Италия: вино, еда, любовь - Такер Майкл - Страница 19

Расплатившись за угощение и внеся таким образом вклад в бюджет города, мы, весело рыгая, отправились гулять по узеньким улочкам, по которым бродили толпы народа. На улицах стояла куча ларьков, в них продавали всякую всячину: луковые компоты, связки свежего лука и самые разные товары, так или иначе связанные с луком. Одна из площадей была специально отведена для танцев. Там играл оркестр, а от дома к дому тянулись гирлянды разноцветных огней. Танец напоминал разновидность фокстрота, и плясали все примерно одинаково, отчего создавалось впечатление, что веселящиеся учились в одной и той же танцевальной школе.

Каролина решила попытать удачу у лавки под названием «Рыбный пруд». Она запустила руку в чашу, что держала высоко над ее головой пожилая, практически беззубая дама в черном платье. Каролина развернула бумажку и протянула ее женщине. Та с самым серьезным выражением лица долго вглядывалась в бумажку. Потом она сунула бумажку еще одной женщине в черном, а потом третьей. Все они стали о чем-то оживленно разговаривать, тыча пальцами в Каролину, которая, будучи единственной кореянкой на сотни километров окрест, и без того сильно выделялась из толпы.

— Il pesce! Il pesce!

Похоже, Каролина выиграла гран-при — pesce. То есть рыбу. Вскоре оказалось, что выиграла она вовсе не рыбу, а прошутто. Целое прошутто — его сняли сверху, оттуда, где оно висело, и протянули Каролине.

Несчастная была ошарашена: она и так была немного не в себе от смены часовых поясов, а тут еще эти женщины в черных платьях, что-то кричащие ей по-итальянски.

Они настояли на том, чтобы мы прошлись по улицам города, выставив прошутто напоказ, так чтобы его увидели все. Смысл этой затеи объяснил нам Брюс: женщины хотели всем продемонстрировать, что у них действительно можно что-то выиграть. Каролина прижимала к груди окорок, словно ребенка. В нас тыкали пальцами и кричали: «Il pesce!» Так продолжалось, пока чуть ли не каждый в городе не усвоил, что мы сорвали гран-при.

— Брюс может показать вам, как его правильно нарезать. Это целая наука, — произнесла Джоджо, когда мы, преодолев расстояние до машины, загрузили прошутто в багажник.

— Значит, так. Для начала вам понадобится специальный зажим для прошутто. Без него никак. Потом останется достать нож поострее, и, собственно, дело в шляпе. После того как вы набьете себе руку. А занимает это года три-четыре.

По темным извилистым дорогам мы отправились домой, переваривая по дороге съеденный лук и слушая, как Брюс бодрым голосом рассказывает нам об искусстве нарезки прошутто.

Глава 13

Создавалось впечатление, что у нас уже никогда не дойдут руки до дела. Мы проводили дни в праздности и неге. Времени на завтрак уходило все больше. Причем не у меня — я довольствовался кофе и кроссвордом. Но только не Джил с Каролиной. Процесс приготовления и поглощения завтрака у них превращался в настоящий спектакль по длинной, неспешной пьесе Чехова. От йогурта и персиков они переходили к сыру, прошутто, помидорам и panini, [17]затем следовали печенья в меду. Все это запивалось чаем. К тому моменту, когда они расправлялись с завтраком, уже наступало время ехать на встречу с Джоджо в хозяйственный магазин. Там мы десять минут покупали отвертку, после чего отправлялись на три часа обедать, причем поглощали пищу так, словно все утро вкалывали не покладая рук. После этого, если у нас еще был намечен ужин, о делах вообще лучше было не вспоминать. Всё, день прошел.

Впрочем, одним прекрасным утром мы решили все-таки взяться за ум. За завтраком зашла речь о том, что надо как-то решать проблему с языком — так сказать la problema con la lingua.

Мы пришли к выводу, что пока не можем похвастаться особыми успехами в итальянском. Перед отъездом мы с Джил ходили на курсы в Калифорнии, где попытались вспомнить кое-что из того, что учили двадцать пять лет назад. Каролина свободно владела немецким и французским, в результате чего она куда лучше нас понимала, что ей говорят. Но вот разговаривать на итальянском самой у нее пока не очень получалось. С нами она заниматься не желала, полагая, что мы уже ушли далеко вперед, а ощущать себя отстающей Каролина не хотела. Лично я считал, что из нас троих язык дается лучше всего мне. В ресторанах я уже практически бегло говорил. Проблемы начинались, когда итальянцы произносили что-нибудь в ответ. Короче говоря, работы еще было непочатый край.

