Ловцы удачи - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 2

— Я ни о чем не жалею, — внезапно сказал летун. — Мне приказали остановить тебя. Я не мог не подчиниться. Как видно, у меня нет твоей смелости. Значит, уйду под сень Великого леса чуть раньше тебя… Квезаллэ [3]скоро будут здесь.

— Не скоро, — возразил я ему. — У меня фора в несколько часов, убийцы значительно отстают.

— Ты не скроешься от них, и шеллэн не оставит тебя в покое. Ты — первый, кто осмелился открыто перечить ему и кираллэте. Такое не прощается. Беги, Ласэрэлонд. На самый край земли, иначе все это было бесполезно.

Он увидел, что я хочу возразить, и с нажимом произнес:

— Мне бы очень не хотелось, чтобы моя смерть оказалась напрасной. Так что выживи.

— Я постараюсь исчезнуть.

— Хорошо. — Его благородное лицо было серым от боли и потери крови.

Он шумно вдохнул.

— Я что-нибудь могу для тебя сделать? — спросил я.

Нелан лишь качнул головой и посмотрел на безмятежный лес, губы его тронула горькая улыбка.

— Об одном жалею — больше не увижу дом, — сказал летун.

Еще через минуту он перестал дышать. Клинком я перерезал травяные ремни и с некоторым трудом вытащил его тело из кабины. Затем отнес в клевер, над которым умиротворенно гудели собирающие нектар шмели. У меня не было лопаты, да это и не требовалось. Тело эльфа должно покоиться под дубами, а если их нет поблизости, то следует предоставить его прах ветру и цветам.

Я закрыл ему глаза, отстегнул с его пояса желтую пластинку, которая есть у каждого летуна моего народа. Бросил на тело и произнес формулу освобождения.

Кокон теплого света окутал Нелана, а когда погас — в небо взлетел целый рой семян, похожих на солнечные искорки. Тепло-желтые и воздушные, они поднялись над лугом и, подхваченные внезапным порывом ветра, отправились в свой последний полет, чтобы спустя несколько десятков лет превратиться в прекрасные, могучие деревья.

Там, где совсем недавно лежал мой бывший друг, остался лишь примятый клевер.

Я мог бы сказать напоследок, что сожалею. И что не стоило ему влезать в эту историю. Но лишь с тяжелым сердцем направился обратно к стреколету.

Бесконечный лес сменился ухоженными полями, песочно-охряными извилистыми дорогами и уютными деревушками с белыми домиками, а впереди, над горизонтом, показалась бледная дымка — первый предвестник океана.

Семерка убийц из моего народа была еще далеко, я все еще опережал их, спеша к самому южному форпосту на Западном материке.

Земля, длинным языком протянувшаяся между гномьим Вестхаймом и дикими лесами Грачиного края, в этом регионе выглядела гораздо менее оживленной, чем другие человеческие территории. Я не помнил название, которое дали городу люди, — на наших картах он именовался Аллэ-ат-курос — Прибрежный.

Я сделал круг, изучая местность. На лесистом холме, в северной оконечности города, высился мощный замок с железными шпилями. Возле гавани, где садились воздушные корабли, стояло несколько укрепленных фортов. Крупная стационарная огневая батарея, судя по профилю и пушечным портам переделанная из старого линейного корабля, висела над западной частью Прибрежного, там, где находились респектабельные жилые кварталы.

Вот уж не знаю, кого они здесь опасаются. Залетные эскадрильи разбойников в этих краях более редкие гости, чем даже хасамские людоеды. А последних истребили еще десять лет назад.

Сверху город больше всего напоминал тележное колесо. Центр — дворцы и парки, от которых в стороны расходились широкие проспекты, тянущиеся к океану, лесу, холмам и каменистым пустошам на окраинах. Чем ближе к берегу, тем более тесная застройка, ветхие крыши и узкие улицы. Здесь, в отличие от западных частей, почти не было зелени, и огромной серой площадкой выделялся порт, разбитый на множество пирсов — для приема летающих судов, садящихся в доки, построенные прямо в океане.

