Зеркало Кассандры - Вербер Бернард - Страница 60

— Я люблю только научную фантастику.

Ким ведет ее к следующей книжной скале.

— Странно. Научная фантастика — литература не для девочек. Я, кстати, ее ненавижу. Это недо-литература.

Было бы странно, если бы он не сказал эту пошлость.

— Я люблю поэзию, красивые певучие предложения. А не бредовые истории, в которые никто не верит. Научная фантастика — это английское изобретение семидесятых годов. В любом случае, она уже вышла из моды.

Что же, интересоваться будущим — это мода?

— Никто не любит научную фантастику. Я ни разу не встречал серьезного критика, который интересовался бы этими книжонками.

«Легче разделить атом, чем уничтожить людской предрассудок», — говорил Эйнштейн.

— Знаешь, кого я считаю самым лучшим критиком? — говорит Кассандра.

— Слушаю тебя, Царевна.

— Время. Время проходит, оно не щадит плохие книги и книги, которые похожи друг на друга. А вот хорошие произведения, даже не замеченные публикой в момент появления, в конце концов, наоборот, находят славу и признание.

Ведь не случайно великосветские и любовные романы забыты. Помнят лишь тех авторов, которые поражают своей оригинальностью. Франсуа Рабле, Эдгар По, Жюль Верн, Айзек Азимов, Борис Виан победят время с большей легкостью, чем все их современники, знаменитые авторы-эгоцентристы, прославляемые критиками. Потому что, в конечном счете, важны идеи. В веках остаются писатели, которые хотели изменить свое время. Но этого бедный Ким не поймет никогда, даже и объяснять ему бесполезно.

— Да, я считаю, что ни один научно-фантастический роман не представляет ни малейшего интереса. Это чтение только для детей.

Преимущество детей состоит в том, что они любопытны, а взрослые претендуют на обладание абсолютными истинами, что мешает им испытывать изумление.

— И потом, — продолжает Ким, — я люблю толстые исторические романы. Там, по крайней мере, нет бессмысленных разглагольствований. Серьезные авторы рассказывают о людях, которые действительно существовали и жизнь которых известна.

Значит, они ничего не придумывают, не предлагают ничего нового, ничего не создают. Эти авторы — всего лишь свидетели, они опираются на свою память. Они только излагают события, которые были придуманы Богом, великим сценаристом Вселенной. Это Ему должны принадлежать права на авторство исторических книг, потому что Он создал героев и обстоятельства. А Ким, при всем его уме, похож на всех остальных людей, он боится будущего. Но делает вид, что презирает его. Это всего лишь поза.

Кассандра вспоминает, что их с братом комнаты в родительском доме были наполнены научной фантастикой.

Мы с братом прочли много научно-фантастических романов. Я забыла свое детство, но помню, что в прошлом прямо-таки глотала книги, рассказывающие о будущем.

Девушка с большими светло-серыми глазами роется в груде разнообразных томов. Ким выуживает книгу с желтой обложкой, на которой изображено синее дерево. С пренебрежительной гримасой он читает:

— «Древо Возможностей»? Что это?

Обложка в жалком состоянии, имени автора прочесть не удается.

Я забыла ее, но, может быть, именно эта книга влияет на мои сны. Наступает время, когда мы начинаем воссоздавать прочитанные книги. По крайней мере, это объясняет появление в моих снах синего дерева с листьями, символизирующими будущее.

Молодой человек без особого интереса листает наполовину разорванную книгу, потом кладет ее в карман, словно бутерброд, который собирается незаметно выкинуть при первом же удобном случае.

— У нас с тобой взаимодополняющие увлечения. Ты интересуешься будущим. Я — прошлым. Поскольку считаю, что, хорошо изучив прошлое, можно не повторять ошибки предков в будущем.

Если не хочешь топтаться на месте, надо искать новые пути. Без конца анализируя прошлое, будущее не создашь. «Совершенствуя свечу, электрическую лампочку не изобретешь». Мне кажется, это тоже Эйнштейн сказал.

Она даже не утруждает себя ответом. С сожалением оставив гору научно-фантастических книг, она возвращается к толстым томам энциклопедий.

