Убить Батыя! - Павлищева Наталья Павловна - Страница 25

Я замотала головой:

– Разве не наоборот? У вас столько сверхъестественного, а религией и не пахнет.

– Запомни первое и незыблемое правило: для язычника ничего сверхъестественного вообще не существует, есть только Мать Природа. Отсюда все различия с любыми религиями.

Я, кажется, запуталась окончательно.

– Подожди, ты же сказал, что у вас нет веры, но есть религия.

– Только не в том смысле, в каком понимают священники, неважно, христианские или какие другие. Религия в ее исконном смысле – соединение с силами Природы. Природы, Настя, и только с ней. А вера? Почему я должен верить в завтрашний восход солнца-Ярилы, если я знаю, что по законам Природы оно взойдет. А если этого не случится, то наступит гибель мира, в котором я живу.

Я сидела ошарашенная.

– Атеизм какой-то…

– Атеизм? Возможно, только не воинствующий. С тебя хватит или еще объяснить?

– Конечно, еще!

– У основных религий есть Бог-Создатель, как его ни назови. Он Творец, а Природа – его творение, тварь, годная только на потребу.

Мне стало не по себе, показалось, или деревья вокруг поляны зашумели грозно? Нет, просто ветерок пролетел. Но почему так вовремя? Вятич не торопился, он явно давал мне осознать услышанное и вникнуть в смысл, пусть пока и не глубинный, но уже не слов, а того, что за ними стояло. Глаза внимательные, почти напряженные, словно готов в любой миг прекратить это внушение. Но я не сопротивлялась, то, что он говорил, было слишком верно, чтобы с ним спорить.

– В других религиях Творец первичен, а природа вторична. У язычников наоборот – первична Природа, а все боги вторичны. Поэтому нам не нужны никакие чудеса, их достаточно вокруг, только оглянись. Вся Природа – одно неразгаданное чудо, и человеку никогда его не разгадать. А то, что называете чудом вы, непосвященные – это просто ма-а-аленькое использование Ее возможностей, и для Нее ничего невозможного нет.

– Но как же то, что вот ты показываешь?

– Настя, повторяю: я лишь использую ничтожную толику возможностей Матери-Природы. Это дано не всем, только посвященным, тем, кто знает, как просить, как получить и, главное, зачем. Я могу повернуть течение реки вспять. Но зачем? Могу поджечь лес без огня. Зачем?

– Но ты ведь можешь сделать это против Батыя?!

– Могу. Только зачем? Чтобы Русь снова впала в сонную одурь? Когда было нужно, Ворон сделал, спалив татар и спасая козлян. Но татары такие же создания Природы, как русские, как кабанчик, за которым ты лезла в болото, как вот эти деревья, как речка, лес, горы… И если что-то чем-то уничтожается, значит, пришел срок…

– Вот и ты твердишь о каре господней, как священники.

– Ни о какой каре господней я не твержу! – кажется, Вятич даже разозлился. – Потому что для меня твой господь так же вторичен, как я сам. Понимаешь, почему волхвы не боятся умирать? Они точно знают, что через некоторое время прорастут такой же травой, деревом, станут землей, а потом колосом…

– Круговорот жизни в Природе?

– Зря ерничаешь, попробуй доказать, что это не так.

– Так, конечно, но человеком – оно как-то лучше. У человека есть память, есть соображалка…

– Не скажи, не у всех, – рассмеялся мой собеседник, – а у некоторых так лучше бы и не было. Ладно, давай спать, потом еще поговорим.

Сначала я хотела возразить, но потом подумала, что слишком много информации за один раз тоже плохо. Все внутри бунтовало против такого подхода. Куда приятней сознавать, что под защитой Высшей Силы, как ее ни назови… Не удержалась:

– А как же Высшие Силы?

– А что Высшие Силы? Их никто не отрицает, только не они создали Природу, а она их, пойми.

– И поверь?

– Нет, еще раз повторяю: язычество – это не вера, это убеждение и соединение с силами Природы. Все, пока подумай об этом, потом поговорим.

Я вздохнула и принялась устраиваться на ночь. Уже улеглась, но сказанное Вятичем не выходило из головы.

– А как же человек?

– Что человек?

Сотник не удивился, он понял, что я размышляю, и был готов к продолжению разговора.

