Орел Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 16

— А у вас получится?

— Должно! — Хоган радостно ухмыльнулся. — Такой будет трах-тарарах! Уж я вам обещаю!

— Скоро?

— Мы закончим через пару часов. Может быть, раньше. — Хоган выбрался из отверстия и встал рядом с Шарпом. — Давайте принесем порох.

Он повернулся в сторону монастыря, приложил руки ко рту и замер на месте. Прибыли испанцы — впереди трубачи, флаги полощет ветер, пехота в голубых мундирах тащится где-то в конце колонны.

— Ну слава Богу! — объявил Хоган. — Теперь я смогу ночью спать спокойно.

Полк направился к монастырю, прошествовал мимо Южного Эссекского, занимавшегося строевой подготовкой, и продолжал шагать вперед. Шарп предполагал услышать команду, которая остановит испанцев, но приказ так и не прозвучал. Вместо этого трубачи степенно проехали на своих, лошадях по мосту, следом за ними проследовали полковые флаги, затем разодетые офицеры и пехота.

— Что, черт подери, они вытворяют? — возмутился Хоган.

Испанский полк миновал разрушенную часть моста и отверстие, проделанное Хоганом. Инженер принялся размахивать руками.

— Я собираюсь это взорвать! Бах! Бах!

На него никто не обращал внимания. Хоган попытался сказать то же самое по-испански, но людской поток катился мимо, словно инженера просто не существовало на свете. Даже священник и три дамы в белом осторожно прошли по мосту — опасливо поглядывая по сторонам и изо всех сил стараясь не свалиться в пробитое отверстие, — а потом дальше, на южный берег, откуда капитан Леннокс поспешно отвел своих людей, чтобы дать дорогу испанцам. За полком следовал пунцовый Симмерсон, который пытался выяснить, что происходит. Казалось, его вот-вот хватит удар.

Хоган устало покачал головой.

— Если бы на это задание послали только нас с вами, Шарп, сейчас мы уже были бы дома. — Он помахал рукой своим людям, чтобы те принесли бочонки с порохом к проделанному в мосту отверстию. — У меня возникло желание взорвать этот мост с другой стороны.

— Не забывайте, они наши союзники. Хоган вытер пот со лба.

— Как и Симмерсон. — Капитан вернулся к прерванной работе. — Я буду просто счастлив, когда все это закончится.

Прибыли бочонки с порохом, и Шарп ушел, а Хоган принялся закладывать порох на основания арок.

Лейтенант вернулся на южный берег, где его стрелки наблюдали за батальоном Санта-Мария, уходившим по бесконечной дороге к далекому горизонту. Леннокс, сидевший верхом на своей лошади, ухмыльнулся.

— Как вам это нравится, Шарп? — Он помахал рукой в сторону испанцев, уверенно шагавших вперед.

— Что все это значит?

— Они заявили полковнику, что пройти через мост — их долг! Это имеет какое-то отношение к испанской гордости. Мы прибыли сюда первыми, следовательно, они должны продвинуться вперед дальше нас. — Леннокс отсалютовал Симмерсону, который переходил мост. — Знаете, что он намерен сделать?

— Кто? Симмерсон? — Шарп посмотрел вслед полковнику, демонстративно не обращавшему на него внимания.

— Угу. Он собирается провести по мосту весь свой батальон.

— Что?

— Раз испанцы прошли по мосту, значит, и мы должны. — Леннокс рассмеялся. — Он безумен, вот что я вам скажу.

Шарп услышал крики своих стрелков и посмотрел туда, куда они показывали.

— Вы что-нибудь видите?

— Ничего. — Леннокс изо всех сил напрягал глаза.

Вспышка света.

— Вон там!

Шарп взобрался на парапет и принялся искать в своем ранце единственную ценную вещь, которой обладал, — подзорную трубу, сделанную Мэтью Бургом в Лондоне. Он не имел ни малейшего понятия, сколько стоит труба, но подозревал, что уж не меньше тридцати гиней. На футляре из орехового дерева была прикреплена медная пластина с надписью: «С благодарностью от А. У. 23 сентября, 1803». Шарпу не забыть пронзительные голубые глаза человека, вручившего ему подзорную трубу. «Помните, мистер Шарп, глаза офицера гораздо ценнее его сабли!»

