из легионов Красса. Октавий, Варгунтий, Сисенна, Копоний и Сервилий увлеченно обсуждали с ним минувшую битву, а также особенности тактики и вооружения легионеров. Спор тут был не менее горячим, чем у соседней компании.

— Что ж, все увлеклись беседой. Не пришло ли время поговорить и нам, Марк Лициний Красс?

— Время пришло, Флавий Антемий.

Император едва заметно улыбнулся.

— Я не настаиваю, но ты можешь называть меня Август или же Император. Обычно ко мне обращаются именно так.

— Как скажешь. Правда меня тоже можно назвать «Император».

Антемий рассмеялся.

— Действительно. В ваше время так называли полководцев. Но это дело поправимое. Я готов завтра же назначить тебя Военным магистром. Это очень высокая должность, до недавнего времени ее занимал Рицимер, но теперь она свободна. Ты будешь вторым человеком в Риме после меня и получишь командование всеми войсками Империи.

Красс неспешно потягивал вино, и Антемий добавил:

— Впрочем, начать видимо следует с вопроса — признаешь ли ты меня Императором Запада и верховным правителем?

Красс отставил кубок.

— В Риме многое изменилось и мне трудно к этому привыкнуть. Но неразумно было бы нам, заброшенным сюда из далекого прошлого, идти против течения. Я признаю тебя императором и приму должность Военного магистра.