Солнечные дни - Хардвик Элизабет - Страница 8

— Три недели назад у нее был инфаркт.

— Что?! Но почему же мне ничего не сообщили сразу? Почему мне не позвонили?

— Куда? Разве ты оставила нам свой адрес или телефон? Ты же отказалась видеть кого-либо из нас без присутствия своего адвоката, ты не забыла?

— Да, но…

— Никаких но, Макси. — Его голос был резок. — Ты дала ясно понять, что не хочешь иметь ничего общего с членами нашей семьи.

У девушки не было сил смотреть в эти обвиняющие глаза. В его устах все звучало просто ужасно. Но ведь у нее были причины так поступить. Причины, о которых он эгоистично умалчивает.

— А как бабушка чувствует себя сейчас? — спросила Макси взволнованно.

— А тебе разве есть до этого дело?

Ее глаза вспыхнули зеленым пламенем.

— Конечно же есть!

— Ну… уже неплохо. Бабушка… Как бы тебе объяснить… Она очень изменилась, — уклончиво ответил Ол. — И она хочет тебя видеть.

Опять он ведет себя в своем стиле. Никаких «не могла бы ты», «возможно, ты бы хотела», «быть может, ты заедешь»… Нет, только голая констатация факта.

Макси облизнула пересохшие губы.

— Когда?

— Ну не сегодня, конечно, — хмыкнул он, окидывая взглядом ее ночное одеяние.

Макси надеялась, что та паника, которая царит у нее внутри, не отражается на ее лице. Ее разрыв с семьей два года назад был окончательным и бесповоротным. Одна мысль о том, чтобы вернуться — причем добровольно — в логово льва, вызывала у нее головокружение.

— Приезжай завтра.

— Завтра? Так срочно? Неужели бабушка настолько больна?

— Твоя озабоченность несколько запоздала, но бабушка все равно будет рада, что ты все-таки беспокоишься о ее здоровье. И чем раньше ты ее порадуешь, тем лучше.

Макси так крепко сжала руки в кулаки, что костяшки пальцев побелели. Она не знала, что делать. В голове мелькали самые разные мысли, а сердце было полно противоречивых чувств.

Ол смотрел на нее без всякого выражения, а затем невозмутимо сказал:

— Решай сама, что делать. Я сказал тебе все, что должен был.

— Ничего себе! — вспылила Макси. — Ты появляешься здесь совершенно неожиданно, нагло заваливаешься в мою спальню, говоришь мне, что бабушка больна, и отказываешься сообщить хоть что-то еще?!

Она старалась скрыть свою растерянность под всплеском эмоций.

— Да, дело обстоит именно так, — ответил Ол совершенно спокойно.

И она знала по своему опыту, что никакие просьбы, никакие сцены, никакая лесть не смогут вытянуть у него больше ни слова, если он так решил.

— Я не знаю, смогу ли прийти завтра… — промямлила Макси.

— Почему? Я думаю, если ты объяснишь Слейтерам, что тебе нужно уехать из-за семейной проблемы, то они поймут. Или ты беспокоишься, как воспримет это известие Майкл Слейтер? — Он обдал ее холодом взгляда. — Скажи мне, Макси, как ты можешь собираться замуж за человека, который почти ничего не знает о тебе?

— Все, что он должен знать, — это то, что я люблю его!

— Я тоже когда-то думал, что ты любишь меня, — резко сказал Ол. — И что произошло потом?

Макси глубоко вдохнула, стараясь привести сердцебиение в норму. Нельзя опять начинать эту дискуссию. Дискуссию, которая не приведет их никуда.

— Я подумаю, что можно сделать, — сказала она спокойно.

— Я бы на твоем месте не только подумал, — отрезал Ол.

— А если нет, что тогда?

Он уже пошел к двери, но опять повернулся к ней:

— Разве я намекал на что-то такое? Угрожал, шантажировал?

— Из моего опыта общения с тобой я знаю, что так обычно и бывает.

Он уже открыл дверь.

— Послушай, Макси, не пора ли тебе преодолеть свое детское убеждение, что я монстр с двумя головами?

Ей-то казалось, что она его уже преодолела, но, как только она опять увидела Ола Сазерленда, все моментально вернулось назад.

— В какое время лучше навестить бабушку? — Она решила не тратить сил на выяснение отношений.