– Человек чье создание – Божье или Природы?

– А ты как думаешь, если сами боги Природные создания? Обрати внимание: создания, а не творения, то есть не твари божьи.

– Но творением тоже быть неплохо, творение и творчество одного корня.

– Настя, ты хочешь быть рабыней?

– Чего?!

– Но ведь вы же говорите: раба божья, раб божий…

– Ну, это просто обозначение готовности полного подчинения.

– Только что готовности. Но полностью ты подчиняешься только одним законам – Природы. Ты не можешь не есть, не пить, не спать, не дышать, потому что ты так Природой создана. То есть можешь, конечно, но недолго, пока не иссякнет заложенный в тебя при создании запас. Создании, а не творении. Так кто вы – твари божьи или его рабы?

– Какая разница? Вы что, не подчиняетесь богам или законам Природы? Вас ведь тоже создала Природа, вы без нее тоже жить не можете.

– Потому что мы ее часть, понимаешь, часть. А часть не может жить отдельно от целого или по своим собственным законам. И вы тоже. И чем скорее вот ты это поймешь, тем легче тебе будет жить.

Я вздохнула. Это было столь серьезно, просто ставило все понимание с ног на голову. Природа первична, даже боги ее создания, а человек только часть, потому не может жить не по ее законам, потому что часть не может быть отдельно от целого.

– А вы кто для богов?

– Мы внуки.

– О! Какая разница? Творения или внуки?

– Огромная. Кого ты больше уважаешь и кому больше подчиняешься – начальнику или отцу?

– У меня ни того, ни другого.

– Хорошо, не ты, любая тварь божья, именуемая человеком.

– Ну… по-разному.

– Правильно. Можно бояться нарушить заповеди или запреты и того, и другого. Но при одной и той же вине перед начальником тебе будет просто стыдно, а перед отцом совестно, хотя ты понимаешь, что отец простит и поймет тебя скорее.

– Но ведь и вам нелегко живется?

Это был скорее крик отчаяния, я понимала его правоту, но не хотела так легко сдаваться.

– Конечно. Мы не безгрешны и перед Природой тоже. Но если я не беру лишнего, не гажу, то она мне помогает. Я могу привлечь такие ее силы, что хождение по воде покажется просто легким фокусом. Настя, Природа может все, только не все стоит просить. Везде, где только можно, старайся обходиться теми силами, что уже даны. Поверь, их как раз столько, чтобы жить хорошо, в таком случае, когда тебе понадобится много больше, тебе будет дано.

Все, это уже было запредельно. Я вздохнула, Вятич усмехнулся:

– Хватит философских размышлений, давай спать. Еще будет время для разговоров.

– Можно один вопрос?

– Ну, давай.

– Зачем ты притащил меня сюда? Уж не для того же, чтоб я гонялась за Батыем?

В ответ раздался так хорошо знакомый тихий смех:

– Когда-нибудь я расскажу тебе, зачем и почему.

– Еще не созрела? Соблюдаю не все законы Природы?

– Ты? Да ты соблюдаешь только те, без которых выжить не смогла бы! Спи!

Где-то далеко ухнул филин, потрескивали сучья в костре, шуршала в траве мышка, перемигивались в черном небе крупные звезды… И я действительно почувствовала себя частичкой Природы, крохотной, но все же ее частью. Стало почему-то так легко и хорошо, что я тихонько рассмеялась.

– Чего?

– Почувствовала, что я часть Природы.

Вятич приподнялся на локте, внимательно посмотрел мне в лицо, видно, что-то в нем увидел, потому что откинулся обратно, удовлетворенно хмыкнув:

– Когда поймешь это впервые, действительно хочется смеяться, словно тебе весь огромный мир преподнесли на блюдечке.

– Вятич, откуда ты знаешь столько слов из моего времени? Почему разговариваешь со мной на моем языке?

– Чтобы ты не отвыкла, а то потом будешь выглядеть дикой…

Я подумала, что на первый вопрос он все же не ответил, но спорить или переспрашивать не хотелось, успею. Разговаривать вообще не хотелось, слишком огромным, переполняющим было это чувство – что я не одна, со мной вся Природа, включая не только вот этот лес, Русь, даже Землю, а вся Вселенная… Почувствовать себя частичкой Вселенной дорогого стоит.