Джек Потрошитель - Корнуэлл Патрисия - Страница 63

Это был нелегкий год для Джоан Хилл, унаследовавшей книги посетителей отеля «Ящерица» и все остальные бумаги, хранившиеся в семье ее мужа в течение 125 лет. В Корнуолле свирепствовал ящур, а сын миссис Хилл был фермером. Правительственные указы сократили его доходы, а поток туристов резко уменьшился из-за карантина.

Майкл Раффаэль вспоминал, что миссис Хилл не раз рассказывала ему о замечательном времени, когда в «Ящерице» останавливались художники, писатели, члены парламента и лорды. В книгах посетителей сохранились неразборчивые каракули Генри Джеймса и уверенный почерк Уильяма Гладстона. В «Ящерице» бывал художник и критик Джордж Мур. Сикерт был знаком с Джеймсом, но считал его книги скучными. С Муром Сикерт дружил довольно близко. Останавливался в Лизард Пойнт и художник Фред Холл, которого Сикерт терпеть не мог.

Пища и напитки в отеле были великолепными, цены умеренными. Отдыхать сюда приезжали даже из Южной Африки и Соединенных Штатов. Красота узкой полоски суши, уходящей далеко в море, привлекала всех. Здесь можно было забыть обо всех своих проблемах, кататься на велосипедах, дышать морским воздухом или читать у камина. Здесь Сикерт мог познакомиться с интересными людьми, которых он не знал, а мог вести замкнутый образ жизни. Он мог бродить по скалам, рисовать этюды или просто гулять. Он мог отправляться на дальние экскурсии на поезде или верхом, мог взять повозку и прокатиться по соседним деревушкам. Сикерт всегда мог скрыть свое подлинное лицо, зарегистрировавшись под выдуманным именем. В книге посетителей он мог записаться как угодно.

«Ящерица» пережила две мировые войны. У нее богатое прошлое. В 1950 году Хиллы продали трехсотлетнюю ферму и открыли маленький пансион «Рокленд». Миссис Хилл рассказала обо всем этом Майклу Раффаэлю. У него было время слушать, и она вспомнила о старой книге посетителей, которая велась с 1877 по 15 июля 1888 года. Майкл Раффаэль «почти полчаса рассматривал книгу, а затем наткнулся на рисунки и страшную подпись „Джек Потрошитель“. „По расположению строчек, стилю почерка и характерным чернилам могу с уверенностью сказать, что запись Джека абсолютно совпадает по времени с остальными записями в книге“, — написал мне Майкл после того, как я рассказала о своей работе по телевидению.

Я связалась с миссис Хилл, которая заверила меня в том, что книга существует, что в ней есть подпись Джека Потрошителя и несколько рисунков. Если я захочу, она сможет мне все это показать. Через несколько дней я вылетела в Корнуолл.

Я приехала вместе со своими друзьями. Мы оказались единственными гостями маленького пансиона. Деревушка почти вымерла, с Ла-Манша налетали порывы холодного ветра. Миссис Хилл оказалась милой, скромной женщиной, которая более всего заботилась об удобстве своих гостей. Ее завтраки поражали всяческое воображение. Она всю жизнь прожила в Корнуолле и никогда не слышала ни о Сикерте, ни об Уистлере, а вот Джек Потрошитель оказался ей отлично знаком.

«Я наверняка знаю это имя. Но ничего не знаю о таком человеке», — сказала нам миссис Хилл. Впрочем, она знала, что этот человек был очень дурным.

Наброски, увиденные Раффаэлем, поразили и меня. На страничке были изображены мужчина и женщина. Мужчина был в визитке и цилиндре с моноклем и зонтиком. Возле его носа карандашом было написано «Джек Потрошитель». Мужчина смотрел на женщину, стоящую перед ним. Возле рта мужчины автор рисунка написал: «Ну разве не прекрасный вид?».

Женщину автор рисунка изобразил в шляпе с перьями, корсаже и пышной юбке. Возле нее написано: «Ну разве я не красавица?». На носу женщины нарисована уродливая бородавка, а под одеждой карандашом прорисованы обнаженные ноги и груди. Страничка заполнена заметками, замечаниями, ссылками на Шекспира — по большей части грубыми и ехидными. Я взяла книгу в свою комнату и изучала ее до трех ночи. Ветер завывал за окном, а море плескалось буквально у стен дома.

Замечания, заметки и рисунки в книге посетителей оказались настолько удивительными и неожиданными, что мне показалось, что сам Сикерт внезапно пришел в мою комнату.

