Тайны рун. Наследники Одина - Кормилицын Сергей - Страница 3

Справедливости ради необходимо сказать, что и наши славянские предки не были чужды культуры использования рунических письмен. По крайней мере если верить «Сказанию о письменах славянских» болгарского монаха Храбра и писаниям немецкого летописца Титмара Мерзенбургского. Впрочем, провести четкую границу между славянами и германцами на ту пору было не так просто. Славянские князья мало чем отличались от скандинавских конунгов, культура русичей и варягов, как ни любят отрицать это убежденные западники, была весьма сходна, так что и существование сходного алфавита тоже вполне можно допустить. Особенно по прочтении соответствующего пассажа Аль-Масуди о «таинственных черточках», имевших волшебное значение и служивших славянам для прорицания.

Но, как это ни печально, подобные утверждения относятся к категориям «возможно» и «предположительно». Для тех, кто каждый день пользовался рунами, даже мыслил категориями рун, они были настолько само собой разумеющейся частью окружающего мира, что говорить о них что бы то ни было специально не было никакого смысла и никакой необходимости. Поэтому подробных сведений об этих священных знаках, о том, пользовались ли ими конунги Валдамар и Ярислейф[6], до нас не дошло.

Предки не оставили нам также никаких разъяснений, никаких инструкций к их таинственному наследству. Поэтому все, что известно нам о руническом письме, основывается главным образом на изучении предметов и памятников, на которых изображены древние знаки: могильных и памятных камней, оружия, инструментов и украшений, амулетов и оберегов. Утешает, что предметов этих к нынешнему дню найдено достаточно много — порядка шести тысяч. То, что рунические памятники столь многочисленны, объясняется тем, что руны были в ходу никак не меньше тысячи лет, техникой их начертания владели многие, и как следствие выполненные этими знаками надписи сохранились на территории от Гренландии до Константинополя, то есть повсюду, куда заносило морских бродяг — викингов.

Некоторые сведения о том, как пользоваться скрытой в рунах силой, можно получить и из скандинавских саг. Так, области применения этих письмен в общем очерчены в эддических «Речах Сигрдривы»: врачевание, раскрытие обмана, охранные заклинания и пр. А некоторые методы работы с ними описаны в «Саге об Эгиле», посвященной жизни великого скальда и эриля[7]. Есть сюжеты связанные с рунами и в более поздних исландских сагах, например в «Саге о Греттире». Там вырезанные на дереве и окрашенные кровью письмена используются в злых целях — для навлечения проклятья на голову врага. Подтверждения того, что руны и впрямь использовались подобным образом, иногда попадают в руки археологов: любовные амулеты из олова и свинца, заклинания от болезней, подобные знаменитой лечебной палочке из Рибе[8]. Однако сведения эти настолько отрывочны, что свести их в стройную систему можно, лишь скрепив изрядным числом предположений и допущений.

Впрочем, о чем можно говорить с определенной уверенностью, так это о том, что до нас, вероятно, дошли далеко не все руны, существовавшие изначально. Дело в том, что, хотя некоторое количество знаков было общеизвестным — достаточным, чтобы посулить горе и многие беды тем, кто посягнет на украшенный письменами предмет, — пользоваться всем массивом знаков могли лишь избранные. Судя по всему, язык рун был своего рода тайным шифром эрилей. Причем шифром достаточно сложным: до сих пор многие надписи не дешифрованы, а некоторые считаются рунической абракадаброй. Исследователи признают, что в них есть закономерности, свойственные вполне самостоятельному языку, но заявляют, что «язык старшерунических надписей не может быть отождествлен ни с одним из древнегерманских диалектов». Из двух сотен надписей, выполненных знаками Старшего футарка[9], дешифрованы, таким образом, далеко не все.

Несколько проще обстоит дело с символическим значением рун. В нашем распоряжении есть определенное количество скальдических песен, созданных специально для запоминания тайных знаков, «Лейденская рукопись», «Сент-Галленская», «Abecedarium Nordmannicum», «Венская рукопись». Однако беда всех этих источников в том, что созданы они были слишком поздно, когда эпоха рун уже катилась к закату. Поэтому многие рунологи предполагают (и с ними отчасти можно согласиться), что до нас дошли отнюдь не все символы. На деле их было множество, несколько сотен или даже тысяч, но нам остались лишь самые распространенные, часто употребляемые или — в качестве варианта — наиболее известные за пределами сообщества эрилей. В пользу этого утверждения говорит то, что во всех известных нам системах идеографической письменности — древнеегипетской, шумерской, китайской, японской — число знаков на порядки превышает число известных нам рун. С одной стороны, конечно, можно говорить об исключительности нордического алфавита, однако, с другой, можно принять и утверждение о тайных рунах, утраченных вместе с древней религией. Да и утверждение американского рунолога Ральфа Блюма о существовании так называемой пустой руны — знака отсутствующего знака, — посвященной Одину, наводят примерно на ту же мысль.

Надо сказать, что легенда о божественном происхождении рун, окружающий их ореол тайны, вера в их могущество были надежной защитой тайного языка от дилетантов. Согласно бытовавшим в те времена поверьям, неправильно начертанные знаки были не только бесполезны, но и опасны. Так, в «Саге об Эгиле», например, описывается болезнь женщины, вызванная перепутанными рунами. Чтобы исцелить недуг, эрилю пришлось уничтожить дефектную надпись и создать новую, без путаницы.

Как следствие большинство надписей, выполненных не принадлежавшими к сообществу эрилей, отличаются простотой: «Я начертал руны, происходящие от высших сил» или «Хадувольф поставил три руны[10]»

Часто они не несут особой смысловой нагрузки: писавшему было довольно того, что он сопричастен, как это называлось много позже, «великому деланию» — настоящему волшебству.

Вероятно, желание простых смертных получить доступ к великой тайне стало одной из причин появления упрощенных вариантов рунной азбуки, с меньшим числом знаков, с более примитивным начертанием. Ими-то и оперировали «люты гости», посещавшие земли от Йорсулаборга до Винланда[11], — викинги, бывшие в те времена таким же бедствием, как моровое поветрие или саранча.

Вероятнее всего, именно они занесли руническое письмо на Британские острова. В конце концов, расстояние от их владений на Оркнеях до Британии не так уж и велико и вряд ли контакты двух культур ограничивались грабежами и набегами, как это рисуют историко-приключенческая литература и голливудские фильмы. Попав на острова, Футарк изменился: появились новые руны, в именах и значениях которых чувствуется сильное друидическое влияние. Новый вариант алфавита принято называть нортумбрийским или англосаксонским.

Однако в Скандинавии английское нововведение не приняли. Напротив, рунический строй все упрощался, постепенно теряя сакральное значение. Сперва появилось несколько различающихся начертанием вариантов так называемого Младшего футарка, затем — бесствольные хельсингландские и пунктированные руны. Но и они не выдержали победного шествия христианства, хотя и просуществовали достаточно долго. Латинские буквы просто вытеснили их.

Христианская церковь, расширяя границы своего влияния на север Европы, тайным знанием германских мудрецов пренебрегла. Она безжалостно уничтожала все элементы культуры, так или иначе связанные или даже просто перекликающиеся с язычеством и верой в древних богов. Понятно, что под удар попали и руны как нечто, во-первых, связанное с именем главы скандинавского пантеона Одина, а во-вторых, слишком сложное, чтобы священники «белого бога», озабоченные решением насущных проблем текущего дня, стали разбираться в них как следует[12]. Тут сыграл свою пагубную роль типичный миссионерский подход — стремление на всякий случай уничтожить все непонятное, все, что потенциально может оказаться опасным.