Дорога к саду камней - Андреева Юлия Игоревна - Страница 12

Осиба отметила, что после неудачной попытки воскресить мозг и душу Юкки, его походка уже перестала быть прыгающей, а спина вдруг сгорбилась, точно настоятель вдруг постарел и утратил сам вкус к жизни.

Глава 10

Главное событие в жизни самурая

Побрившись и переодевшись в чистое кимоно, Ал надел на шею шнурок с медальоном, подаренным Кияма, со змеей, кусающей свой собственный хвост. Любопытная вещичка для Японии начала семнадцатого века, нечего сказать.

На рассвете Ал получил через одного из своих самураев письмо от Фудзико и теперь пытался сообразить, что делать. Во-первых, Фудзико не та женщина, что будет докучать своему благоверному, отправляя ему письмо за письмом, или, как это делали дуры в XXI веке, беспрестанно названивать своим мужьям на мобильники или заваливать ничего не значащими SMS-ками.

Подумаешь, большое дело, мужик поехал леса прочесывать в поисках распоясавшегося быдла, которое за неимением более полезного занятия крадет чужой рис и убивает крестьян.

За то время, что они были женаты, Ал много раз выступал со своими самураями под знаменами Токугава, и были эти путешествия и более опасными, и более длительными. Но Фудзико никогда не писала ему без веского на то повода. Как правило, строго раз в месяц отчет о доходах и расходах, когда был рядом, высылала чистую одежду и белье, что-нибудь вкусное из дома. Когда был в длительных походах, приходилось покупать себе все самому. Но это…

Ал раскрыл деревянную шкатулку и, достав листок, еще раз пробежал его глазами:

«Мой муж и господин! Имею честь пригласить Вас на торжественное и самое главное событие в жизни нашего приемного сына Минору Грюку, которое состоится во второй день новой луны в нашем доме в деревне Иокогама.

Преданная вам Фудзико»

Какое еще событие? Не планировалось никаких событий, когда он еще вчера уезжал из дома. А были бы, Фудзико обязательно сообщила. Это же ее обязанность. А свои обязанности она всегда выполняла с маниакальной дотошностью.

Не зная, как поступить, Ал отдал приказание немедленно паковать походные футоны и складывать шатры. Возле речки двое самураев секли головы пойманным разбойникам. Тащить их в деревню на дознание не было ни желания, ни времени.

Строго говоря, случись Алу выступать в суде по делу отловленных ронинов, он не смог бы доказать, что именно они безобразили в его владениях. Тем не менее практика истребления разбойников была такая: нашел банду, уничтожил банду. Ту, другую? Будда разберет. Случайно порешил разбойников, мешавших жить не тебе, а соседу, не извиняться же, в самом деле. Знать, придется вновь седлать коней и выслеживать головорезов. Покончил с одной бандой, свято место пустым не бывает, через малое время освободившаяся ниша заполнится новыми отморозками. И так все время.

За казнью наблюдали самураи десятка, аплодируя удачным ударам и отмечая, какой из разбойников перед смертью держался лучше. Впрочем, все ронины[16] были молодцы, все, наверное, бывшие самураи. Все молча стояли на коленях, не сводя глаз со своих палачей.

В другое время Ал, без сомнения, пожалел бы смельчаков, отпустил их под честное слово или взял себе в отряд. Но… вечно эти «но». Не привыкший к подобной жестокости, поначалу Ал действительно старался расставаться с разбойниками по-человечески, получал от них клятву, что те больше не полезут на его землю и не поднимут оружие против клана Грюку или его сюзерена Токугава, даже давал немного денег на первое время. Но потом те же самые ронины с тараканьей дотошностью лезли на его территорию, уничтожая безвинных крестьян и воруя все, что не прибито.

