Мигрант, или Brevi Finietur - Дяченко Марина и Сергей - Страница 19

Ребята приободрились. С воплем «По праву!» побежали сразу четверо. Потом еще двое. Оставшиеся разминались, растирали лица и плечи, бормотали под нос и снова подхватывали песню, хотя звучала она совсем не так уверенно и бодро, как у костра.

Один за другим, закусив губы, глядя на товарищей, взявшись за руки — они решались. И исчезали на той стороне, за белыми камнями. Наконец остались только Аира и Крокодил.

— Ну и? — Аира смотрел в небо.

— Ну ты и ублюдок, — сказал Крокодил.

— А еще?

— Палач. Садист. Весь ваш мир стоит на костях. Поганое, лицемерное, гнилое, смердящее общество.

— А еще?

— Я буду рад начистить тебе морду.

— Я слегка сильнее.

— А я слегка злее. Что тебе сделали эти дети?! Ты, здоровенный боров! Это работа для мужчины?! Ты надзиратель, надсмотрщик в…

Крокодил сбился. В его новом родном языке не было слова «концлагерь».

Аира грустно кивнул:

— Я предупреждал тебя много раз. И все равно мы возвращаемся туда, откуда начали: ты не пройдешь Пробу.

Крокодил выругался, как не ругался никогда в жизни. То, что должно было прозвучать как грязный мат, на его новом родном языке обернулось весьма скверным ругательством, но совсем другого образного ряда.

И, изрыгая из себя жуткие слова, он прыгнул на угли. Плевать Аире в рожу, бить его, убивать его он хотел, получив сперва моральное преимущество.

От ярости даже не чувствовал боли.

Вообще.

Пробежав несколько шагов, остановился. Он стоял на углях и ничего не чувствовал, кроме шероховатой поверхности под ступнями. Угли были чуть теплыми. Воздух струился и дрожал вокруг, но не от жара; дым походил на чернила, расплывшиеся в воде.

Через мерцающее красным поле шел, сунув руки в карманы, Аира. Поддавал угольки босой ногой:

— Испытание заканчивается за белыми камнями. Там финишная линия.

Крокодил наклонился и потрогал «угли» руками:

— Это что — фейк? Розыгрыш?!

— Это испытание, — устало повторил Аира. — Ну ладно, доковыляешь до камней — будем считать, что этот модуль ты прошел.

За камнями обнаружился поворот, а за ним выход из пещеры, неожиданный, как в парке аттракционов. В бухте с прозрачной водой, с белым песком и маленьким водопадом, живописно струящимся по скале, веселились победители: валялись на песке, хохотали, купались и делились впечатлениями.

Многие на углях чувствовали жар, особенно в первые моменты. Никто не ждал, что испытание «на боль» окажется испытанием «адекватного восприятия» и обыкновенной пробой храбрости. Каждый гордился собой, отважным, решившимся пробежаться по углям; каждый радовался себе, адекватному, раскусившему подвох на середине дистанции или у белых камней.

Только Тимор-Алк сидел на камне у крохотного озерца, образованного водопадом, сидел сгорбившись, опустив ноги в воду, ни на кого не глядя. Крокодил, чувствуя себя круглым идиотом, посидел на песке, потом подошел к зеленоволосому:

— Глупая идея, правда?

Тимор-Алк не ответил.

— Ну, объясни мне: на фига нужна такая «инициация»? Что же у вас за общество такое, если в нем такие полноправные граждане, а?

Тимор-Алк молчал. Белая кожа просвечивала сквозь зеленые волосы на голове. Пальцы судорожно вцепились в голые колени.

Крокодил перевел взгляд на его ноги. Вода, прозрачная, как спирт, не скрывала ничего: ступни Тимор-Алка были ярко-красные, в огромных волдырях.

— Что это?!

— Уйди, — тихо сказал Тимор-Алк.

— Но ведь там не было жара! Это виртуальная…

— Уйди.

Крокодил попятился. Мальчишки на берегу проводили время, как проводят его счастливые пацаны на пляже; Крокодил долго вертел головой, прежде чем разглядел Аиру, сидящего на высоком камне, глядящего на море и жующего травинку.

Крокодил не без труда отыскал тропинку в камнях. Аира, услышав его, даже не обернулся.

— У Тимор-Алка… ожог второй степени, по-моему, — сказал Крокодил, обращаясь к его затылку.

