После… - Мюссо Гийом - Страница 25

— Ай!..

— Вы слишком изнеженны. Да, рана глубокая, затронуты сухожилия. Советую завтра пойти в больницу.

Натан сделал глоток грога и некоторое время смотрел по сторонам блуждающим взглядом; потом спросил:

— Объясните мне, Гаррет, как я мог выжить после того случая на озере?

— Само по себе это нельзя считать феноменом: утонувших детей довольно часто реанимируют.

— Как это возможно?

Гудрич глубоко вздохнул, словно подыскивая простой ответ на сложный вопрос.

— В большинстве случаев тонущие умирают от удушья: начинают паниковать, пытаются помешать воде заполнить легкие. Кислород кончается, и они умирают.

— А что произошло, когда тонул я?

— Вы, без сомнения, позволили воде проникнуть в легкие. Это вызвало состояние гипотермии. Ваше сердце почти перестало биться.

— Все эти видения… это была клиническая смерть, да?

— Да, но в начале семидесятых никто еще не говорил о клинической смерти. Сегодня это явление широко известно: во всем мире тысячи людей пережили опыт, подобный вашему. Их рассказы собраны, подробно изучены.

— Есть похожие истории?

— Да, многие вспоминают то же: туннель, мощный свет, ощущение погружения в бесконечную любовь.

— Но почему я не умер?

— Не пришло ваше время, вот и все.

— Ай!..

— Простите, рука соскользнула.

— Ага, держите меня за дурака.

Доктор снова извинился, потом наложил толстую повязку, пропитанную антисептической мазью. Натан не удовлетворился ответом и продолжил расспросы:

— А можно ли считать опыт клинической смерти доказательством того, что после смерти есть жизнь?

— Конечно же, нет! — ответил доктор категорично. — Если вы до сих пор здесь, значит, не были мертвы.

— Но тогда где я был?

— Где-то между жизнью и смертью. Но это еще не потусторонний мир. Мы можем говорить только о том, что сознание продолжает существовать вне обычной деятельности мозга еще какое-то время.

— Но ничто не доказывает, что это состояние может быть длительным?

— Это так, — подтвердил Гудрич и, как тогда, в 1972 году, попытался узнать подробности: — Скажите, что это было за видение, Натан?

Тот помрачнел:

— Больше я ничего не помню.

— Да ладно, не будьте ребенком! Мне необходимо знать, разве вы не понимаете?

Но Натан, как и тогда, решил молчать о пережитом:

— Я вам сказал — не помню!

Гудрич понял, что ничего не добьется. Кроме того, сопротивление Натана объяснимо. Он прошел на волосок от смерти, получил настолько необычный опыт, что желание сохранить кусочек этой тайны естественно. Желая прервать наступившее молчание, Гудрич шутливо похлопал рукой по животу и весело предложил:

— Ладно, как вы отнесетесь к тому, чтобы перекусить?

Они сидели за столом на кухне и заканчивали ужин. Гаррет подкладывал себе еду, Натан почти к ней не прикоснулся. Двадцатью минутами ранее отключилось электричество, и комната погрузилась во мрак. Гудрич, повозившись у счетчика, заявил, что перегорели пробки, и зажег две старые керосиновые лампы; они распространяли слабый, мерцающий свет.

Натан повернул голову к окну: стихия разбушевалась. Неистовые порывы ветра все меняли направление — казалось, он дует одновременно со всех сторон. Все смешалось в сплошное плотное облако, невозможно было что-либо рассмотреть за стеклом. Нечего и думать о том, чтобы выйти из дома. Натан опустил голову и пробормотал:

— Вестники…

Гудрич не знал, стоит ли говорить об этом, — понимал, какой эмоциональный шок испытал его гость.

— Вы больше не так скептично настроены? — спросил он осторожно.

— Я ошеломлен. А что, вы думаете, мне хочется прыгать до потолка, оттого что я следующий в очереди?

Доктор промолчал. Что тут ответишь?

— Я слишком молод! — воскликнул Натан, отдавая себе отчет в слабости такого аргумента.

— Никто не молод, чтобы умереть, — строго отозвался Гаррет. — Мы умираем в назначенный час, вот и все.

— Я не готов, Гаррет.

— Редко кто бывает готов, — вздохнул Гудрич.

