Колесо Сансары - Контровский Владимир Ильич - Страница 21

В дверь кают-компании негромко постучали, и адмирал отвлёкся от размышлений. Его офицеры приучены к самостоятельности, и если уж уединение адмирала в столь позднее время нарушается, значит, причина этому весьма серьёзная.

– Войдите!

– Ваше превосходительство, сообщение с канонерской лодки «Бобр», – вошедший флаг-офицер был безукоризненно выбрит, подтянут и свеж, несмотря на глубокую ночь. Образец флотского офицера, гроза женских сердец. Сам Макаров амурными подвигами никогда не увлекался, жена была его единственной женщиной, да и то, скорее, только лишь потому, что человеку положено иметь семью. Сердце адмирала безраздельно занимали две страсти – море и война, и для других увлечений места там просто не оставалось. Поэтому Макаров не испытывал обычной мужской зависти к тем, кто пользовался успехом у прекрасного пола, он просто отмечал это как факт. Лишь бы службе не мешало, а там – пусть их… Так, канонерка «Бобр» – она сегодня в дозоре по охране внешнего рейда…

– И что «Бобр»?

– На подходах к внешнему рейду замечены подозрительные силуэты неопознанных судов, совершающих странные эволюции. Сообщение подтверждено наблюдателями с Тигрового Хвоста, с прожекторной станции.

– Снова брандеры? Или миноносцы нашего отряда? «Хотя нет, соединение Бубнова должно возвратиться не раньше рассвета, да и в любом случае оно не стало бы крутиться на рейде, рискуя угодить под огонь своих же» – подумал адмирал.

– Никак нет, ваше превосходительство. Судя по всему, японцы (адмирал не любил уничижительного «япошки», и его подчинённые хорошо это знали). Попыток приблизиться ко входу на внутренний рейд не отмечено, только манёвры неподалёку от него. Похоже на минную постановку.

Мины… Что ж, противник далеко не дурак. Такое повторяется едва ли не каждую ночь, а потом тральщики под прикрытием орудий крейсеров и берега тщательно утюжат водную гладь, вылавливая смертоносные подарки. Всё как обычно.

И флаг-офицер терпеливо ожидает привычного распоряжения адмирала: открыть огонь с дозорных судов по таинственным силуэтам, развести пары на «Диане» и «Аскольде» (крейсерах поддержки), тральному каравану приготовиться к выходу и так далее – схема реагирования на подобные японские вылазки сделалась уже рутинной.

Но адмирал молчит. Странное оцепенение охватило его: он вдруг ощутил абсолютную бессмысленность любых своих действий – ведь против него сила, с которой не поборешься. Адмирал помотал головой, отгоняя морок, провёл ладонью по окладистой, разделённой на две половины густой бороде (дань моде и времени) и отдал распоряжение – но совсем не то, которого ожидал лейтенант.

– Эскадре к утру быть готовой к выходу в море. Вельбот к трапу – я переношу флаг на броненосец «Петропавловск». При поступлении любых сведений о наших миноносцах сообщать мне немедля.

– Есть, ваше превосходительство! – флаг-офицер если и был удивлён, то никак этого не выказал. В конце концов, начальству всегда виднее.

…Миноносцы действительно вернулись под утро – вернулись ни с чем. Японские транспорты не только не удалось атаковать, но даже обнаружить. Более того, возвратилось только семь кораблей из восьми – отсутствовал «Страшный», и никто не мог вразумительно объяснить, что же с ним случилось. Погиб ли он, наткнувшись на случайную мину, или просто отстал в ночной темноте – неясно. Во всяком случае, выстрелов или взрывов на возвратившихся миноносцах не слышали, и это вселяло надежду.

Всё прояснилось, когда ранним утром наблюдатели с береговых постов рассмотрели в утренней дымке одинокий русский миноносец, ведущий на подступах к Порт-Артуру отчаянный бой против целой своры японских. Маленький кораблик крутился под выстрелами, яростно огрызаясь, но было очевидно, что ему не устоять – сила солому ломит. И не прорваться – зажали со всех сторон.

Получив сообщение о бое, Макаров приказал «Баяну» немедленно следовать на помощь «Страшному». Красавец крейсер быстро проскочил узкость прохода из внутренней гавани на внешний рейд и, набирая ход и вздымая форштевнем белый бурун, понёсся в море. Густой дым из четырёх его труб свивался в одну клубящуюся гриву и низко стелился над водой. Наблюдая за удалявшимся кораблем в бинокль, адмирал пожалел, что он сам не находится сейчас на борту «Баяна». Но сожаление было каким-то мимолётным и быстро исчезло, раздавленное всё тем же непонятным ощущением бессилия перед чем-то неумолимо надвигавшимся.