А что им было делать? Службы нет, жрать охота, почти у всех жены, дети… А на другой территории разбойничают другие шайки. Полезешь грабить на чужую территорию – убьют, и к гадалке не ходи. За этим воровская братия во все времена зорко следила. Не просто убьют, с особой жестокостью убьют. А если семью найдут – и тех порешат не задумываясь. Приходится нарушать слово и продолжать грабить, но на этот раз уже более ожесточенно, чтобы и свидетелей не осталось.

Тогда Ал начал набирать из пойманных ронинов себе новых самураев. И поначалу все шло более или менее сносно. Бывшие разбойники приносили клятву верности, получали два меча и комплект одежды. И так продолжалось до тех пор, пока жена Ала Фудзико не попросила, чтобы ей немедленно разрешили совершить самоубийство, так как она не в состоянии оплатить содержание новых самураев. И поскольку она не справляется со своими обязанностями, ей нужно умереть.

После этого Ал стал более осмотрителен в плане благотворительности. Разбойников же он, страдая душевно, разрешил убивать, но только через расстреляние. Тогда снова в дело вмешалась Фудзико, утверждавшая, что вновь пришло время ей делать сэппуку, так как денег на пули нет. Впрочем, не оказалось лишних денег на стрелы, и никто не захотел сооружать виселицу, так как дерево также стоило немалых денег, и брезгливые самураи отказывались по нескольку раз использовать одну и ту же веревку, утверждая, что не их дело возиться с падалью. Оставался последний и, собственно, единственный в Японии способ – смерть через отсечение головы.

Так что Ал был вынужден признать, что воз и ныне там, с отсечения головы начали, отсечением головы и закончили.

– Позвольте обратиться, Грюку-сан. – Начальник десятка Хироши поспешно опустился перед Алом на колени.

– Одежды тебе не жалко. – Ал отвел глаза от подчиненного, продолжая вяло рассматривать казнь.

– Могу ли я поговорить с вами об одном очень важном для меня деле? – Хироши поднялся, отряхнув пыль с кимоно.

Несколько неказистый самурай Хироши был зачислен в отряд Ала одним из первых шестнадцать лет назад и все это время был при нем, так что порой Алу казалось, что он знает его как облупленного. И вот же… Ну какие у Хироши могут быть важные дела?

Ал окинул подчиненного внимательным взглядом, надеясь догадаться, зачем тот явился. И ничего не придумав, кивнул, чтобы тот говорил.

– Не хотелось бы, чтобы нас подслушали. – Хироши опасливо оглянулся на весело обсуждавших казнь самураев. Один из них поднял с земли голову разбойника и громко, явно, чтобы слышал господин, делал никому не нужный физиогномический анализ убиенной личности.

Ал отвернулся, сглатывая слюну, шестнадцать лет в Японии не сильно закалили его характер, и при виде отрубленных голов у него, как и сразу же по прибытии, по спине бежал легион предательских мурашек и неудержимо влекло блевать.

– Не беспокойся, никто не подслушивает, они сейчас заняты более интересным делом. – Ал невольно поморщился. – Что-нибудь с десятком?

– Не извольте беспокоиться. С десятком как раз все нормально. – Хироши нерешительно потупился, неловко переступая с ноги на ногу.

– А с чем не нормально? С разбойниками – так это уже не наша проблема. – Ал воздел глаза к небу. Это его проблема.

– Да нет, с разбойниками тоже все как нужно. На рассвете, слава Будде, троих положил. День вроде как удался. – Он улыбнулся. И тут же лицо его залила краска. – Я, собственно, о другом. Вы знаете, что моя семья происходит из известного самурайского рода, и мы состоим в родстве с родом Фудзимото?

Ал согласно кивнул. Один из ронинов попытался сбежать, и тут же получил стрелу между лопаток. Ал невольно несколько раз хлопнул ладонью о ладонь, местная традиция – аплодисменты по каждому поводу.

– Я… – Хироши снова замолк, собираясь с силами. – Я хотел попросить вас развестись с вашей наложницей Тахикиро-сан и отдать ее мне! – наконец выпалил он, заливаясь потом.