Он раскрыл футляр и снял медную крышку, защищавшую линзы. Изображение заплясало; Шарп задержал дыхание, чтобы не дрожали руки, и стал медленно перемещать подзорную трубу. Вон там! Проклятая труба! Ни за что не хочет остановиться, скачет в руках, как безумная.

— Пендлтон!

Юный стрелок примчался на мост и, следуя указаниям Шарпа, вспрыгнул на парапет, а потом присел так, чтобы Шарп мог положить подзорную трубу ему на плечо. Неожиданно у него перед глазами возник горизонт. Он чуть повел трубой вправо — ничего, кроме травы и чахлых кустов. В воздухе над пологим склоном повисло марево.

— Вы что-нибудь видите, сэр?

— А ну сиди смирно, черт тебя подери! Шарп сосредоточил внимание на том месте, где белая пыльная дорога сливалась с небом. И словно актеры, неожиданно появляющиеся из потайной двери на сцене, возникли всадники. Пендлтон вскрикнул, изображение перестало быть четким, но Шарп снова наставил трубу на горизонт. Зеленая форма, с белой поперечной перевязью. Лейтенант сложил трубу и выпрямился.

— Французские стрелки!

Испанские солдаты начали переговариваться, подталкивать друг друга и показывать на вершину холма. Шарп в уме разделил линию пополам, потом еще раз и сосчитал далекие силуэты, сгруппировав их пятерками.

Подъехал Леннокс.

— Человек двести?

— Похоже на то.

Леннокс схватился за рукоять сабли.

— Ну, с таким количеством мы справимся! — В его голосе звучало презрение.

Возникла вторая линия всадников. Шарп снова открыл подзорную трубу и положил ее на плечо Пендлтона. Появление французов получилось весьма эффектным: две линии кавалерии, в каждой по двести человек, медленно направлялись в сторону моста. Шарп видел карабины на плечах солдат, а на крупе каждой лошади — мешок с кормом.

Он снова выпрямился и сказал Пендлтону, что тот может спрыгнуть с парапета.

— Они собираются сражаться, сэр? — Как и Ленноксу, пареньку не терпелось схватиться с французами.

Шарп покачал головой.

— Они не станут подходить близко. Просто хотят на нас посмотреть. Атака им ничего не даст.

Когда Шарп сидел в тюрьме Типпу вместе с Лоуфордом, лейтенант пытался научить его играть в шахматы. Однако ничего у них не вышло. Они постоянно забывали, какой камешек обозначает ту или иную фигуру, а охрана посчитала, что пленники расчертили пол на квадраты, чтобы заняться колдовством. Их избили и заставили стереть клетки доски. Но Шарп запомнил слово «пат».

Сейчас они оказались именно в таком положении. Французы ничего не могли поделать с британской пехотой, а те, в свою очередь, были не в состоянии нанести французам существенный вред. Симмерсон переводил последнюю часть батальона через мост, мимо разозленного Хогана и его снаряжения, но количество солдат, которыми располагали союзники, роли не играло. Кавалерия перемещается слишком быстро, пехоте англичан их не достать. А стоит кавалерии пойти в наступление, их расстреляют в упор, и даже если какая-то часть уцелеет, лошади все равно свернут в сторону перед плотными шеренгами пехоты. Сегодня сражения не будет.

Однако Симмерсон считал иначе. Он радостно взмахнул обнаженной саблей и сказал Ленноксу:

— Они у нас в руках! Сейчас мы им покажем!

— Да, сэр, — мрачно отозвался Леннокс.

— Неужели этот болван не понимает, что они не собираются на нас нападать? — пробормотал себе под нос капитан. — Или он думает, что мы будем бегать за ними по полю, как корова, преследующая лису? Проклятье! Мы же все сделали, Шарп, мост заминирован. Нужен час, не меньше, чтобы вся компания перешла через него назад, на другой берег.

— Леннокс! — Симмерсон был в своей стихии. — Постройте роту на левом фланге! Рота мистера Стеррита будет охранять мост, и, если вы не возражаете, я одолжу у вас мистера Гиббонса, он будет моим адъютантом.

— Моя потеря, ваш выигрыш. — Леннокс улыбнулся Шарпу. — Адъютант! Он думает, что принимает участие в Бленхеймской битве!..[3] А вы что станете делать, Шарп?

— Меня не пригласили. — Шарп ухмыльнулся. — Я понаблюдаю за вашими героическими победами. Желаю хорошо развлечься!