Лесная земляника - Мэй Сандра - Страница 19

— Отлично мне известно, с кем вы там проживаете. И я поражена, что вы имеете наглость думать, будто мистер Фарлоу намерен терпеть ваше пребывание здесь. Мейденхед — не приют для падших созданий, дорогуша.

— Почему вы так со мной разговариваете, мисс? И кто вы?

— Здесь я задаю вопросы, хотя лично к вам у меня их, разумеется, нет. Я представляю интересы нового владельца Мейденхеда, я агент по недвижимости и приехала оценить объем рес-тарва… ресторационных работ. В самом ближайшем времени сюда прибудут рабочие и техника, поэтому собирайте-ка свои манатки и выметайтесь, да поскорее.

— Но мистер Фарлоу должен прислать уведомление…

— Должен? Вам? Да вы совсем свихнулись, по всей видимости. Никому не известная девица с незаконнорожденным ребенком — и лорд Фарлоу! Сами-то поняли, что сказали?

— Но мы говорили с ним… Он же знает, как мы живем… Нам просто некуда идти… Разумеется, я найду жилье, но ведь на это нужно время. Мистер Фарлоу…

— Мистеру Фарлоу нет до этого никакого дела, смею вас уверить. Разумеется, я в курсе, что он был здесь и виделся с вами, именно потому я здесь. Если вы возомнили, что ваши сомнительные тощие прелести могут иметь успех у приличных людей, то вы ошиблись. Люди уровня лорда Фарлоу не пользуются услугами малолетних проституток. Даю вам на сборы три часа. К приезду рабочих и мистера Фарлоу флигель должен быть свободен. А про собаку я сообщу в полицию. Либо вы будете держать ее на цепи и в наморднике, либо ее пристрелят. У, мерзость слюнявая!

Байкер напрягся, но Майра вцепилась ему в загривок холодными как лед руками. Ее душили слезы, она с трудом могла разглядеть за их пеленой злобное лицо рыжеволосой. Да и не в ней было дело. Гораздо страшнее и отвратительнее были слова, произнесенные сотрудницей Джона Фарлоу. Выходило, что он изложил ей свою версию того, что случилось между ними в гостиной флигеля. Он счел, что Майра вела себя, как проститутка.

От этого не хотелось жить, не хотелось дышать. Майра с трудом расслышала свой безжизненный голос.

— Передайте мистеру Фарлоу, что мы немедленно уезжаем.

? Да уж! И поскорее, пожалуйста. Да, и не забудьте проверить свои чемоданы. В спешке такие, как вы, обычно СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО прихватывают чужие вещи. Мистер Фарлоу прекрасно помнит обстановку дома и без труда заметит пропажу, но тогда, разумеется, это будет уже дело полиции.

С этими словами рыжеволосая фурия направилась к серебристому «ситроену», припаркованному на дороге…

Майра не помнила, как вернулась домой. Кажется, даже не покормила завтраком Шейна. Просто начала складывать вещи, только предварительно привязала к лестнице взволнованного Байкера. После полудня рев моторов тяжелой техники и голоса рабочих подтвердили, что все произошедшее не было дурным сном…

Майра умолкла и опустила голову. Руки ее расслабились, волосы упали на лицо, но по вздрагивающим плечам Джон понял, что она если и не плачет, то изо всех сил борется со слезами.

Сам он не мог бы описать собственные чувства. Пожалуй, гнев и ярость. Еще — унижение. Джон Фарлоу никогда толком не понимал, что такое фамильная гордость и честь, но это только до сегодняшнего дня. Сегодня он почти физически ощущал, что его честь задета. Воспользовались его именем, приписали ему мерзкий, отвратительный поступок, запачкали его имя…

А потом на смену ярости пришло острое чувство жалости. Джон опомнился и в растерянности присел перед Майрой на корточки. Взял ее руки в свои и проговорил тихо и страстно:

— Бедная ты моя мисс Тренч! Бедная моя девочка. Прости меня. Прости…

— За что? Ты же не виноват…

— Я виноват, потому что… потому что не выполнил обещания.

Она шмыгнула носом, совершенно по-детски.

— Какого еще обещания? Ничего ты мне не…

— Я обещал, что никому не позволю тебя обидеть. А видишь, как получилось. Но теперь все будет иначе, поверь мне. Я найду эту рыжую бабу.

