О гномах и сиротке Марысе - Конопницкая Мария - Страница 3

Ученый летописец уселся у костра и, ласково глядя на разрумянившиеся лица, сказал растроганно:

– Милые вы мои детки! Чем же я вам отплачу?

Только он сказал это, как Зоська, заслонясь рукавом, выпалила:

– Расскажите нам сказку!

– Ну ее, сказку! Быль интересней сказки! – с важностью сказал Стах. – Конечно, интересней, – согласился гном. – Разве сказка может с правдой сравниться?

– Ну, коли так, – весело воскликнул Юзек, – расскажите, откуда взялись гномы!

– Откуда взялись? – повторил ученый муж и уже открыл было рот, готовясь начать рассказ, как вдруг с громким треском начала лопаться картошка.

Дети кинулись выгребать ее палками из золы и углей. Неожиданный треск не на шутку напугал ученого. Отскочив в сторону, он спрятался за камень и из этого укрытия стал наблюдать, как дети едят какие-то круглые дымящиеся ядра: таких ему никогда прежде не доводилось видеть. Раскрыв книгу, он положил ее на камень и написал дрожащей рукой:

«Народ в этой стране столь воинствен и отважен, что малые дети прямо в горячей золе пекут шрапнель, которая потом рвется с грохотом, подобным громовым раскатам. Тогда мальчики, с колыбели презирающие смерть, и даже слабые девочки выгребают эту оглушительно рвущуюся шрапнель и еще дымящейся отправляют в рот. Будучи свидетелем этой геройской отваги, не мог ей надивиться, а посему записываю в назидание потомству. Дано в поле, на пашне, вскоре после полудня».

Затем следовала подпись с завитушкой, еще более замысловатой, чем в первый раз.

Но печеная картошка пахла так вкусно, что у нашего ученого потекли слюнки и в животе заурчало. Видя, что «шрапнель» не причиняет детям ни малейшего вреда, и они, знай себе, уплетают да похваливают, он вылез из своего укрытия и осторожно приблизился к костру.

Зоська отломила кусочек картошки и, нацепив на палочку, протянула ему попробовать. Не без опаски взял он его в рот, но, распробовав, протянул руку за новым.

Девочки разламывали самые пропеченные картофелины и давали ему по крошечке. Под конец они так осмелели, что последнюю Кася сунула ему прямо в рот. Все девочки запищали от восторга, а громче всех сама Кася.

Подкрепившись, Чудило-Мудрило опять подсел к костру, а когда пастушата подложили хвороста в огонь и сухие ветки весело затрещали, рассыпая искры, начал свой рассказ:

– В прежние времена мы не ютились под землей, в скалистых пещерах, под корнями старых деревьев, как сейчас, а жили в хатах по деревням, вместе с людьми. Только давно это было. Тогда княжил над теми местами Лех, который основал город Гнезно. Он увидел там гнездовья птиц и сказал себе: «Раз птицы нашли себе здесь пристанище, значит, это край покойный и благодатный».

Так и оказалось.

О птицах тех молва гласит, будто это были орлы; но в наших старинных книгах написано, что аисты; они гнездились там и бродили в лугах. Так или иначе, край этот стал называться Лехией, по имени князя Леха, а народ, заселивший те земли, называл себя лехитами.

Соседи же прозвали их полянами, потому что они пахали поля и сеяли хлеб. Все это записано в наших летописях и скреплено печатью. – А лесов тогда совсем не было? – тоненьким голоском перебил Юзек. – И речки тоже? Только все поля да поля?

– Что ты! – ответил Чудило-Мудрило. – Еще какие леса были! Не то что теперь – дремучие, без конца без краю. И водились в них звери, свирепые, огромные. Как станут реветь – деревца пополам переламываются. Но мы, гномы, все только с медведями сталкивались. Прадедушка моего прадедушки рассказывал мне такой случай. Раз медведь выбирал мед из липового дупла да вместе с медом и пчелами вытащил и его. Взял к себе в берлогу и заставил день и ночь сказки сказывать. А сам лежит, подремывает да лапу посасывает. Только когда морозы ударили и медведь заснул крепко, сбежал от него прадедушка моего прадедушки. Семь лет странствовал, пока к своим воротился.