— Ты имеешь в виду, когда лучше зайти, чтобы не застать дома дедушку? — саркастически заметил Ол. — Ничем не могу тебе помочь. Завтра — суббота. Ты прекрасно понимаешь, что даже твой дедушка не работает в этот день.

— Были времена, когда он работал и по выходным, — отрезала Макси.

— Дорогая моя, ты не забыла, что ему уже семьдесят восемь? Теперь даже он признает необходимость отдыхать время от времени. — Ол помолчал немного и затем добавил: — Кроме того, болезнь бабушки была для него большим ударом, от которого он еще не совсем оправился.

Макси понимала это. Эвелина Сазерленд и Макс Кемпбелл познакомились пятнадцать лет назад, сразу влюбились друг в друга и поженились через месяц после знакомства. Они понимали, что это их последняя любовь, и относились друг к другу трепетно и бережно.

— Так как ни дедушка, ни бабушка тебя уже два года не видели, любое время, которое ты выберешь, будет удобным. Хотя я считаю, что самое удобное время уже прошло!

Макси вспыхнула от его упрека.

— Я до сих пор не могу понять, как ты могла поступить так! — продолжал Ол. — Хорошо, ты решила, что больше не хочешь быть моей женой, но почему ты бросила и дедушку с бабушкой?

— Я никого не бросала!

— Да что ты говоришь! У меня сложилось совсем другое впечатление.

Ей опять захотелось закричать на него, сказать ему все, что она думает о нем, все, что копилось долгие годы, но постаралась взять себя в руки.

— Ол, спасибо, что сообщил мне о состоянии бабушки. Завтра я заеду к ней.

Только бы ей хватило сил перенести встречу с дедушкой!

— Очень вежливо сказано. Будем надеяться, что так оно и будет.

Он помолчал и добавил:

— Ты знаешь, Макси, сегодня за обедом я сказал, что моя жена развелась со мной, потому что хорошо понимала меня. Но ты ведь меня совсем не понимаешь, правда? Например, как ты думаешь, что мне сейчас хочется сделать больше всего на свете?

— Задушить меня! — ответила Макси, не задумываясь.

Он усмехнулся.

— Уложить тебя на эту кровать и любить всю ночь. Жаль, что этому не суждено сбыться…

Макси ошалело смотрела, как он закрывает дверь и исчезает так же внезапно, как и появился.

Как только он ушел, Макси без сил опустилась на кровать. Неужели он говорил это серьезно? Неужели после стольких лет он еще желает ее?

Она ничего не понимала. Она ни в чем не была уверена. Она была в полной растерянности. Все, что имело хоть какое-то отношение к Олу, всегда приводило ее в замешательство.

Но одно она знала точно — встреча с Максом Кемпбеллом, ее дедушкой, человеком таким же властным и высокомерным, как Ол, не будет легкой.

4

Самочувствие Макси вовсе не улучшилось к тому времени, когда она очутилась перед массивными дверями дедушкиного дома. У нее дрожали колени, ладони покрылись противным липким потом, она нервничала так, будто впервые оказалась тут.

Это импозантное строение из светлого камня само по себе могло вызвать трепет у кого угодно. Его строгая и в то же время величественная архитектура могла бы служить образцом для подражания начинающим архитекторам. Совершенные линии классического стиля вызывали чувство почтения у всех входящих, напоминая о поколениях высокочтимых людей, живших здесь прежде.

Но ведь Макси прожила в этом доме всю первую половину своей жизни, пока в восемнадцать лет не вышла замуж за Ола. Так что было странно и глупо с ее стороны так реагировать на архитектурные красоты этого здания.

Воспоминания о неудачном браке, как ни странно, помогли ей восстановить спокойствие. С какой стати она должна смущаться?! Если кто-то и должен ощущать угрызения совести, то это уж точно не она!

— Мисс Макси! Это вы! — Невозмутимое обычно лицо потомственного дворецкого при виде нее расплылось в широкой улыбке.

Было видно, что Лейн искренне рад видеть ее. Он был так стар, что не представлялось возможным определить его возраст. Несмотря на почтенные годы, он все еще не растерял достоинства и самообладания, положенных ему по чину. Сколько Макси помнила себя, он всегда служил в этом доме, являясь своеобразным символом стабильности и процветания семьи.