Кто-то — я убеждена, что этим человеком был Сикерт, но предпочитаю называть его просто «вандалом» — исчеркал всю книгу свинцовым карандашом, фиолетовым карандашом и чернилами и оставил на большинстве страниц собственные грубые, саркастические, детские и жестокие замечания.

«Ну и идиоты! Идиот! Дурень! Чертов идиот! Ха-ха! Ха-ха-ха. Смешно». Я нашла несколько жаргонных словечек, обозначающих проституток, аморальных женщин, пенис, задницу и т.п. Под словом «преподобный» кто-то приписал «трижды женатый». Фамилия другого гостя была дополнена неприличным словом.

Вандал испещрил все страницы своими ехидными замечаниями, изуродовав восторженные отзывы других гостей об отеле, о красоте здешних мест, о замечательной пище и скромных ценах.

Если гость пытался оставить на память хозяевам четверостишие или два, вандал обязательно приписывал собственное, полностью перечеркивающее восторженный настрой записи.

Вандал исправлял грамматику и синтаксис записей других гостей. Это давно вошло у Сикерта в привычку. В своем экземпляре автобиографии Эллен Терри, в которой она не упоминает о Сикерте, он сделал множество ядовитых заметок относительно ее орфографии, грамматики и лексикона. Экземпляр этой книги, принадлежавший Сикерту, я купила у его племянника Джона Лессора. В книге множество исправлений и замечаний Сикерта. Он изменял и добавлял все, что считал нужным, словно знал ее жизнь лучше, чем она сама.

Вандал разрисовал все страницы гостевой книги, исчеркал записи других людей, снабдил их своими комментариями и замечаниями.

В конце одной из исчерканных страниц я нашла подпись «Джек Потрошитель, Уайтчепел». На другой странице хулиган исправил адрес оставившего запись гостя, написав в нем «Уайтчепел». Я нашла на страницах книги рисунок бородатого мужчины в визитке, выставившего на всеобщее обозрение свой обрезанный пенис. На другой страничке был рисунок в стиле Панча и Джуди, где женщина била ребенка по голове длинной палкой. Кляксы кто-то переделал в фигуры. В некоторых письмах Потрошителя кляксам тоже приданы очертания человеческих фигур.

На двух других страницах вандал написал свое имя «барон Элли Слопер». Полагаю, что слово «барон» было использовано в смысле ироническом — еще один выпад Сикерта против английской аристократии. Слопер — это карикатурный персонаж с большим красным носом, в ветхом цилиндре. Он был очень популярен среди низших классов английского общества. Подобные карикатуры появлялись в английских дешевых изданиях с 1867 по 1884 год, а затем в 1916 году. «Том Тумб и его жена» — читаем мы подпись в книге 1 августа 1886 года, хотя Том Тумб (Чарльз Шервуд Страттон) умер 15 июля 1883 года.

Книга посетителей оказалась настоящей находкой. После того как ее изучила доктор Анна Грейцнер Робинс, она согласилась со мной: «Невозможно оспорить тот факт, что эти рисунки абсолютно совпадают с рисунками в письмах Потрошителя. Это замечательные рисунки, сделанные опытной рукой». В одном из рисунков доктор Робинс узнала карикатуру на Уистлера.

Доктор Робинс отметила в книге посетителей множество деталей, которые от меня ускользнули. Над одной мужской фигурой была надпись на плохом немецком и итальянском. Вандал назвал себя «Доктором-потрошителем», который «готовит хорошее мясное блюдо в Италии. Новости! Новости!». Игру слов и намеки в переводе передать очень трудно, но доктор Робинс считает, что Потрошитель убил женщину в Италии и приготовил из ее мяса вкусное блюдо. В нескольких письмах Потрошитель упоминает о том, что он готовит органы своих жертв. Некоторые серийные убийцы действительно подвержены каннибализму. Вполне возможно, что и Сикерт был каннибалом. Вполне возможно, что он готовил части тел своих жертв и подавал их гостям. Разумеется, подобные поступки были направлены только на то, чтобы шокировать и вызвать отвращение.

Доктор Робинс полагает, и я с ней согласна, что все оскорбления, ядовитые замечания и рисунки в книге посетителей гостиницы «Ящерица» сделаны рукой Сикерта. Мы встречаем здесь имена Анны Безант и Чарльза Брэдло. Сикерт знал и рисовал этих людей. Доктор Робинс подозревает, что карикатурные мужские фигуры в оригинальных шляпах и с разными бородами есть не что иное, как автопортреты Сикерта в обличье Потрошителя. Рисунок «местной деревенской девушки» в книге может свидетельствовать о том, что во время пребывания в Корнуолле Сикерт убил женщину.