— Так она…

— Она у меня, разумеется, не работает. У меня в банке есть бухгалтеры, есть администраторы, есть управляющий, но нет никаких агентов по недвижимости. И уж тем более таких страхолюдных. И никогда в жизни, даже под наркозом, я не смог бы даже в мыслях, хоть на секунду, назвать тебя… или Шейна… Проклятье! Он с силой прижал ее к себе, и ошеломленная Майра почувствовала, как бешено колотится под свитером его сердце. Она прижалась к его груди щекой и закрыла глаза. Ну и пусть, вяло подумала девушка. Пусть он женится на ком хочет. Главное — это все было неправдой. Главное — они останутся здесь. Главное… Да Бог его знает, что тут главное.

И потянулись удивительные дни. Такие счастливые дни, каких Джон Фарлоу за свои тридцать три года не знал и даже не предполагал, что они могут быть.

С раннего утра он уходил на стройку и пропадал там до обеда, внимательно приглядываясь и слушая вежливые и подробные разъяснения мастеров. После обеда шел гулять и играть с Шейном, учился колоть дрова, настойчиво пытался своими руками починить заржавевший насос.

Бродил по лесу с Байкером, все не мог надышаться свежим и холодным воздухом, таким чистым по сравнению с лондонским смогом и бензиновым чадом Чикаго.

Вечером они ужинали все втроем и гулять шли уже вместе. Пожалуй, впервые за десять лет Джон так легко и охотно рассказывал о себе, размышлял вслух, почти исповедовался, и кому! Двадцатилетней девчонке, пятилетнему парнишке да здоровенному черному псу.

С Шейном они стали настоящими друзьями, не разлей вода. Майра же…

Она ничего не рассказывала о себе — а Джон, разумеется, и не думал задавать бестактные вопросы. Все рассказы девушки сводились к тем неполным пяти годам, которые они с Шейном прожили в Мейденхеде. О дяде Уоррене она много рассказывала, о Байкере… Но о том, что с ней случилось в шестнадцать лет — ни слова. Ни намека.

В конце недели, как и обещал, приехал Кларенс Финли. Привез с собой толстенную папку с цветными эскизами и подробными чертежами. На Майру он воззрился с веселым изумлением, а потом потряс головой в шутливом ужасе.

— Бог ты мой! Знал бы я десять лет назад, что та конопатая девчонка, которую я пугал в кустах, превратится в такую лесную нимфу! Майра, вы настоящая красавица!

Шейну он серьезно и церемонно пожал руку, осведомился о самочувствии и разрешил порисовать на красивой чертежной бумаге, которую привез с собой.

Выяснилось, что Кларенс настолько увлекся проектом, что отпросился дома на несколько дней и намеревается поработать с натурой. После недолгого совещания было решено, что Джон опять переедет на диван в гостиную, а Кларенс на правах гостя займет его комнату.

После обеда Кларенс и Джон отправились прогуляться по лесу. Шейн решил остаться дома и создать эпическое полотно под названием «Черный Байкер на Зеленой Траве и Маленькая Ма на Крылечке Нашего Дома». Майра в это время мыла посуду и негромко напевала. Байкер подумал-подумал, да и увязался за мужчинами.

Первым делом Джон коротко и сухо изложил недавнюю омерзительную историю с подставной агентшей по недвижимости и попыткой выгнать Майру и Шейна из флигеля. После этого наступила долгая пауза.

Друзья шли, не спеша, изредка переговариваясь короткими фразами и наслаждаясь сухим и относительно солнечным днем. Байкер неутомимо шнырял по кустам, очень надеясь все-таки хоть раз увидеть глазами то существо, которое много раз ВИДЕЛ его нос — кажется, люди называли существо «кроликом».

Джон был немного мрачен и странно сосредоточен. Кларенс поглядывал на него с любопытством, но задавать вопросы не спешил. Его заинтриговало то, что озабоченное выражение набежало на лицо друга только тогда, когда они отошли от маленького дома на опушке.

Наконец Джон снова заговорил.

? Я рад; что ты здесь.

? Я тоже рад, Джонни. Я очень давно не видел Мейденхед.

— Как тебе Майра?

? Я говорил комплименты не только из вежливости. Она — настоящая красавица. Сколько ей лет? Двадцать один? Она выглядит взрослее.