Аира повернул голову. Крокодил был готов услышать что-то вроде «Я знаю» или «А тебе какое дело?», но мутноватые глаза инструктора вдруг прояснились. Он поглядел на Крокодила, потом вниз, на пляж, нашел Тимор-Алка. Тот по-прежнему сидел скрючившись, опустив ноги в проточную воду.

— Плохо, — коротко заметил Аира.

— Он верил, что это угли. Бежал по углям. Попробуй скажи, что он не прошел этот тест.

— Прошел, — Аира не стал спорить. — Но у него большие проблемы.

— Кто ты по званию? — спросил Крокодил.

— В смысле?

— Ты ведь офицер, да? — Крокодил запнулся, потому что слова его нового родного языка снова пришли в несоответствие с понятийным аппаратом. — Ты… участник жесткой иерархической структуры, которая занимается отбором полноценных граждан? С одной стороны, ты на низшей ступени, всего лишь полевой экзаменатор… С другой — ты единолично принимаешь решения….

Крокодил замолчал, недовольный собой. Ему не нравилось неестественное звучание знакомых, казалось бы, слов.

— Так в каком ты звании? Капрал? Лейтенант? Сотник?

Аира посмотрел на него с интересом:

— У меня, знаешь, малый опыт общения с мигрантами. А зря: вы забавные… Дорогой Андрей, я твой инструктор, и все. Процедура Испытания формализована и регламентирована до малейших деталей. Если ты докажешь свое право быть полноценным гражданином — я буду первый, кто тебя поздравит.

И он встал:

— Собираемся! — его голос легко перекрыл и болтовню мальчишек, и ворчание прибоя. — Возвращаемся в лагерь и вечером, если успеем, сдадим регенерацию… Подъем!

«Если успеем».

Аира повел колонну в лагерь — быстрым шагом, иногда бегом. Берег опустел. Прибой накатывал на песок и тут же сползал с него, как одеяло.

Тимор-Алк сидел у водопада, сунув ноги в воду. Будто не заметил, что все ушли.

— Я могу тебе помочь, — сказал Крокодил. — Поднимайся.

— Чего ты ко мне пристал? — с болью в голосе отозвался Тимор-Алк. Крокодил сел рядом на песок:

— Давай подумаем. Допустим, я мигрант, свалился с неба. Допустим, я ничего о вас не знаю. Но естественная мысль, что я хочу помочь кому-то бескорыстно, тебе не приходит в голову. Значит, у вас на Раа не принято бескорыстно помогать?

Тимор-Алк повернул к нему измученное лицо:

— Ты не можешь мне помочь! Мне никто не может помочь… Даже бабушка говорила, чтобы я не ехал. Даже она!

И сдержал слезы.

— Давай разберемся, — снова начал Крокодил. — Она ведь тебя любит, так?

— Я не стану об этом говорить.

— Ты пойми, я мигрант! Если я тебя чем-то обижу — это не со зла, а по неведению! У нас на Земле бабушки очень любят внуков.

«Или будут любить через миллионы лет», — поправил он себя.

— Да, — признал Тимор-Алк. — Она меня любит. Она вообще…

Он прикусил язык.

— А где твои родители? — мягко спросил Крокодил.

— Они умерли.

— Несчастный случай?

— Да.

— Мне тоже все говорили, чтобы я не ехал, — признался Крокодил. — Так что я тебя очень хорошо понимаю.

Тимор-Алк повесил голову.

В прибое ходила крупная птица, белая с голубой каймой на крыльях, похожая одновременно на чайку и на чашку из школьной столовой.

— Наверное, я завтра вернусь на материк, — сказал Крокодил.

Тимор-Алк быстро глянул через плечо.

— Аира сказал, что вечером мы будем сдавать регенерацию, — пояснил Крокодил. — А это как раз то, что я делать совсем не умею.

Тимор-Алк глубоко вздохнул и вытащил ноги из воды. Волдыри лопнули, под ними розовела свежая кожа.

— Ух ты, — искренне восхитился Крокодил. — Научи меня. В долгу не останусь.

Он стащил с пореза на руке грязную тряпку, заменявшую бинт. На Земле рана в таких условиях загноилась бы как пить дать. А здесь — ничего; выглядит скверно, но подживает. Сама по себе.

— Я не могу никого учить, — сказал Тимор-Алк. — Я сам не понимаю, как это происходит.

— Кто вас учит регенерации? Родители? Школа?