Макаров встряхнулся, с силой проведя ладонью по лицу – не хватало ещё, чтобы его состояние заметили стоящие на мостике «Петропавловска» офицеры. Что за чушь, он никогда не был суеверным. И сейчас всё правильно, он на флагманском броненосце, здесь его штаб, в составе которого находится великий князь Кирилл Владимирович, да и другие высокопоставленные персоны. Всё идёт именно так, как и должно идти. Военный механизм пришёл в движение, остаётся только правильно им управлять. Бой же от него никуда не денется – эскадра уже развела пары и вытягивается на внешний рейд. В море выходят все боеспособные корабли: броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Победа», «Пересвет» и крейсера «Аскольд», «Диана» и «Новик» с миноносцами.

Вставало солнце 31 марта 1904 года.

Когда «Баян» подоспел к месту боя, всё было уже кончено – изрешеченный снарядами «Страшный» пошёл ко дну. Русский крейсер отогнал беглым огнём японские миноносцы и подобрал с воды нескольких уцелевших членов экипажа «Страшного». И это всё, что удалось сделать, – из утреннего тумана, хищно поводя стволами многочисленных пушек, появились четыре японских крейсера: «Йосино», «Такасаго», «Кассаги» и «Читосе». «Баян», отстреливаясь и лавируя, чтобы затруднить врагу пристрелку, начал отходить к Порт-Артуру, навстречу выходящей в море эскадре.

Русские корабли вытянулись кильватерной колонной, задирая вверх жерла башенных орудий. Крейсера шли второй колонной, и «Баян» занял свое место во главе крейсерского отряда. Броненосцы выдохнули дружный бортовой залп, прозрачный утренний воздух дрогнул, разрываемый десятками урчащих стальных заострённых цилиндров, и у бортов японских кораблей вода взметнулась вверх десятками высоченных кипящих гейзеров. Недолёт. Среди вздымавшихся белопенных водяных столбов японцы с похвальной резвостью развернулись и отступили, и тут же справа показался другой их отряд.

Это были старые броненосные крейсера, ветераны войны с Китаем: «Мацусима», «Итцукусима» (под флагом контр-адмирала Катаока) и «Хасидате» с бывшим китайским (а ныне трофейным) броненосцем «Чин-Иен». Ход «старики» имели незначительный, по огневой мощи они ни в коей мере не могли соперничать с русской эскадрой, и Макаров ощутил настоящий охотничий азарт. Ночной рейд не принёс успеха, более того, погиб «Страшный», так что если сейчас удастся на глазах у всей эскадры отправить на дно хотя бы один японский корабль (пусть даже далеко не из лучших), то с противником они будут квиты.

Расстояние до кораблей адмирала Катаока медленно, но верно сокращалось. Двенадцатидюймовые башни русских броненосцев натужно выхаркивали плевки тяжёлых снарядов. Стальные туши со скрежещущим воем ввинчивались в воздух и неслись к цели с тем, чтобы разодрать вражеский борт и лопнуть в корабельных внутренностях огненной смертью. Над палубой «Хасидате» взметнулся широкий пламенный язык и потёк чёрный дым.

– Горит, ваше превосходительство! – голос флаг-офицера полнило торжество.

– Вижу, – коротко бросил Макаров, не отрываясь от бинокля. – Усилить огонь!

Шесть шестидюймовых бортовых орудий «Петропавловска» – четыре башенных и два казематных – присоединили свои голоса к рёву главного калибра. Целый лес всплесков окружал японские крейсера. Глаза наблюдателей отмечали попадания – одно, второе, третье… Ответные снаряды бессистемно падали на значительном удалении от русских броненосцев – чаша весов всё явственней клонилась в пользу Тихоокеанской эскадры. В рубке «Петропавловска» повисло напряжённое молчание, готовое взорваться ликующими криками. Никому из стоявших на мостике флагманского корабля людей в военной форме и в голову не могла придти мысль, что там, среди судовых конструкций, сокрушаемых яростной мощью горячих пироксилиновых газов и рвущих всё и вся зазубренных кусков металла, превращаются сейчас в кровавые ошмётки такие же точно существа, как и они сами. Юные Расы – это жестокие дети, зачастую не отдающие себе отчёта в том, что же они творят…