Сказки на ночь - Мэй Сандра - Страница 9

– Это какой же?

– Сексуально аттрактивной.

– Ой господи. И социально активной.

– Что?

– Просто просилось на язык. Так что, вы говорите, происходит с мужчиной рядом с сексуально аттрактивной женщиной?

– Все его мысли, слова и поступки направлены на то, чтобы вступить с ней в связь. Здесь мы переходим уже на метафизический уровень – разбрасывая свое семя, мужчина как бы обеспечивает себе бессмертие. Эта мысль успокаивает и отгоняет страх смерти.

– Кошмар. Какие вы беззащитные существа.

Марк опомнился и недоуменно посмотрел на Джилл. Она улыбалась. Он сердито покачал головой.

– Вы очень хитрая девица. Пользуетесь своей кукольной внешностью, чтобы скрыть ехидный и острый ум. Смеялись надо мной, да?

– Вовсе нет. Скорее удивлялась, как много мусора помещается в голове даже самого умного и образованного мужика. Марк, а вы никогда не пробовали просто получать от жизни удовольствие… не задумываясь о метафизическом бессмертии?

Это был прямой вызов, и Марк оказался к нему не готов. Он отвел глаза.

– Вы собираетесь еще раз встречаться с Малером?

– Конечно. Он произвел на меня хорошее впечатление. Приятный, обаятельный, воспитанный, симпатичный. И тоже джентльмен. Как и Говард.

– Джентльмен, который поет…

– Что ж, согласно вашей теории, поет – значит, хочет меня. Разве это не должно мне льстить?

Ручка вывалилась из пальцев Марка и укатилась к краю стола, побалансировала мгновение – и свалилась на пол. И Марк, и Джилл ринулись за ней одновременно – вот тогда-то все и произошло.

Они столкнулись лбами – не сильно, но чувствительно, Джилл машинально вскинула руки к голове, а Марк, испугавшись, что причинил ей боль, тоже протянул свою руку… В общем, довольно трудно разложить все их действия по порядку, но в итоге ладонь Марка скользнула по груди Джилл.

От этого чисто случайного, напрочь лишенного чувственности жеста заполыхало все ее тело. Мгновенно и болезненно затвердели под футболкой соски, румянец вспыхнул на щеках, губы приоткрылись. Она была так хороша в этот момент, что Марк не мог отвести глаз от ее лица. Оба замерли на полу, в дурацкой позе, не в силах сдвинуться с места.

Марк умирал от желания. Это давно забытое ощущение переполняло его до краев, грозя выплеснуться чем-нибудь кошмарно-непристойным, типа – схватить, прижать к груди, покрыть поцелуями, перекинуть через плечо и унести в спальню. Он тонул в голубых озерах этих волшебных глаз, погибал от счастья – и погибать ему было приятно…

А потом все кончилось. Волшебство рассеялось, и Марк Боумен суетливо вскочил на ноги, пряча глаза.

– Уже поздно. Мне пора идти. До выходных я буду работать, а вот в субботу…

– Я не могу в субботу. Опять первая смена. Давайте снова вечером в пятницу? Мы с Биллом условились пойти потанцевать, но к полуночи я буду дома. Придете?

Ведьма, ведьма! Королева Маб! Русалка! Он боялся посмотреть ей в глаза, потому что больше не управлял ни своим телом, ни своим рассудком. Будь прокляты поющие любители оранжерей и поклонники русской драмы! Зачем она соглашается на свидания с незнакомыми и в сущности опасными чужаками и зачем он потакает этому? Ведь единственное, чего ему хочется, – это схватить ее и больше не отпускать, любить ее до одури, до полного истощения, заснуть, сжимая ее в объятиях, и проснуться на рассвете, баюкая ее на своей груди… На своей! А не на груди поющего Билла Малера!

– Хорошо. Я думаю, да. Вполне.

Они уже были в прихожей, и Марк торопливо совал руки в рукава куртки, не успев толком снять ее с вешалки. Бежать, бежать!

Джилл нахально наврала ему про субботу. У нее был выходной, она могла бы выспаться и отличненько встретиться с ним в каком-нибудь кафе, но ей очень хотелось, чтобы он снова пришел к ней домой. А если уж совсем честно – Джилл Сойер было абсолютно наплевать на все прошлые и грядущие свидания со всеми мачо мира. Сейчас, на кухне под столом, она поняла простую, как грабли, истину: она хочет заняться любовью с Марком Боуменом. Она хочет зажечь в этих холодных серых глазах тот же огонь, что все еще пожирает ее саму…

– Вы придете, Марк?

