Пылкий любовник - Мэй Сандра - Страница 5

На федеральном шоссе автобус трясся и раскачивался так, что у Морин заболела голова, а в сердце закрался страх – что же будет с колесами, когда они съедут на менее комфортабельное местное шоссе? Как ни странно, на неровной, с выбоинами дороге местного значения автобус явно почувствовал себя лучше, но ненадолго, потому что вскоре потек бензопровод. Раскаленное нутро автобуса заполнилось удушливой вонью бензина, и вот тут-то Морин и вспомнила, как выглядят предсмертные муки.

Пассажиры в основном возвращались домой, к автобусу, видимо, привыкли, и только наличие одной беременной женщины спасло Морин, так как водитель смилостивился и сделал остановку. Прямо посреди степи. Не только туалета, но и вообще хоть чего-нибудь, возвышающегося над землей, здесь не было, так что Морин в растерянности оглядывалась по сторонам. Остальные дамы оказались более сообразительными и скрылись за автобусом. Морин так и не решилась влиться в их дружный коллектив и побрела было к дверям, но тут выяснилось, что противоположную сторону автобуса заняли мужчины. Красная и смущенная, Морин почти бегом вернулась на дамскую сторону, а через пару минут водитель уже сигналил общий сбор.

Предложенное усатым бандитом средство от тошноты оказалось прекрасным и щадящим снотворным, до Сакраменто Морин спала, как ангел, а вот момент пробуждения оказался не столь приятным. Впрочем, она почти обо всем позабыла, едва выйдя из автобуса.

Городок Сакраменто казался забытой в прерии голливудской декорацией к фильму о ковбоях. Деревянные дома, старомодные вывески на немногочисленных лавках и магазинчиках, старинная конская перевязь напротив настоящего салуна. Цветы в глиняных горшках, преимущественно герань всех оттенков красного цвета. Поголовно все мужское население – в джинсах, шляпах и клетчатых рубахах, у многих на поясе если и не само оружие, то патронташи и кобуры. Много лошадей... Морин стояла и озиралась с глупой улыбкой. Это выглядело настолько неправдоподобно, что наверняка соответствовало действительности. Где-то есть сотовые телефоны и космические корабли, самолеты и скоростные поезда, но Сакраменто мог рассчитывать в крайнем случае на один из первых паровозов братьев Райт. При условии, если бы здесь была железная дорога.

Стоянку объявили получасовую. Половина пассажиров забрала багаж и отбыла по домам, их место заняли другие, не менее колоритные личности. В автобус загрузили несколько клеток с истерично кудахчущими курами, двух поросят в собачьих намордниках, огромный горшок с настоящей пальмой-монстерой и, после долгих препирательств с водителем, настоящий же мотоцикл. Морин сбежала от всего этого шума и гвалта, отправившись побродить по сказочному городку.

На центральной площади кипела ярмарка, и в течение первых же пятнадцати минут Морин, поддавшись общей покупательской лихорадке, стала обладательницей: ковбойской шляпы, метелки из петушиных перьев для обмахивания пыли, чудодейственной мази на нутряном сале для смазывания кожаной обуви и придания ей полной герметичности, трех упаковок домашних леденцов («Тетушка Рольсен – Мильен Удовольствий!»), рюкзака с изображением Баффало Билла и дюжины «настоящих ковбойских носовых платков». Насчет последнего у Морин появились кое-какие сомнения, но остановиться она уже не могла. Дело в том, что абсолютное большинство ковбоев, встреченных ею на центральной площади, прекрасно обходились без платков, ограничиваясь помощью собственных пальцев...

Едва не опоздав на автобус, девушка влетела и почти упала на свое место. Усатый попутчик пришел еще на пару минут позже, жизнерадостно сообщил Морин, что она уже не такая зеленая, как давеча, и дал подержать корзинку с крышкой, в которой что-то истошно пищало. Морин не выдержала и заглянула сквозь прутья. В корзинке копошились крохотные желтые цыплята, штук пятнадцать, не меньше.

Попутчик плюхнулся наконец на место, взял у Морин свою корзину и на всякий случай представился еще раз:

– Уолли Дженкинс, к вашим услугам.

– Мо... Мисс Килкенни. Морин Килкенни.

– Учителка?