Бруно, который как-никак занимался преподаванием английского языка, порекомендовал нам одного человека в Сполето, очень лестно о нем отозвавшись. Мы позвонили и оставили сообщение. Связаться с учителем так и не получилось — нам все еще не удавалось разобраться с инструкцией к нашему итальянскому автоответчику.

Потом Карен, жена Мартина, рассказала нам о другой преподавательнице, которая, по идее, должна была нам очень понравиться. Ее звали Паола, она была из местных и состояла в браке с австралийским архитектором по имени Кен. Мы звякнули ей и договорились о первом уроке. Каролина, естественно, заниматься отказалась. Она что-то пробурчала о том, что будет учиться сама, и буквально за несколько мгновений до того, как показалась машина Паолы, куда-то исчезла.

В отличие от всех остальных итальянских преподавателей Паола то и дело стремилась блеснуть своими познаниями в английском, на котором она, по ее собственным заверениям, говорила без акцента.

— Сеодня, — объявила она, — мы буйэм учица слова, который сначала приветствовать друг друга.

Мы скисли. В конце концов нам все-таки удалось уломать ее вести занятия на итальянском. Должен признать, она действительно прекрасно владела родным языком, за исключением маленькой особенности — местного говора. Паола вместо «с» произносила «ш», отчего слова в ее речи мерно перекатывались одно за другим, будто бы под аккомпанемент шелеста. В этом было свое очарование.

Для каждого урока выбиралась определенная тема. Например, когда мы проходили тему «Сад», то учили все слова, связанные с садом. В другой раз мы рассказывали о своих родных, в следующий — о том, где прошло наше детство, и так далее. На занятиях мы только и делали, что нарабатывали разговорные навыки. Мы начали входить в ритм. Каролина же во время занятий пряталась на втором этаже и подслушивала. Так продолжалось вплоть до того дня, когда речь зашла о мортаделле.

Мне кажется, я заговорил о ней, потому что мы как раз накануне прикупили в Норче шикарную мортаделлу. Я ее принес похвастаться перед Паолой. Как только Паола начала нам рассказывать о знаменитых итальянских копченостях и колбасах, дверь на кухню распахнулась и в комнату широким шагом вошла Каролина.

— Buon giorno, Paola, come stai?

Вот какую силу еда над людьми имеет!

— Никогда ничего в Норче не покупайте, — принялась наставлять нас Паола. — Вас обдерут. — Слово «обдерут» в ее устах прозвучало как «аптирут». — Даже итальянцев обдирают. Если вы не имеете местного акцента, вы будете платить doppio (вдвое).

— Но у них хорошая мортаделла, — робко возразил я.

— Кто может есть, когда вы платите так много? — Мы уже поняли, что, если речь зашла о еде, Паола не пойдет на компромиссы. — Я возьму вас найти лучшую мортаделлу.

— Когда?

— Мы вместе пойдем в магазин. Это будет урок. А потом мы будем вместе готовить.

— Scusi, Paola. — Мы неожиданно обнаружили, что Каролина довольно бегло говорит по-итальянски. — Dove il mortadella migliore? — Она спрашивала, в каком магазине можно купить лучшие мясные закуски.

— Лучший… il migliore… из моего детства.

Мы устроились втроем в беседке и предоставили Паоле слово.

— Утром, перед тем как я иду в школу, мама ходила к местному fornaio (пекарю) купить мне pane cotto a legna. — Это местная разновидность несоленого хлеба, только что приготовленного в традиционной печи. — Вы можете купить un kilo, — она показала руками сколько, — или un mezzo kilo. — Она показала вполовину меньше. — Потом мама покупала мортаделлу… trasparente… (очень тонко нарезанную) и клала между двумя кусочками хлеба, которые еще были горячими. Потом она плотно заворачивала все это в бумагу, и я несла это в школу. Потом в одиннадцать, час recesso, все дети доставать их panini из бумаги, и к тому моменту мортаделла и хлеб соединялись друг в друга, и вкус…