– Да. Приду.

Он бежал с поля боя. Как последний трус. И получил сполна, проведя остаток ночи под холодным душем.

В пятницу выяснилось страшное – Сэм Пардис впал в глубокую депрессию.

Подобное случалось с Сэмом раз пять в год, и сотрудники этого страшно боялись, потому что в период депрессии Сэм Пардис утрачивал буквально все свои таланты, включая профессиональный, репортерский, превращался в жуткого зануду, слонялся из офиса в офис и жаловался на отсутствие вдохновения.

В полдень пятницы это воплощение земной скорби вползло в офис Марка Боумена и развалилось в кресле у окна. Марк покосился на друга и осторожно поинтересовался:

– Кто на сей раз разбил твое сердце? Салли? Хэтти? Кэролайн?

– Язви, язви. Я уже понял, что всем на меня в сущности наплевать. Включая баб. У, злые создания!

– Что случилось? Облегчи душеньку.

– Ничего особенного. Просто мне дали понять, что я гожусь только на то, чтобы оплачивать счет в ресторане и ловить такси после вечернего шоу. Дальше – «Спасибо, Сэм. Мы ведь друзья?» Друзья! Ха-ха!

Марк сочувственно посопел, не отрывая глаз от черновиков своей статьи. В отличие от Сэма он придерживался критического взгляда на женский пол не пять раз в году, а постоянно.

Возможно, отчасти этому способствовал опыт его родного отца. Боумен-старший разводился пять раз, как он сам мрачно шутил – все пять удачно. Из отцовского опыта юный Марк вынес только одно убеждение: мужчины и женщины никогда не найдут общий язык, потому что мыслят абсолютно по-разному. Диаметрально противоположно. Востоку и Западу не сойтись, но не сойтись и мужчине с женщиной… Впрочем, человечество обожает снова и снова наступать на одни и те же грабли. Женился же Марк на Саре…

– Никому нет до меня дела. Когда я на коне – все бегают и кричат: Пардис, порви их в клочья! Жги словом, бей эпитетом. Подающий «Быков», мощный, немногословный мужчина, в прошлом сезоне плакал настоящими слезами, когда прочитал мои суровые, но справедливые строки о финальном матче с «Лосями». Но и золотое перо однажды может затупиться. Где то благословенное время, когда я мог придумать не меньше двадцати синонимов к слову «промахнулся»?

Марк фыркнул.

– Женись на Саре – и ты подберешь не меньше ста синонимов к слову «убийство». Кстати, где она сейчас? Или у вас с ней опять все кончено?

– Улетела в Нью-Йорк на шопинг. Давай сегодня напьемся, брат?

– Не могу, у меня планы.

– Свиданка?

– Это по работе.

– Марк, умоляю тебя, займись собой. Сходи к психоаналитику. Спермотоксикоз – опаснейшее, хотя и не признанное официальной медициной заболевание.

– Иди к черту, Сэм.

– Она хоть хорошенькая?

– Я не слушаю.

– Ты уже спал с ней?

– Нет!!!

– Зря. Не надо тянуть с такими вещами. Скажу больше: если бы ты с Сарой занялся сексом до свадьбы, а не после…

– То ее папаша оторвал бы мне голову. Сэм, уйди. Мне надо работать.

Сэм поднялся с душераздирающим вздохом.

– Тебе надо изменить свою жизнь, Марк. Иначе ты сойдешь с ума, а вдохновение оставит тебя. Я знаю, я это пережил…

– …Уже раз пятьдесят. Иди, сосуд скорби.

– Иду. Одинокий, никому не нужный, исписавшийся и жалкий, я пойду и напьюсь в гордом одиночестве.

– Иди-иди.

– А с барышней все же не тяни.

Марк, не глядя на Сэма, замахнулся пресс-папье. Сэм торопливо удрал за дверь. Марк немедленно бросил ручку и мечтательно уставился в окно.

Этот паршивец прав – все, что нужно Марку Боумену, так это провести ночь в постели с Джилл Сойер. Насладиться ее красотой. Утонуть в ее голубых глазах.

И хоть на время почувствовать себя живым и молодым.

«Сексуальная Блондинка все еще в раздумьях – где же найти Потрясающего Парня, который снисходительно отнесется к горячему шоколаду, ромовым бисквитам и горячей ванне на двоих?..»