Магия без правил - Кащеев Кирилл - Страница 33

– Где это видно, чтоб парень – и хотел по обычаю жениться? Чтоб старые обычаи блюсти, бабушки есть! Молодые по любви должны жениться, по-новому жить, чтоб старая бабушка, чуть что не так, сказать могла: «А я говорила-а-а…» А мой внучок – тьфу, как старик какой! Всех ачуч-пачуч на Армянские склады, на колокольню собора загнал – найди ему невесту по обычаю! Они вас нашли, он вас и украл, будто он и не ачуч-пачуч, а чечен какой грузинский!

– Чечены не грузины, – машинально поправила начитанная Татьяна.

– Все абреки! – отрезала бабушка Сирануш. – А мы мирные ачуч-пачуч, часть самой древней в мире цивилизации, э!

Девчонки остановились у невысокой железной двери. Та сама собой отворилась.

– В кого он такой? Не иначе как в зятя моего, – пожаловалась напоследок бабушка Сирануш. – Вы туда пока идите, а там поглядим.

По воцарившейся в проходе тишине девчонки поняли, что бабушка их покинула. Они переглянулись.

– По крайней мере, эта бабушка не рвется внука женить. Уже радует, – подытожила Ирка. – Войдем? – она вопросительно кивнула на открытую дверь.

– Надеюсь, там нет ничего опасного, – заколебалась Татьяна.

– На всякий случай, я первая, – решила Ирка и аккуратно сунула голову внутрь.

В лицо ей дохнуло сухим жаром, она отпрянула в страхе, уверенная, что опять попала под лучи дневного света. И тут же замерла, увидав…

Два. Полных мыльной пены. Исходящих паром. Чана. С горячей. Водой!

С воплем радости девчонка метнулась внутрь.

Едва не обрывая пуговицы, она содрала с себя гимнастерку. Трясущимися руками занялась панталонами и вдруг остановилась, увидев, как сброшенная на пол одежда пошевелилась. Развела рукавами. Рывком дернулась. И шустро-шустро поползла прочь! Ирка охнула, наклонилась…

Десяток ачуч-пачуч женского пола в почти таких же, как у бабушки Сирануш, разве что не столь богато вышитых одеяниях, волокли гимнастерку прочь. Каждая из ачуч-пачуч была ростом с длинную иглу, и все они были значительно моложе Сирануш. Ирка оставила в покое свои панталоны и огляделась по сторонам. И тут же обнаружила, что все каменное подземелье, приспособленное то ли под ванную, то ли под баню, кишмя кишит ачуч-пачуч! Целая процессия ачуч-пачуч с кувшинами на головах вышагивала по краю чана. На середине они останавливались, выливали воду в корыто и отправлялись дальше, чтобы вскорости вернуться снова. У испускающих сухой жар медных жаровен суетились ачуч-пачуч покрупнее – с мизинец – и еще моложе, почти ровесницы Ирки, завернутые в одни только крохотные белые простынки и с закрученными в тугие узлы косами. Крошечными для Ирки, но здоровенными для этих малышек щипцами они выхватывали из жаровен раскаленные камешки, по тонким приставным лесенкам взбегали к чанам, швыряли камешки в воду и неслись обратно. Дождь мелкой гальки сыпался в чаны, вода дрожала и парила. От снующих фигурок на лесенках царило форменное столпотворение. Ирка увидала, как одна из малышек, торопясь сбросить горячущий камешек, вдруг исчезла в короткой золотой вспышке и материализовалась уже на краю чана.

– Та-анька… Татьяна Николаевна! Ты это… этих видишь? – поведя глазами в сторону невозмутимо занимающихся своим делом малюток, шепотом спросила Ирка.

Татьяна, брезгливо сдирающая с себя треснувший и изломанный корсет, глянула, куда указывала Ирка.

– Да, конечно, вижу, – вежливо согласилась она и с великолепным равнодушием закинув ногу через край чана, полезла внутрь. Чуть слышно вскрикнула – вода оказалась горячей – и тут же с блаженным стоном погрузилась по самую макушку. Вынырнула, вытирая ладонью мгновенно раскрасневшееся лицо и снисходительно пояснила стоящей столбом Ирке: – Они же маленькие, вот их и нужно так много. Не собирались же вы мыться вовсе без помощи прислуги?

Ирка хмыкнула. Собственно, именно так она и собиралась. Не привыкла она, чтоб, когда моется, в ванне кто-то ошивался. Да какое там кто-то – целая толпа народу! Но Танька уже счастливо плескалась в чане. Ирка чувствовала, как отчаянно зудит кожа, как пахнет чистотой и свежестью вода, – и стащила с себя сапоги и выданные зайцами портянки. Если она сейчас начнет выгонять мелкоту из ванной, выглядеть будет полной дурой! К тому же они такие мелкие, что пара десятков все равно сможет затихариться по углам. Задыхаясь от блаженства, Ирка ухнула в чан.