Дети смеялись, а Чудило-Мудрило продолжал:

– Да, славное было времечко!… Над полями, ручьями шумели липовые рощи. В рощах древний бог Световит жил и на три стороны света поглядывал – землю сторожил. Гномики – их за малый рост еще карликами называли – стерегли хаты, крестьянское добро, скотину.

«Нет дома без гнома», – говаривал в старину народ. Жилось нам хорошо, весело, во всем мы помогали хозяевам: овес провеем, золотое зерно лошадям зададим, сечки нарубим, подстилку перетряхнем, кур на насест загоним, чтобы яйца не оставили в крапиве, масло собьем, сыров наделаем, детей укачаем, пряжу смотаем, огонь раздуем, чтобы каша быстрей варилась. И по дому и в хлеву – никакой работой не гнушались. Но трудились мы не задаром. Не хозяин, так хозяйка никогда не забудет оставить для нас хлебных да творожных крошек на лавке в горнице, а в кувшине – медку или хоть молочка на донышке. Голоду не знали.

Пойдет, бывало, хозяйка огород полоть или в поле жать, в дверях обернется, возьмет горсть проса из кадки, бросит на пол и скажет:

И уйдет со спокойным сердцем. А мы – прыг, прыг из запечка, из-под лавки, из-за расписного сундука, и за работу! Сказки сказываем ребятишкам, лошадок им мастерим, девочкам косички заплетем, кукол тряпочных понаделаем.

Протрем оконца, солнышко в хату впустим – по всем уголкам свет разнесем: так все и засверкает!

Работы, правда, много, зато благодарности от людей еще больше. Ни один праздник без нас не обходился.

приглашали нас хозяева.

За стол мы, конечно, не лезли – наш брат, хоть и мал ростом, вести себя умеет. Зато как заиграем на гусельках, сперва один, за ним другой, третий, десятый – целый оркестр соберется под окном или под половицей, – народ слушает не наслушается: так весело, легко станет на душе от нашей музыки!

Эх, где те времена? Ушли безвозвратно.

Чудило-Мудрило замолчал, посасывая свою трубочку, а ребятишки сидели, притихнув и не сводя с него глаз. Немного погодя он начал снова:

– Не знаю уж, долго ли так продолжалось: в наших книгах об этом не сказано. Только стали времена к худшему меняться. Род Лехов, что справедливо страной правил, прекратился, а новые князья все грызлись между собой, ведь княжило-то их чуть ли не двенадцать сразу. Наконец надоели народу их распри, и прогнал он прочь всех этих драчунов, а себе опять выбрал одного правителя.

Мир настал в стране, но солнышко, едва проглянув, снова спряталось за тучу.

Прожорливой саранчой налетели на лехитские земли полчища немцев: их князь задумал сесть королем над нами и взять себе в жены нашу королеву. Я говорю «нашу», потому что в давние времена все вместе держались – и люди, и гномы – и жили дружно, как братья. Но королева не хотела идти за него.

– Знаю, знаю! – пропищала Кася. – Это была королева Ванда.

– И я знаю! – еще тоньше запищала Зося.

И обе, спеша и перебивая друг друга, запели:

Чудило-Мудрило закивал головой и сказал с улыбкой:

– Верно, верно, не захотела!… Знаю и я эту песенку! Она в наших книгах записана. Ведь это мы, гномы, с незапамятных времен учим деревенскую детвору петь ее. Да, да!… Я и сам не меньше ста ребятишек научил. А вас кто выучил!

– Не знаем.

– Ну, значит, я. Вот иногда кажется, будто ветер напевает и нашептывает какие-то слова…