Воздушное движение оказалось достаточно напряженным, но я легко разобрался с коридорами следования. Чем мне нравятся люди, так это их попытками систематизировать хаос. Если кто-нибудь из вас оказывался над городами кобольдов, тот поймет, о чем я говорю. Большинство воздушных катастроф там происходит из-за сумасшедшего трафика в небе, где каждый летит как хочет и куда хочет, невзирая на последствия и не считаясь с соседями.

Над Прибрежным крутились в основном гражданские стреколеты — машины без пушек, брони и щитов, кажущиеся удивительно хрупкими. Но, делая второй круг, я заметил звено «Месяцев», ведущих патрулирование примерно в шести сотнях ярдов надо мной. Тупоносые, с четырьмя акульими крыльями и торчащими из днища стволами, они казались нелепыми, хотя в воздушном бою были очень эффективны.

В городе имелось три посадочных полосы. Первую, самую крупную, далеко выдающуюся в океан и расположенную возле портовых доков, где приземлялись тяжелые корабли, я проигнорировал. На ней меня будут искать в первую очередь — потому что спрятать стреколет там очень разумно: активное движение, много ангаров, много машин и сотни летунов. Пара квезаллэ обязательно отправится туда для проверки.

Вторая полоса, принадлежащая замку, судя по сигнальным огням фэйри, предназначалась исключительно для военных, и садиться туда себе дороже. Лучшего способа привлечь внимание просто не существует, а внимание в данных обстоятельствах мне совершенно не нужно.

Была и третья — короткая, запыленная, неухоженная, на самой окраине восточных трущоб, окруженная со всех сторон ангарами, сараями и складскими помещениями, у большинства которых провалились крыши.

Посадочные сигналы не горели, фэйри отсутствовали, я прошел над ней на бреющем, но в последний момент решил отказаться от посадки. Здесь я буду точно бельмо на глазу, слишком заметен. Следовало разбить отряд охотников, смутить их и запутать как можно сильнее, для того чтобы они разделились. Это даст мне шанс протянуть время, подготовиться и пережить встречу.

Океанский берег сейчас был самым лучшим вариантом. Когда последние городские кварталы остались позади, я посадил стреколет за большим пустырем, совсем недалеко от бушующих волн. С помощью кольца Развоплощения усыпил демона. Поднял вверх стеклянный колпак и несколько секунд сидел в кабине, слушая, как гремит прибой.

Потом снял шлем, положил его на сиденье. Выбросил вниз, на песок, сумку с немногочисленными вещами, затем спрыгнул сам. Снял летный комбинезон, в последний раз посмотрел на «Золотую стрелу», эмблему моей эскадрильи. Скомкав его, закинул в кабину.

В сумке была обычная одежда. Человеческая. Она оказалась мешковатой, как и любая одежда людей, но впору мне, спасибо тем, кто подготовил ее для меня во время побега. Капюшон на тонкой замшевой куртке тоже был очень кстати, не люблю, когда таращатся на мои уши, словно это рога минотавра.

Следующий десяток драгоценных минут я копался под днищем стреколета, с помощью кольца Развоплощения взламывая магические замки. Наконец тяжеленная панель, закрывающая мне доступ к внутренностям «Серебряного источника», поддалась, и я заглянул в отделение, находящееся под бронепластиной корпуса.

Там, в солнечном свете, медленно поворачиваясь гранями, плавал кубик, сплетенный из тонкой золотой проволоки. В его центре бесновалась фиолетово-синяя туча — скованный и усыпленный демон, сущность из мира Изнанки, благодаря которым летают стреколеты и корабли. Я не собирался оставлять подобную ценность.

Убрав едва теплый кубик в сумку, я закрыл бронепластину и замки. Внешне все должно быть как прежде, чтобы никто не видел, что стреколет больше не может летать. Квезаллэ найдут его, в этом я не сомневался, и кому-то из них придется остаться здесь, на случай если я вернусь. Чем меньше убийц станет разыскивать меня по городу, тем лучше.

Однако нельзя исключать вероятности, что я не смогу найти подходящий корабль. Тогда действительно придется возвращаться, чтобы продолжить свой путь. Мой демон не вытянет перелет над океаном к другому материку, слишком он устал, но у меня нет выбора. Я буду лететь сколько смогу, а потом, если понадобится, поплыву, но не доставлю удовольствия шеллэну и не вернусь на плаху.