Ка-айф! Все, она будет здесь жить! Девочка прямо чувствовала, как грязь отходит от нее. Ее мокрые волосы вдруг сами собой зашевелились. Ведьма похолодела. Блохи, точно блохи! Проклятые волки! Она в ужасе сгребла мокрую прядь и замерла, боясь ненароком сжать кулак. Внутри зажатого между пальцами локона, старательно распутывая волосок за волоском, сновали ачуч-пачуч. Эти и правда были не больше блохи, но выглядели не намного моложе бабушки Сирануш. А главное, такие же бойкие. Вот одна из мелких тетенек, как Тарзан за лиану, ухватилась за освобожденный из тугого колтуна волос и с лихим писком сиганула за край чана. Немедленно за ней последовали и другие. Через мгновение Ирка обнаружила, что чисто вымытая и разобранная прядь аккуратно выпущена через край и сушится, а шустрые тетушки снова ныряют в ее шевелюру. В волосах замерцали золотистые искорки – ачуч-пачуч перемещались между прядями. Ведьмочка замерла, боясь потревожить парикмахеров.

Еще одна крошка – поменьше иголки, побольше блохи – вскарабкалась на край чана и, подпрыгивая, чтобы привлечь Иркино внимание, запищала:

– Тараз! Тараз!

– Какой еще Тарас? – всполошилась Ирка, на всякий случай по самый нос погружаясь в воду. – Только Тараса тут не хватало!

– Тараз – по-армянски «одежда», – не открывая глаз, пробормотала разомлевшая в воде Танька. – Или вы после ванной предпочитаете свои грязные панталоны?

– Я предпочитаю джинсы и свитер, – отрезала Ирка, но послушно полезла из воды, предварительно аккуратно проверив край чана – не задержалась ли там какая неосторожная ачуч-пачуч. Тщательно глядя, куда ставит ногу, Ирка выбралась из чана и принялась разглядывать предложенный ей тараз.

Да-а, пиком моды это не назовешь! Устарел фасончик-то! А главное, как вообще можно на себя столько всего надеть – хуже, чем бальное платье в поместье графини Татьяны! Хорошо хоть без корсета, но от панталон опять никуда не деться, причем это уже даже не панталоны, а целые шаровары. И рубаха длинная, а сверху еще платье глухое, в пол! Рукава широченные, в такие не хуже Царевны-лягушки можно стаю лебедей затолкать! Зато вышивка какая – с ума сойти! Переплетение золотых нитей покрывало широкий подол, узор такой сложный и мелкий, что хоть под микроскопом разглядывай. Конечно, если вышивальщицы и сами ростом не больше иголки! Венчало все это великолепие Иркина шапочка с кружевной накидкой, тщательно вычищенная.

А еще украшения! Ведьмочка слегка поморщилась. Серьги здоровущие, прям как с лотка турецкой бижутерии! Только вот вставленные в них камни мерцают так, что за стекляшки их не примешь. Ирка с замиранием сердца поняла, что серьги-то – чистое золото! Ничего себе! И еще ожерелье… Вид его заставил девочку вздрогнуть. К цепи из крупных золотых звеньев прикреплен очень странный кулон – вырезанный из черного турмалина вороной конь. Жеребец выглядел как живой – виден каждый волосок в гриве, каждый могучий мускул, играющий под гладкой черной шкурой. Дрожащими руками Ирка взяла украшение. Показалось ей или нет, что по ее ладони мягко ударило крохотное копытце и послышалось тихое приветственное ржание? Девчонка с облегчением рассмеялась и принялась натягивать на себя разложенную перед ней одежду.

– Эй-эй, я косы не ношу! – предостерегающе воскликнула она, сообразив, что ачуч-пачуч опять принялись за манипуляции с ее волосами и делают что-то похуже завивки на горячий железный прут, которую ей устроила графиня Татьяна.

Ачуч-пачуч хватали Иркины пряди, прыгали у девчонки с плеч и, словно воздушные гимнасты, летели навстречу друг другу. Пряди захлестывались, переплетались между собой, Ирка и охнуть не успела, как ей на грудь оказались перекинуты две толстые косы. Девчонка пожала плечами – ладно, один раз можно и так. Она надела украшения – тяжелые серьги закачались у плеч – и поправила спускающуюся с шапочки кружевную накидку. И обнаружила, что скатившиеся с нее, как муравьи, ачуч-пачуч теперь со всех ног бегут по противоположной стене. И у каждой в поднятых над головами ручках зажато маленькое карманное зеркальце без оправы. Ачуч-пачуч распределились по стене – края зеркалец сомкнулись. В мгновенно возникшем на стене огромном зеркале Ирка увидела себя.