— Мне необходимо больше времени! — закричал Натан, вставая из-за стола.

— Куда вы? — попытался остановить его Гудрич.

— Холодно здесь, пойду в гостиную погреться. Он закутался в шотландский плед, который лежал на диване, и прихрамывая приблизился к камину. Хозяин присоединился к нему две минуты спустя:

— Вам нужно выпить что-нибудь тонизирующее. — И протянул бокал белого вина.

Натан проглотил его залпом — вино имело вкус меда и жареного миндаля.

— Надеюсь, вы не собираетесь меня отравить.

— Шутите? Это сотерн, на этикетке указана дата. Держа бутылку в руке, Гаррет наполнил бокал и сел рядом. Высокие языки пламени окрашивали комнату в багровый цвет, искаженные тени странно дрожали на стенах.

— А договориться невозможно? — В голосе Натана прозвучала надежда.

— И не думайте.

— Даже если я буду хорошо себя вести?

— Не будьте смешны.

Натан закурил сигарету, глубоко затянулся.

— Расскажите мне, Гаррет. Расскажите мне все, что вы знаете о Вестниках. Мне кажется, я имею право знать.

— Основное вы уже знаете. Я могу предчувствовать, кто умрет, но других способностей у меня нет, я не всеведущ и не всемогущ.

— Вы не один такой, да?

— Да, есть и другие Вестники.

— Что-то вроде братства?

— Если вам угодно. Мир населен Вестниками, но мало кто знает об их существовании.

— Мне все равно не верится в это.

— Понимаю вас.

— А как вы узнаёте друг друга? Я имею в виду, между собой…

— Нет каких-то знаков. Часто достаточно мелочи. Два слова, взгляд — и вы понимаете.

— Вы бессмертны?

На лице Гудрича отразился ужас.

— Конечно, нет. Вестники стареют и умирают, как и все. Не смотрите на меня так, я не полубог. Всего лишь человек, такой же, как вы.

Натаном овладело любопытство.

— Но вы же не всегда обладали такой способностью? У вас не было ее, когда вы лечили меня в семьдесят втором году.

— Не было, но, когда наши пути пересеклись, у меня возник интерес к феномену клинической смерти и паллиативной помощи.

— Как все это началось? Вы проснулись однажды утром и сказали себе: итак, я Вестник?

Гаррет ответил уклончиво:

— Когда это случается, вы просто узнаете…

— А кто в курсе этого? Вы были женаты, Гаррет. Ваша семья знала?

— Никто и никогда не должен об этом знать. Никогда. Хотели бы вы жить с тем, кто обладает подобной способностью?

— Но как выбирают Вестников? Это наказание или награда?

Лицо Гудрича помрачнело, и он долго молчал.

— Я не могу ответить на этот вопрос, Натан.

— Могу я хотя бы знать, почему некоторые люди встречают Вестника?

— Честно говоря, сам не знаю. Мы вроде социальных работников. Понимаете, мы не выбираем тех, с кем работаем.

— А существует… что-нибудь… после смерти?

Гудрич встал, чтобы подбросить полено в очаг. Внимательно всмотрелся в лицо Натана — и вдруг увидел в нем того мальчика, которого лечил тридцать лет назад. И вновь почувствовал желание помочь ему — как тогда. А тот, будто поняв это, неожиданно произнес:

— Помогите мне, Гаррет!

— Я не больше вашего знаю о жизни после смерти. Это все из области веры.

— Почему вы не хотите объяснить? Скажите мне хотя бы, что я прав. Время не ждет, так ведь?

— Да, — согласился Гаррет, — время не ждет.

— Что вы мне посоветуете?

Доктор беспомощно развел руками:

— Все говорит о том, что вы еще любите свою жену. Сделайте так, чтобы она знала об этом.

Натан покачал головой, выражая несогласие:

— Думаю, мы еще не готовы к примирению.

— Не готовы? Торопитесь, черт возьми! Вы сами сказали, что время не ждет.

— Думаю, уже поздно, Гаррет. Некоторое время она встречается с другим мужчиной.

— Не считаю, что это непреодолимое препятствие для такого человека, как вы.

— Я не супермен.

— Это правда, — согласился доктор, доброжелательно улыбаясь; потом, сдвинув брови, будто что-то вспомнив, добавил: — Есть кое-что…