– Откуда вы...

– Не обижайтесь, мисс, но у вас это на лбу, я извиняюсь, написано. Вы к нам работать? Хотя, что это я. На отдых к нам никто не приезжает.

– Не угадали, мистер Дженкинс. Я еду на свадьбу к подруге.

– Кто же она?

– Миллисент Риджбек.

– К Милли?! Эй, Сью, Родж, Хал! Гляньте, это Морин! Она едет на свадьбу к нашей Милли!

Тут почти весь автобус проявил такую бурю восторга, что Морин ошарашенно подумала: либо Милли совершила для своего городка нечто героическое и достойное всенародного поклонения, либо в больших городах люди отвыкли от проявления искренних чувств.

Ей наперебой рассказывали о Каса дель Соль, угощали остывшими пончиками и согревшимся лимонадом, потом кто-то предложил выпить за знакомство из уже знакомой фляги – в результате четыре часа пути пролетели совершенно незаметно. На главной – и единственной – площади Каса дель Соль из автобуса-ветерана вышла совершенно счастливая и довольная жизнью Морин Килкенни.

Навстречу ей с радостным визгом ринулась та, кого, без всякого преувеличения, стоило бы назвать секс-бомбой. Миллисент Риджбек была рыжеволоса, синеглаза, стройна, высока и даже в этот жаркий день тщательно накрашена. Одним словом, она на все сто заслуживала эпитета «охренительная», которым недавно наградили ее Билл Смит и Фрэнк Марло, ее жених.

Миллисент была одета в джинсы и футболку, голова изящно повязана прозрачным шарфиком, на ногах – светлые полукеды. Морин мимоходом привычно позавидовала подруге, всегда ухитрявшейся выглядеть сногсшибательно в любом наряде.

Сама Морин роста скорее маленького, чем невысокого, волосы у нее черные и буйно вьющиеся, а потому не поддающиеся никаким попыткам уложить их хотя бы в подобие прически; глаза зеленые с синевой – и это самая яркая черта ее внешности. Глаза Морин напоминают о море, не о том холодном стальном море, которое омывает берега Ирландии, ее родины, но о теплом южном море, в котором живут кораллы, разноцветные рыбки и волшебницы-русалки. Ресницы у Морин длинные, спичек на шесть – старинный школьный метод измерения длины девичьих ресниц. Возможно, он не слишком романтичен, этот метод, – зато беспристрастен.

Брови у Морин густые, но не чрезмерно, а главная их особенность в том, что они постоянно немного вздернуты, как бы в изумлении. Скулы высоковаты и бледноваты, зато носик – прелесть, а губки – чистый коралл. Косметику Морин не очень любит, главным образом потому, что не умеет ею пользоваться. Что еще? У нее стройная фигурка, высокая маленькая грудь, точеные бедра и сильные ноги. Больше всего ей идут брюки и облегающие свитера, а еще, скорее всего, пошло бы шелковое облегающее платье из изумрудного шелка, но такие вещи никогда в жизни не появлялись в ее гардеробе.

Таким образом, можно констатировать, что на площади в этот предвечерний час обнялись, словно сестры, две полные противоположности: высокая рыжеватая блондинка и маленькая брюнетка.

Дружили они с самого первого года учебы, сначала потому, что жили в одной комнате, потом – потому что выяснили почти полное родство душ. Им нравилась одинаковая музыка, они обожали смотреть одни и те же фильмы, и даже готовить они не умели совершенно одинаково. Правда, у них имелись серьезные расхождения во взглядах на противоположный пол, но это только способствовало укреплению девичьей дружбы.

Миллисент любила элегантных красавцев в хороших костюмах и дорогих машинах. Морин предпочитала лохматых умников. Миллисент то и дело крутила бурные романы с разрывами, слезами, красочными сценами – Морин ограничивалась простой, но крепкой дружбой и совместными бдениями в библиотеке. Настоящий роман поджидал Миллисент дома, в Каса дель Соль, а Морин...

Нет, у нее был опыт. Довольно слабенький, оставивший по себе воспоминания частью стыдные, частью горькие, но все же был. ЭТО с ней случилось во втором семестре, и с тех пор Морин старалась даже во сне не вспоминать ту свою первую и единственную ночь с мужчиной.