— А ты что ищешь-то, Царевна?

— То, что помогает мне действовать: словарь. Ты любишь красивые фразы. А я люблю красивые слова. Я собираю коллекцию слов.

— Чего? Слов?

— Точнее, редких слов. Я обожаю редкие слова. Например, оксюмороны. Ты знаешь, что это значит?

— Нет. Вообще никогда не слышал.

— Оксюморон — это стилистическая фигура, соединяющая два противоположных по значению слова. Например, «оглушительная тишина». Название книги моей матери — это оксюморон. Могу и другие назвать: «белая ночь», «кисло-сладкий». Я уверена, что ты тоже можешь придумать оксюмороны.

— «Грустная радость»? — предлагает Ким.

— Скорее «тягостное счастье», — отвечает Кассандра.

Ким прижимает палец к губам, чтобы сосредоточиться.

— Теперь я… «живой мертвец».

— «Прошедшее будущее».

— «Страшная красота».

Кассандра делает небольшую паузу и бормочет:

— Ты и я.

— Что?

— Мы с тобой два человека, которые не имеют ничего общего, но нам интересно вместе проводить время. Мы — оксюморон.

Они снова роются в горе книг, и Ким в конце концов находит хорошо сохранившийся словарь, всего лишь со следами мышиных зубов на обрезе. Кассандра приходит в восторг.

— Почему ты так любишь слова? — спрашивает Ким.

— Большинство людей, чтобы выразить свои мысли, использует около ста двадцати слов. Представляешь? Сто двадцать слов! Какая узость мышления! Что ты можешь сказать с их помощью? Здравствуйте. Спасибо. До свидания. Пожалуйста. Хорошо. Да. Нет. Вот только что я уже десяток использовала. Бедный словарь — это истинная нищета. Все равно что писать картину пятью красками в то время, как можно получить палитру с тысячами оттенков.

Корейцу с синей прядью становится интересно. Кассандра продолжает:

— А ведь слова получаешь бесплатно, их не могут у тебя украсть. Это сокровище, которым люди не догадываются пользоваться. Даже у вас есть выбор ругательств.

Кассандра гладит словарь.

— Существует столько доступных всем слов, но они не волнуют людей! Заброшенные слова, словно несобранные фрукты, гниют и умирают среди всеобщего равнодушия. Кто сейчас помнит, что значит слово «околесица»? «Начетчик»? «Речитатив»?

Она качает головой.

— А ведь слова обладают такой властью… Ими я могу точно выражать свои чувства. Меланхолия, например. Емкое и заключающееся в одном слове понятие, которое не объяснишь длинными фразами. Слова — живые.

Кажется, она еще не убедила Кима окончательно.

— Особенно я люблю этимологию. Рождение слова, его история, его жизнь. Например, «осужденный» значит «тот, кого осудили, подвергли суду». Или «жалованье» происходит от «жаловать», «дарить». Или слово «персона». Пришло из итальянского языка, «per sonare» значит «для того, чтобы играть». И обозначает маску из комедии дель арте, которую актеры надевали во время представления. Получается, персона — это… маска!

Ее слова производят на Кима впечатление.

— Давай назови-ка мне еще несколько редких слов, — просит он.

— Прокрастинация.

— Что это?

— Это когда постоянно откладываешь все дела на завтра.

Ким кивает. Девушка продолжает наугад перелистывать словарь.

— Еще среди очень редких и очень красивых у меня есть слово «зевгма». Знаешь, что это такое? Оборот речи, когда слово в предложении произносится один раз, а подразумевается два, три или несколько раз. Типа: он облачился в плащ и в чувство собственного достоинства. Попробуй теперь ты, Маркиз.

Ким закрывает глаза и говорит:

— Он взял в руки себя и шпагу.

Кассандра не может удержаться от смеха.

— А еще есть слова, которые мы употребляем, не задумываясь об их смысле. «Работа», например, означает тяжелый, подневольный рабский труд, вообще происходит от слова «раб». А слово гольф — это начальные буквы английской фразы: «Gentleman Only. Lady Forbidden» [17].